Злость начала подниматься в душе, едва Ира ступила на землю и увидела Енну у самого большого костра, но неожиданно Варн коснулся её мыслей:

«Успокойся. Они не тронут больше».

«Ты так спокойно говоришь, и это после того, что они пытались сделать?»

«Благодаря тебе. Хотя при других обстоятельствах предпочёл бы ими поужинать».

Ире потребовалось время, чтобы осознать, что последняя фраза не была шуткой.

«Что мешает? Не то чтобы я настаивала, наоборот… Просто хочу понять, что значит “благодаря мне”?»

«Твоё нежелание делать больно скоро совсем превратит меня в старого беззубого моса возле кресла хозяина! Я совсем не чувствую жажды мести сейчас».

«Наверное, это хорошо. Хоть кто-то из двоих должен оставаться в здравом рассудке. Я сейчас готова рвать как Тузик тапку. Как вы живёте с таким гневом внутри?»

«Он полезен. Ради битвы. Ради побед. Ради защиты семьи. Ради мести».

«Да… не так давно он мне тоже пригодился. Научиться бы его контролировать…»

«И твоё всепрощение тоже! Хотя… да, оно тоже полезно. Вряд ли сейчас стоит лезть в драку. Но если честно, аж зубы сводит, как хочется. Особенно вон с той парочкой, что…» — Ира ощутила, как Варн сглотнул, — «…броню поломала и не давала ставить новую».

Едва Варн сказал это, как Ирина душа обрела цвет. Как менялась шкура у нир-за-хар, так же поменяло цвет всё её мироощущение. Оно напоминало сейчас пустоту Чёрной дыры, в которую с разбегу провалился её разум.

Она пришла в себя от ощущения тепла, торса, прижатого к спине, и «кисточки», весьма неаккуратно бегающей по сознанию. Напротив корчились на траве две женщины-сквирри. Их стон залетел в уши следом. Енна, закрывая их своим телом, пыталась строить щиты, подобные тем, что умели делать они с Варном. Толстые, прочные, но сейчас не выдерживали даже они, сыпясь крошкой, неся с собой мигрень возводящему их.

В Ириной голове звучало, не останавливаясь, только одно слово: «Очнись!», но, несмотря на всю помощь ящера, она не сразу взяла себя в руки.

Когда получилось, буквально рухнула на колени. Как?! Варн же говорил, что она не может вещать другим людям?!

«Они не совсем люди, — не переставая работать «кистью», устало проговорил ящер, вздёргивая её обратно на ноги. Борьба с её ментальной злостью не давалась легко. — И ты не вещала. Просто сломала защиту. Мы, нир-за-хар, это умеем, а у наездников в основном спонтанно получается, если угрозу чуют. Что касается сквирри, то для них вещание такая же обыденность, как и для нас, если я разобрался. Но только используют его редко, будто каждый раз с силами собираются. Зверски сильные в напоре, даже я не устоял, но восстанавливаются очень долго. Те, кому ты сейчас чуть извилины не распрямила, теперь полцикла с головными болями маяться будут. Кроме неё, — он неприязненно кивнул на Енну. — Сильна тварь».

Сейчас они с ящером были почти солидарны, питаемые гневом на двоих.

Ира поднялась и направилась прямо к Енне. Та, уже понимая, к чему всё идёт, быстро бросила остальным сквирри успокаивающие жесты. Вовремя, потому что Ира схватила её за вырез рубахи и дёрнула на себя, чуть не вытряхнув её грудь из одежды.

— Ты! Что вы себе позволяете! Это и есть ваше хвалёное гостеприимство?!

— Ничего бы с твоей зверушкой не случилось, вестница. Подумаешь, дали тебе возможность собственной головой думать! Хотели бы убить, вы бы уже в Чертоге отдыхали! А вот что ты с моими родными сделала?

— Так от головной боли тоже ещё никто не подыхал, если по-твоему рассуждать! Помаются, как там… полцикла и побегут здоровенькие! Подумаешь, головная боль! Или считаешь, то, что они с Варном сотворили, это легче и безболезненней?! Иди ты со своими предложениями знаешь куда! И только попробуйте к нашей связи сунуться, мозги всем наизнанку выверну, охнуть не успеете!

— Полцикла?! — ахнула Енна.

— А что же ты хотела, сквирри? — выплюнул Варн, переходя на всеобщий. — Ты же видела нашу связь! Она недавняя! Моя наездница даже крохи контроля не освоила, силушки немерено. Да если б я её не остановил, вместо твоих родных остались бы агукающие детёныши во взрослой шкуре! И сейчас еле сдерживаю, разве не чувствуешь?!

Ира впервые увидела, как в глазах шаманки промелькнул искренний страх, вместо обычных ехидства и превосходства.

— Что ты хочешь? — прошептала она.

— Поклянись! Поклянись вашим словом, о котором столько трепят, что до нашего отъезда больше не полезете ни к кому из нас с попыткой навязаться или искалечить! Поклянись!

— Да не собирались мы…

— Я тоже не собиралась, — Ира почти шипела. — Это не отменяет результата. Не прощу! Не прощу того, что вы сделали Варну! За что его так?! Что он вам сделал?! Поклянись, чёрт возьми, или я перестану сдерживаться!

— Клянусь… — Енна еле шевелила губами. Даже краска не смогла скрыть бледность её щёк. — Слово связующей души!

— А вы куда смотрели?! — Ира отпустила шаманку и набросилась на стоящих вокруг членов отряда, не сумев взять себя в руки и остановиться.

— Мы не понимали, что происходит, — сказал барон. — Он внезапно начал бледнеть, потом шкура пошла пятнами… Я такого в жизни не видел! Его так крутило, что мы даже брезгливость на время ощущать перестали! Потом упал, скрючился и стал вот таким… — Каю запустил руку в жидкие волосы. — На вопросы не отвечал, только выл иногда, — он покосился на Варна.

Тот делал вид, что его рассказ не касается, хотя Ира чувствовала, что ему совсем не нравится то, что обсуждают момент его слабости. И всё же он не прерывал. Она позволила себе коснуться мыслей чуть сильнее и поняла, что он благодарен за саму попытку помочь и сейчас находится в разодранных чувствах, не зная, что делать с этой благодарностью. Не привык, что о нём беспокоятся «бесхвостые».

— За вами бы послали, но в купальню можно только женщинам, а Мрат ушла с вами, — добавил Альтариэн. — Гонца нам не дали, хоть мы и просили.

— Сожалею, Ириан, — сказал Доваль, переглянувшись с Вакку, — но это не рана и не болезнь. Потому как помочь, не знал.

— Угу, — кивнул Вакку, — я видел, что что-то не так в течении его сил, но видеть и лечить — разные вещи. Да даже объяснить толком трудно!

Слушая речь, полную раздосадованных тонов, Ира постепенно приходила в себя. Злость отступала, а следом волна за волной накатывало облегчение. Ведь всё кончилось. Всё хорошо. Это чувство было настолько сильным, что затронуло не только её. Варн дёрнулся, поняв, что его накрывает её эмоциями. Он попытался было закрыться, но слишком устал. Это было похоже на странную игру в снежки. Один лепил, перекидывал другому, тот долепливал и кидал обратно. И так по кругу, пока получившийся ком не засыпал их обоих.

— Ириан! — взволнованный крик со всех сторон она услышала сквозь вату в ушах, так же, как и ругательство Варна, которого вместе с ней утянуло в бессознательную темноту облегчения.

Проснулась от аккуратного потрясания за плечо. Ответ на вопрос: «Где я?» — скрадывался темнотой. Под спиной лапник и шкура, над макушкой обнаружилась крыша шалаша. Спала в одежде, а сквозь проём, загораживаемый нарушителем ночного покоя, ничего не было видно, кроме еле заметного пламени костра. Несколько раз моргнув, Ира привыкла к темноте и разглядела Енну, сидевшую на коленках.

Практически зашипев, она отодвинулась от неё, рефлекторно поднимая иглы, но они только слегка поцарапали защиту шаманки.

— Владыка знал, что ты не будешь рада меня видеть, и поставил свою защиту, — сказала она ровно. — Вылезай, мне показать тебе кое-что надо. И да, слово сквирри. Оно не потеряло своей силы, пока ты и твой ящер дрыхли. Идём!

И она вылезла из шалаша, уверенная в том, что Ирина последует за ней. Ну а что ещё оставалось? Тряхнув головой, чтобы окончательно прогнать сон, Ира вылезла наружу.

У костра сидели караульные. Руин-Ло не Каро-Эль-Тан — начеку были все и глубоко плевали на то, как это смотрелось с точки зрения законов гостеприимства. Мрат, Римл и Линно-ри. Как в самом первом совместном дозоре. Но сейчас они сидели вместе, разделив одно бревно, а не каждый у своей палатки. Римл о чём-то переговаривался с Мрат, Линно-ри жарил корни тима в золе. Умолкли, когда увидели Енну с Ирой, но окликать не стали.