– Может ей просто нужно было человеческое внимание, или смена обстановки? Или может быть вы ошиблись в диагнозе? – уклончиво ответил Олег. Он отблагодарил доктора, попрощался с ребятами и повез его обратно. – Звоните, если что пойдет не так, – сказал он им на выходе.

После шести ушел и Денис, Алексей остался один. Он захотел прогуляться, и взял своего нового четвероногого друга с собой. Вышли они через задний выход, чтобы не привлекать внимание охраны, у Алексея был ключ. Он вел Рэкса, так он назвал его, на поводке, и пошел он по привычке в сторону Хованского входа. Они дошли почти до самой проходной, когда Алексей увидел идущую им навстречу Аню.

– А я звонила, но никто не брал трубку, – крикнула она издалека. – Приехала сразу, как только смогла. Уже гуляете? Вот здорово, можно и мне с вами? – Аня была в приподнятом настроении и как бы невзначай взяла Алексея под руку. Рэкс оказался вполне приличным кобелем, шел спокойно, тайком делал свои собачьи дела, молодых людей не беспокоил.

– Мы с папой ехали и представляли, сколько добра можно сделать с помощью нового лекарства, скольким животным и людям помочь, скольких спасти и скольким продлить жизнь! – Аня восторженно представляла будущее без болезней и страданий. Алексей шел и слушал, ее слова словно бальзам лечили его душу.

– Почти как пел Джон Леннон в песне “Imagine”, – заметил он. – Представьте, что бы было с миром, если бы все любили друг друга и был мир на всей земле, – тихонько пропел он. «Фантастика, конечно, ведь в мире всегда есть зло и добро, болезнь и лекарство, жизнь и смерть. Стоит нам изобрести что-то и сделать прорыв, как он даст нам очередную чуму в качестве равновесия. Идеальный мир не существует. И все же Аня права, как приятно делать хорошее, самому становится от этого лучше», – думал он про себя.

Пошел снег, и заметно потеплело. В свете фонарей красиво кружили пушистые снежинки. Приближался Новый год, и погода соответствовала сказочному рождеству. Они обошли ракету и вышли к павильону «Космос». Редкие прохожие встречались по дороге. Рэкс был умничка, ни на кого не нападал, попросту не лаял. Он как будто чувствовал свое возрождение, ступал чинно и спокойно, продолжая течение своей новой жизни.

– Аня, скажи, ты всегда была такой идеалисткой? – спросил Алексей. – Неужели ты веришь, что на земле есть и будет справедливость. Что зло или болезнь сдадут свои позиции и мир станет хорошим. Может смерть, покой или космический холод и есть то равновесие, то нормальное состояние вселенной, которое ждет нас после смерти? А что, если жизнь сама по себе и есть отклонение от нормы? – Алексея тянуло пофилософствовать. – Мы прекрасно помним, чем закончился эксперимент коммунистов, – продолжал он. – Равный мир они так и не построили, а сами стали в наших умах падшими ангелами. Ленин, Маркс, Дзержинский, все они хотели лучшего для всех. А что мы сейчас имеем? Опять разруху и неравенство.

Аня молчала, но видно было, что слова Алексея задели ее.

– Леша, ты говоришь прямо как мой отец, – ответила она после небольшой паузы. – Папа тоже каждый раз приводит примеры из истории. Что везде идет борьба за власть и люди склонны к возвеличиванию себя и развращению даже в самых цивилизованных империях. Что умеренность несвойственна людям, и они обречены на страдания от бесконечного желания большего. Фрейд тоже называл нас всех невротиками, находящимися между молотом и наковальней. Собака сверху и собака снизу, так описал он нашу жизнь, когда бесконечное желание бессознательного бьется с ограничениями и запретами нашего сознательного, то есть законов поведения в обществе. Нам остается только брать свое и не замечать других, или подавить свои желания и стать праведными. Найти золотую середину, сублимировать этот конфликт может не каждый, для этого нужна довольно зрелая личность с личным опытом, – Аня говорила все красноречивее и резче, как будто Алексей сейчас стал ее оппонентом.

– Когда мама была жива, она занималась психологией. Их споры с отцом на эти темы наложили отпечаток и на меня. Я как будто прожила их споры сама. Порою очень грустно, что мы не можем все жить, не делая боль друг другу, вообще творить то, к чему имеем талант. Но я уверена, что стоит попытаться открыть его в себе. Вот вы, у вас же получилось сделать что-то для себя и других, что-то прекрасное! Неужели это не чудо! – она замолчала, остановилась и посмотрела Алексею в глаза. – Разве вы не счастливы от этого? Как я бы хотела быть на вашем месте!

Она взяла его за руку и на минуту Алексей потерял контроль над происходящим. Он видел перед собой лишь прекрасное, одухотворенное лицо Анны, смотрел на нее и не мог оторваться.

«Вот оно мое желание, и я вынужден скрывать его, – подумал он. – Сказать ей, что он счастлив? Что его внезапные чувства к ней переполнили все то, что было в офисе, в десятки, в тысячи раз сильнее и могущественнее самого важного открытия на земле»?

Но он промолчал. Возможно, Аня что-то почувствовала, она была все же женщиной, а женщина ощущает своими инстинктами тот момент, когда они становятся особенно желанными. Она улыбнулась, крепче взяла его под руку, и они продолжили прогулку. Алексей на мгновение почувствовал себя героем. Он рассказал ей про своего отца, про его работу и бизнес. Про то, что они здесь благодаря его помощи. Рассказал он и про мать, про ее нелегкую врачебную практику, которая тем не менее приносит ей удовлетворение и радость. Они бродили и болтали еще долго, пока Аня все же не замерзла.

– Уже поздно, давай я провожу тебя до машины, – предложил Алексей. – Было приятно поболтать, и я рад, что ты такая добрая и участливая, таких как ты не бывает – сказал он, когда они дошли до проходной. – Если бы не ты, Рэкс не был бы сейчас таким, – добавил он.

Аня смущенно улыбнулась. – Все благодаря вам, я только помогаю отцу. Как я хотела бы работать с вами тоже? Вы не будете против, если я буду приезжать иногда? – спросила она. – Я очень ответственная, могу и кофе приготовить, и на телефоне посидеть. Умею быстро печатать, я часто помогаю отцу с документами, – Аня по-детски хотела понравиться Алексею.

– Конечно, конечно. В любое время, – охотно согласился он. – Вот, только, наверное, нам придется найти другую лабораторию. У отца начались неприятности в конторе, и боюсь нас отсюда скоро выгонят. Может быть Иван Петрович поможет нам?

– Я скажу папе. И мне было сегодня очень хорошо у вас сегодня. И ты такой замечательный, – ответила растроганная Аня, подошла к Алексею, смахнула варежкой снег с его ресниц и быстро поцеловала его. Алексей даже замер от неожиданности.

– До завтра, я позвоню завтра, пока Рэкс, – кричала она, уже отбежав и махая рукой.

– Будь осторожнее, дороги скользкие, – крикнул ей в ответ Алексей, а у самого все горело внутри от ее поцелуя.

Девятка завелась, вырулила на дорогу и вскоре исчезла за поворотом. Алексей с Рэксом пошли назад к своему павильону. Он открыл дверь и завел его в офис. Дал ему молока и нащипал в миску хлеба. Все это он делал на автомате, Аня не выходила у него из головы, и он никак не мог понять, что с этим делать. Еще вчера он даже представить себе не мог, что появится та, ради которой можно жить, работать и умереть все вместе сразу.

– Похоже я, влюбился, – догадался он, укладываясь на диван.

Следующий день был не так весел. Вчерашний ажиотаж и эйфория успеха сошли на нет после того, как Алексея вызвали в администрацию и сообщили, что времена меняются и они должны начать платить рыночную ставку аренды или освободить помещение через неделю. Алексей связался с отцом и тот сообщил, что дела в фирме пошли совсем плохо. Они ввязались в крупный контракт по обслуживанию компьютерной техники, а поставщик из Польши пропал с предоплатой. Фирма на грани банкротства, начинается арбитраж и ему не удастся поддержать их. Если не найдутся деньги или новый контракт, они банкроты. Алексей созвонился с Олегом и рассказал про неприятности.

– Зато Рэкс чувствует себя замечательно, – добавил он. – Вчера вечером приезжала Аня и мы вместе прогуляли его по выставке. Вел он себя хорошо, такой спокойный пес. С утра приезжал опять ветеринар, дал кое-какие рекомендации, а Денис предложил отвезти его сегодня к своему отцу на дачу. Он живет за городом и как раз хотел взять для охраны овчарку.