– Вот ведь зараза! Ничего не забоялся. Не надо меня колоть на «слабо». Ладно. По большому счёту на денёк в космос слетать не проблема. Почему бы и нет. А, поехали!

– Вот и молодец. А строить из себя Гагарина вовсе не обязательно. Пока это только предварительные думки и прикидки. Всё очень неопределённо. Сейчас профессор на связи завис. Решает, убалтывает и состыковывает. А, что касается сути вопроса, то ещё в 2004 году наши начали разработку нового челнока «Клипер» и в позапрошлом году завершили. Два аппарата построены, испытаны, проверены и полностью готовы к работе, но пока полёты придерживали, толи денег не нашли, толи политики тормознули. А по всем приметам машина что надо. Шестиместный челнок в крылатом варианте после выполнения программы полёта может самостоятельной садиться на аэродром. Компоновка позволяет удалить три передних ложемента и вместо них установить ваш прибор и систему наведения. Профессор Артемьев сейчас пробивает разрешение на полёт. А уж если он взялся, то сам знаешь, дохлого замучает, но своего добьётся.

– Интересный вариант. Кстати, с утра сегодня Артемьева ищу, но он как сквозь землю провалился.

– Прячется. Если что-то серьёзное, он крепко шифруется, страсть как не любит, когда его от дела отрывают. А ты попробуй ещё раз позвонить, может он уже вышел из тени.

Как ни странно, на мой вызов профессор ответил почти мгновенно:

– Салют, Павел, чем могу?

– По последней проблеме хотел уточнить, так сказать, в свете самых последних решений самого верхнего руководства.

– Понял. Завтра утром. До встречи.

Пожав плечами, я распрощался и вернулся в Центр. Просидел в офисе до вечера, подгоняя математику под новый вариант использования прибора. Домой заявился с горшком цветущих гиацинтов. Терпеть не могу дарить срезанные мёртвые цветы. Враньё какое-то, всё равно, что вместо милого пушистого котёнка подарить любимой женщине его чучело. Лара оценила и, естественно, простила моё чёрствое и бессовестное невнимание. В итоге получился чудный безалкогольный вечер. Играли с ребятишками, болтали о будущем и ни слова о работе.

С утра не стал сразу ломиться к профессору, не спеша собрал нужные бумаги, в который раз пробежался по основным расчётам и только в десять постучал в дверь к Артемьеву.

– Привет, Павел, ты что, как не родной, скребёшься. Сегодня у меня, как никогда, дел невпроворот, так что давай сразу к барьеру, – и он протянул руку к моей папке с бумагами.

Слушая по ходу мои пояснения, комментарии и уточнения, он хмыкал, кряхтел, потирал лоб.

– Да, пожалуй, так будет лучше. Наши аналитики смоделировали нечто похожее. Сегодня же начинаем сборку прибора-деактиватора. Вчера трижды говорил с президентом. Подвёл крутую теоретическую основу. Как-никак практическое применение совершенно нового вида оружия. И лёд тронулся. Ровно через месяц намечен внеплановый запуск челнока «Клипер». Ты не без скрипа утверждён третьим членом экипажа, как оператор оборудования. Старт с космодрома «Восточный», здесь рядом. Сегодня у тебя медицинская и специальная комиссия. Повертят тебя слегка, обнюхают, будут выявлять недостатки. Так что готовься, и не вздумай комиссии грубить или куда-нибудь смыться. Да, вот ещё что. По поводу оппозиционного генератора нуль-пространства пока не срастается. Не могут привязать сферу к точке. Не видно же ни хрена.

– Возьмите в размер голограмму с двух лазеров, вот вам и оптическая привязка.

– А, ведь верно! – Он кашлянул и слегка притопнул. – У-у, мерзавец, не мог раньше сказать.

С четверть часа Артемьев по коммуникатору кому-то втолковывал суть решения вопроса. Потом мы распрощались, условившись встретиться завтра. Из офиса я дозвонился до мужиков из нашей команды, чтобы посоветоваться и с учётом ротации сформировать команду «Темп-2». В итоге у меня получился список из двух тактических четвёрок: первая – Ставр (Ретюнских), Хакас, Стерх, Ромео, вторая – Бор, Лунь, Хоттабыч, Ополь. Все остальные, кто не попал во второй состав, проще говоря – технари: Техник, Финн, Ворон, Тула и Динго, поворчали, но смирились, потому что я обещал им главные роли в следующей экспедиции.

Около трёх пополудни меня вызвали в медицинский сектор. Шёл туда, и птички на душе скреблись. После ареста Лободырного у меня непроизвольно появился лёгкий негатив к медикам. Наверно потому, что мы изначально, как дети, доверяемся им целиком и полностью, а обманывать детей более, чем подло.

В аудитории меня поджидали пятеро. И мне стало интересно, как они себя поведут.

– Здравствуйте, Павел Сергеевич, – подал голос крайний справа седой человек с залысинами и с волевым умным лицом, – собственно говоря, мы здесь не столько, чтобы познакомиться с вами, сколько ответить на ваши вопросы.

Интересно они начинают. Психологи.

– Вопросы, безусловно, есть, и первый из них: как вы видите наше сотрудничество?

– Как сотрудничество. С нашей стороны мы поможем вам быстро освоить профессию космонавта. А вы, со своей стороны, постараетесь добросовестно это сделать. И поверьте, здесь есть над чем работать.

– Вопрос второй: в состоянии ли ваша техника обеспечить прохождение орбиты по нужной нам траектории, есть ли возможность манёвра, или ваш аппарат подобен запущенному из рогатки булыжнику?

– Слышу заведомое пренебрежение. Напрасно. Челнок «Клипер» аппарат нового поколения и заданный маршрут, и манёвр возможны.

– Третий вопрос: будет ли освещаться в прессе эта экспедиция?

– Мы в курсе вашего особого задания и никакого освещения не будет.

– Тогда начинаем работать.

Напрасно я ерепенился. Как очень скоро выяснилось, вся прибывшая с космодрома комиссия, состояла из толковых, деликатных и умных людей. Через пару дней тесного общения, я практически был готов к работе в тренировочном комплексе космодрома. Там мне предстояло повертеться на центрифуге, поболтаться в искусственной невесомости, пройти ряд тестов и тренингов и ознакомиться с устройством челнока. А ближе к запуску вместе с нашими и ихними спецами придётся заняться монтажом деактиватора и системы наведения.

За день до отлёта на космодром «Восточный» меня вызвал профессор и сразу взял за пищевод:

– У нас всё готово для создания сферы нуль-пространства. Сейчас мы с тобой отправимся на Паужетку в филиал. Собирайся.

– Уже.

– Что уже?

– Собрался. Вы, Сергей Иванович, в тайгу на охоту что ли меня зовёте? Не волнуйтесь, всё будет хорошо.

Он укоризненно тряхнул головой, хмыкнул, нырнул в соседнюю комнату, проглотил свою сотку коньяку и подтолкнул меня к выходу.

Через час мы припарковались на площадке перед филиалом. Здесь за несколькими тамбурами и шлюзами в большом контейнере в жидком гелии спал мой Коловрат. Неподалёку стояла крестообразная в плане и полусферическая в объёме установка, в центре которой слегка светился и переливался перламутром шар диаметром полметра.

– Мишень включена, – проговорил с чувством профессор, – сейчас запустят оппозиционный генератор.

Загудели трансформаторы, и разноцветный шар голограммы вдруг замер, будто его приморозили, превратившись в подобие прозрачного ёлочного шара. Мы с профессором и сотрудниками приблизились. В самом центре шара темнела маленькая размером меньше миллиметра чёрная точка.

– Извлечь объект.

Через стёкла двух тамбуров, я увидел, как робот-манипулятор нырнул в ёмкость с жидким гелием, вытащил и мгновенно переместил Коловрат в специальную камеру-термостат.

– Включить режим плавного разогрева.

– Температура поднята до минус ста пятидесяти… до ста… до пятидесяти… до нуля… Загрузить объект в сферу.

Контейнер открылся, манипулятор достал Коловрат и переместил его точно в центр сферы нуль-пространства, отпустил и отъехал в сторону. Внутри мерцающего шара артефакт висел в центре и медленно вращался во всех плоскостях. Подчиняясь внутреннему импульсу, я подошёл и протянул руки к сфере.

– Стой!! Куда?! – завопили сразу несколько человек.

При проникновении внутрь руки испытали лёгкое сопротивление, поверхностную вибрацию и онемение, будто их отлежал. Едва я прикоснулся к холодному Коловрату, как камень в центре артефакта на мгновение потемнел и тут же стал прозрачным. Кривые спицы немного повернулись, заняв иное положение, и в моей голове возник спокойный голос: «Человек, я знаю тебя. Мы можем обмениваться информацией». «Но я о тебе ничего не знаю, как же мы поймём друг друга? Кто ты?». «То, что ты видишь, всего лишь один из моих органов, подобных твоим глазам или ушам. Меня создали 387 тысяч земных циклов назад, как разумную систему с неограниченной базой данных для изучения дикой планеты, сбора информации, и для моделирования и проектирования разных объектов. Создатели назвали меня «МЕ» и построили по рассеянной схеме, установив блоки в узлах силовой решётки планеты. Изначально их было 544, сейчас осталось 396, остальные разрушены в ходе разных катаклизмов. Терминалов, подобных этому, было создано 7583 единицы по числу моих создателей, начавших освоение этой планеты». «Как связаться с твоими создателями?». «Никак. Люди слишком опасны и непредсказуемы. Две тысячи циклов назад мои создатели прекратили общение». «Они ушли?». «Можно сказать и так. Но они присматривают за планетой». «Почему?». «Человечество вышло из-под контроля. Создатели предвидели последствия агрессивных устремлений человечества. Их опасения подтвердились, люди готовы уничтожить и себя, свою цивилизацию и эту живую планету». «Как ты общаешься с создателями?». «Один раз в цикл посылаю отчёт». «Ты недавно общался с нашими информационными системами. Тебя интересует что-то определённое?». «Интересовало всё». «Ты уже отправил отчёт в этом цикле?». «Ещё не время». «Что такое светящиеся шары, которые отзываются на сигнал терминала?». «Это спасательные и боевые модули, которые постоянно находятся в скрытном режиме ожидания либо на низкой орбите, либо в охранной зоне моих узлов. Их осталось около трёх тысяч».