«С кем-то солнца мало,

С кем-то неба,

С кем-то тесно и мал океан.

Ну а мне с тобою хватит сердца…

Того, что поёт весь день»

Наталья Власова, «Не беда разлука»

Катя в своём спокойствии потеряла счёт дням. Она просто высыпалась. Ела местные продукты. Не заморачиваясь приготовлением обедов и ужинов, она покупала свежий лаваш. Горячий, хрустящий, невероятный. Резала ароматные помидоры, добавляла лук, поливала маслом, солила, перчила. И в прикуску с сыром уминала за обе щёки, причмокивая от удовольствия. Жизнь, однозначно, налаживалась. Катя как-то в такой момент ощутила прелесть одиночества, не нуждающегося в объяснении. Здесь, в азербайджанской деревне, никому было не важно, замужем она или нет. Её тут никто не знал. В разговоры она не включалась, держалась особняком. Телевизор не смотрела. Такое чувство, будто спустя много-много лет она приняла себя. Полюбила. И начала жить с собой счастливо. Катя позволяла себе слабости. Гулять до трёх ночи. Спать до одиннадцати-двенадцати. Не соблюдать диету и есть лаваш в неограниченном количестве. Здесь было душевно и уютно. Её тело и мозг давно не были в таком состоянии равновесия. Это было то самое одиночество, которое способны постичь избранные.

Бокал вина добавлял свободы. Прошлое кружилось вокруг. Катя приняла мысль: то, что казалось утраченным и безвозвратным, здесь рядом, потому что никуда не ушло духовно, а материальная оболочка – это временное… Вспоминая Расула, недели с ним, его кавказский темперамент, отчаянную страсть, которую потом не могла найти ни в ком, Катя удивлялась, почему она раньше не поехала пожить в Дагестан и уж того лучше – в Азербайджан. Здесь, в Исмаиллы, даже в природе всё вокруг было таким же свободным, страстным и решительным.

Странным ей казался только заехавший вчера сосед. Угрюмый, хмурый, он выходил из своего дома, точнее из красивых ворот. Сталкиваясь с Катей на дороге, он даже не здоровался с ней. Бог с ним, знакомиться, но кивнуть-то можно, считала Катя. Он был погружён в какие-то собственные и, как ей виделось, недобрые мысли. Как говорят, был на своей волне. Кате, впрочем, было всё равно. Но для Азербайджана и этой деревни то было совсем несвойственно. Потому что здесь все здороваются, справляются о пребывании, настроении, советуют где и что купить. А этот мужчина как не местный совсем. Выглядел он достаточно мощно. Высокий, крепкого телосложения. Вряд ли он пропадал в тренажёрном зале, так как был обладателем приличного интеллектуального животика.

– Вы не знаете, кто мой сосед? – спросила Катя у женщины, умело пекущей лаваши в тандыре, они иногда перекидывались парой слов.

– Нет. Он не местный. Это дом Вугара. А кто этот мужчина мы не знаем… Может, пустил кого погостить.

– Даже не здоровается. У вас-то все приветливые…

– А что, нам не трудно здоровья пожелать… Говорю ж, не наш. Хоть и азербайджанец. Но не местный.

Катя откусила лаваш сразу после покупки и побрела к дому. Было тепло. Пахло солнцем. Солнце тоже может пахнуть. Оно пропитывает землю, деревья, цветы и начинает пахнуть, издавая солнечный аромат плодородия и тепла. Господи, как же хорошо! Как здесь хорошо! Жить так и жить. И никаких сумасшедших ритмов, никаких планёрок и отчётов. Свобода! В её лучшем понимании. Катя работала с шестнадцати лет. Даже в декрет с Рустамом не уходила. Она впервые в жизни ощутила свободу от всех обязательств. Ей даже казалось, что в её организме не только в духовном плане, но и в физическом началось перерождение. Кожа сияла, пропала сухость на лице. Она прекрасно выглядела без макияжа, выспавшиеся глаза, пропала бледность или даже серость лица.

– Привет! Как ты там? – звучал из трубки бодрый голос Вики.

– Я – хорошо. Даже не представляешь, как хорошо, – протягивая слова, сказала Катя.

– Хорошо ты, Екатерина Николаевна, устроилась. Шучу, шучу… Я очень рада за тебя. Мы с Кириллом ходим поливать твои цветы.

– С Кириллом? – удивилась Катя.

– Да, с Кириллом. Ты же, перестраховщица, нам обоим ключи от квартиры оставила. Видимо, Кириллу – как соседу. Мне – как подруге. Вот мы с ним и поливаем.

– Усердно поливаете? – съязвила Катерина.

– Усердно-усердно, – подтвердила Вика. – Я прихожу вечером, а он у тебя. Чай попили, поболтали. Хороший он, хочу тебе сказать. Как я это раньше не замечала…

– Ох, Вика. Не морочь хорошему мужчине голову.

– А я что, плохая женщина? – обиделась Виктория.

– Радость моя, ты очень хорошая, но ветреная. Тебе бы стабильности и синдрома гнездования, цены бы тебе не было. И мужа тебе хорошего! Вот! – резюмировала Катя.

– Чья бы корова мычала, – засмеялась Вика. – Тебе бы мужа хорошего! У тебя там мужчины поблизости есть, кто-нибудь ухаживает?

– Ты о чём? Я в деревне, одна в доме. Какие мужчины?

– Ну не знаю, соседи, например.

– Соседи – все семейные. И один новый приехал. Хмурый. Даже страшно. Вдруг он маньяк какой. Его тут вообще никто не знает.

– Не выдумывай. Что маньяку делать в вашей глуши? – логично размышляла Вика.

– Ну да, ну да. Но всё равно боязно. Ничего, я живу хорошо, в помощи не нуждаюсь. В мужчинах тоже. Прихожу к мысли, что моя любовь всегда со мной. И второй такой никогда не будет. Никогда… – с сожалением произнесла Катя.

– Катя, это когда было? Сколько можно? Это почти детская любовь была. Пора сдать эту историю в архивы и жить дальше.

– Не получается. Если бы, видимо, кто-то меня зацепил, всё бы успешно ушло в архивы. А так эти яркие эмоции заглушают всю предлагаемую серость. Видишь, как поэтично я тебе излагаю мысли…

– Ну-ну, – подколола её Вика, – толку-то. В жизни твоей ноль романтики.

– Тут такая природа. Сплошная романтика. Прилетай.

– С ума сошла? Меня и тут неплохо кормят. Тем более, кто твои цветы польёт? Только мы с Кириллом. Он, кстати, пообещал мне помочь вылечить спину. Вчера массаж вечером сделал, сразу стало лучше.

– Не увлекайтесь там. Целую! Не забывайте про меня.

– Пока-пока, – игриво попрощалась Вика.

Можно жить спокойно. Кому-то тоже так хорошо от её поездки. Вике, наверное, такого человека и надо. Твёрдого, спокойного, в меру взрослого. Иначе она никогда не найдёт своё счастье. За всей взбалмошностью Вики много потерь, которые может пережить только такая гибкая психика. Вика светлая. Добрая, всегда приходящая на помощь. И не только Кате. К сожалению, личное место в жизни ей найти очень непросто. Вика, как маленькая и наивная девочка, ждала принца. Принца юного, но опытного. Успешного, но беззаботного. И именно в противоречиях её запроса к космосу и была причина того, что Вика не могла обрести истинное женское счастье. Мужским вниманием она не обделена. Но того самого, надёжного и надолго, никак нет.

Виктория рано осталась без отца. Он умер от инсульта, когда Вике было шестнадцать. Дома, на руках у её матери. Скорая не успела. Папу она очень любила и во всех мужчинах искала именно его. По рассказам её семьи, папа был фееричным, ярким, компанейским. Вику он баловал и, само собой, очень любил. Теперь она искала мужчин, которые, словно папа, могут её радовать и баловать. Пусть даже весьма простыми вещами – конфетами, плюшками, кофе с корицей, и параллельно –подарками и сюрпризами; умеют страховать её риски. Конфликт в том, что мужчины по внешнему типажу нравились ей только те, кому ещё двадцать семь не исполнилось. И всё это неизбежно приводило к нервным срывам.

Её первый брак закончился трагически. Сначала Вика сама стала искать эмоции на стороне. Эмоции были сильнее брачной рутины. Её муж Сергей это чувствовал, понимал, осознавал, пытался бороться. Но бороться тогда было бесполезно. Как в песне, она любила летать по ночам. Вика возвращалась домой в два-три часа ночи. Катя, как старший товарищ, пыталась донести до Вики, что это закончится плохо. Но та не слушала: не хотела, не могла, не пыталась.