Людка поправила на плече сумку и побежала к метро, но оглянулась и послала Виктору воздушный поцелуй. Он в ответ махнул ей рукой – весьма эффектный и романтичный мужчина с гитарой.

Ожидая на платформе электропоезд, Людка по привычке потянулась к серёжкам – на месте ли? Правой не было! Она мгновенно кинулась назад: серёжки маме нужно было вернуть во что бы то ни стало!

В волнении, боясь, что не успеет, что столкнётся с приехавшей Алёной, Людка вернулась в квартиру Виктора, там на коленях обследовала комнату и, обнаружив золотую капельку в складках кожаного дивана, торопясь, выскочила за дверь. Спустившись на площадку между этажами, она остановилась, чтобы отдышаться, и тут увидела блондинку в норковой шубке. Та прошла мимо, даже не взглянув, и стала подниматься по ступенькам. Людка, не мигая, смотрела на высокие, под колено, сапоги – они идеально облегали стройные ножки, а Людке очень хотелось, чтобы ноги были покривее и покороче. Она знала, чувствовала, что встретилась с соперницей, которая несправедливо заняла её, Людкино, место рядом с человеком, которого она любит. Теперь, именно теперь, Людка вдруг с ужасом это поняла.

Время замедлило свой бег. Бежало-бежало и вдруг… нет, не само по себе остановилось время для Людки. Она приняла решение: будет размеренно, терпеливо и последовательно готовиться к поступлению в университет, на экономический факультет. Филиал московского вуза располагался в здании бывшего детского садика, того самого, куда Людку, в далёком теперь уже прошлом, водила мать. Поднимаясь по лестнице, с оставшимися от тех времён низенькими перильцами, девушка подумала, насколько всё в её жизни символистично. Точнее, символично. И вспомнила один вечер.

Тогда она долго ждала Андрея, скучала-скучала, да и взяла из книжного шкафа изящный томик стихов. Оказалось, стихи бывают очень разными. Людка раскрыла книжку наугад, почти посредине – ведь стихи можно читать с любой страницы – и долго провожала строчки взглядом, многого не понимала, перечитывала, задумывалась, листала, снова читала, а потом перешла на вводную статью и, продираясь сквозь специальную терминологию, определилась: это стихи символистов. Они, символисты, любят играть в слова. Берут какое-то слово и наделяют его особым смыслом. Например, слово «крест». С этим словом Людке всё было понятно. Мать частенько ей говорила: «У каждого свой крест». Людке хотелось, чтобы эта её ноша была полегче, но свои мысли она держала при себе. А вот символ Прекрасной Дамы девушка очень пожалела. Точнее, пожалела Любу Менделееву, на которой Блок женился, но не считал нужным по-настоящему любить. На все случаи жизни у него была Прекрасная Дама: её он ждал, к ней обращался, ей поклонялся, посылал розу в бокале золотого, как небо, аи. Исключительно в стихах.

И теперь, открывая дверь с табличкой «Приёмная комиссия», девушка немного удивилась совпадению и порадовалась: «Надо же, будущая заочная учёба будет проходить в здании, куда её, совсем малышкой, приводили в группу «Дюймовочка». Теперь для себя самой она стала Дюймовочкой – маленькой хрупкой, не то девочкой, не то ожившей куклой, у которой все несчастья, связанные с женихом-Жабой, Майским жуком и жадным Кротом, остались позади.

Уже на установочной сессии она поняла, что нравится Профессору. Именно так все студенты называли невысокого, лысоватого математика. Когда новая группа расселась в аудитории, он, их куратор, стал рассказывать о контрольных работах и сроках их сдачи, о необходимости укладываться в эти сроки, о сложности первой сессии, об отчисленных с первого курса в прошлые годы студентах. Говорил, а сам смотрел на Людку. Она немного смущалась, отводила взгляд в сторону, но после пар подошла к кафедре и поинтересовалась:

– Скажите, Игорь Александрович, а вот если я возьму тему для контрольной не из списка, который Вы нам дали, то как? – можно или нет?

Он посмотрел на неё внимательно и серьёзно, с интересом, но уже с другим – она это сразу почувствовала. Он стал с живостью расспрашивать, откуда же у неё есть другая тема? Ах, вот как? Она училась в колледже? И даже на «отлично»? Что ж, это похвально, но всё же – список есть список. В этот момент он вышел из-за кафедры, приблизился к ней почти вплотную, взял её руку и неожиданно поднёс к губам. Руку Людке целовали впервые. Она не знала, что именно в этом случае следует говорить, стояла в замешательстве и молча смотрела на Профессора. А тот, нервно поправив галстук, вдруг заговорил хрипловатым голосом:

– У меня жена больна, дети взрослые, мне уже пятьдесят два. Это имеет значение? Думаю, что не имеет, потому что вы мне очень нужны! Согласитесь вы встречаться со мной? Постоянно. Так часто, как вы позволите вас видеть. Нет, я не то говорю. Знаете, что? Пойдёмте, у меня больше нет занятий, пойдёмте! Здесь, на углу, есть цветочный киоск. Вы достойны самых красивых роз! Вы каждый день достойны получать букет роз! Вам какой цвет роз нравится? – и он увлёк её за собой.

***

Да, так и получилось, что с этого дня он увлёк, покорил её по-настоящему. Своей заботой, как о дочери, своим вниманием, как к невесте, своими подарками, как любовнице. Он снял для неё квартиру, и Людка буквально купалась в новых противоречивых ощущениях: радости обретения надёжного мужчины, к которому испытывала то дочерние, то женские чувства; сомнениях в правильности своих действий; опасениях – что скажут родные и знакомые? Она не переставала удивляться его щедрости и открытости, по временам её пугали его резкие переходы от сухости общения на людях к бурному излиянию чувств, когда они оставались наедине. Он был опытен и неискушён одновременно. Он водил её, как ребёнка, к зубному врачу и готовил чудные свиные рёбрышки на их маленькой кухонке, а потом, зажигая свечи и пригубляя вино, никак не решался её обнять.

Мила в её душе умерла. Или почти умерла. «Почти», потому что оставшаяся от Милы часть посылала Виктору короткие сообщения по телефону в виде стихотворных строчек:

Зимой без тебя мне жарко,

А летом в ознобе я…

Судьбы ожидаю подарка,

Как солнца, снегов и дождя.

Задев гитарные струны,

Ты нервы мои пожалей:

Уходят за лунами луны,

Но чувствую я всё сильней!

– Никаких вещей с рынка! – Игорь Александрович был категоричен и, не откладывая, повёз девушку на машине «заниматься шопингом», а Людка и не возражала. Она ликовала, она летела, парила, она кружилась, вальсировала и пела, когда в большущем торговом центре они с Игорем Александровичем выбирали ей одежду – маленькое чёрное платье, джинсы, тренч, а потом она примеряла туфли и купила сразу две пары!

Больше всего времени ушло на выбор платья, потому что Игорь Александрович постоянно заходил в примерочную и, как только Людка начинала натягивать приятно шуршащую материю, пытался ей помочь, искал и застёгивал молнию, разглаживал складки, а, на самом деле, очень мешал, потому что постоянно старался притянуть к себе девушку, приобнять, прижать посильнее и поцеловать. Она отбивалась, не давалась ему в руки, даже немного раздражалась, выталкивала его за границу кабинки, тогда он ловил её через плотную ткань занавески. Подходила продавщица, улыбалась, подавала ещё какое-нибудь платье, многозначительно говорила: «А вот L-ку примерьте – этот размер посвободнее будет… на вашей дочери».

А потом, пока Людка сидела на втором этаже в кафе и с аппетитом уплетала большущий блин, начинённый сыром и шпинатом, Игорь Александрович, с видом строгим и одновременно таинственным, куда-то удалился.

После шоппинга Людка упросила завести её к матери – очень хотелось сразу же показать новые вещи. Игоря Александровича мать не признавала, даже знакомиться не хотела, поэтому он помог Людке донести пакеты до квартиры и отправился вниз, пообещав, что дождётся девушку в машине.

Стоило Людке переступить порог квартиры, мать тут же набросилась на неё: