Марина придвинула к себе поближе телефон, набрала номер внутренней связи, включила селектор и, услышав голос Буниной, произнесла тоном, не терпящим возражений:

– Римма Сергеевна, здравствуйте. Сценарий юбилея колледжа должен быть переделан в той части, которая касается мэра.

– Переделать такой замечательный сценарий?! Зачем?! – напрочь проигнорировав тон, немедленно возразила Бунина.

– Затем, что здесь есть моменты, которых никак не должно быть.

– Что вы имеете в виду?! Только, пожалуйста, Марина Евгеньевна, конкретно! – с вызовом заявила начальница над образованием.

– Разумеется, конкретно. Мэр вручает несколько Почетных грамот учащимся и педагогам…

– Это пожелание Вячеслава Васильевича! – едва ли не с придыханием перебила Бунина. – Он неоднократно бывал в колледже и положительно оценивает это учебное заведение! Я лично проверила всех, кого будут награждать! Все достойны! А потому…

– Я не о самих грамотах, – перебила в свою очередь Марина. – Я о том, что, по вашему сценарию, мэр предваряет каждое вручение чтением короткого стихотворения, посвященного награжденному.

– И это замечательно!

Марина явственно представила, как у Риммы Сергеевны восторженно блеснули глаза, и отрезала:

– Ничего замечательного!

– Неправда! – мгновенно перешла от восторга к негодованию Бунина. Этот мгновенный переход туда-сюда и обратно ей всегда удавался на славу, ввергая подчиненных в ступор и давая самой начальнице мощный прилив и без того безумной энергии. – Вячеслав Васильевич постоянно требует от нас неформального подхода к делу! И совершенно правильно требует! И лично я с ним согласна! Стихи как раз придают неформальность нашей традиционной процедуре вручения грамот!

Ссылка на мэра, по мнению руководительницы департамента образования, должна была, судя по всему, оказать должное педагогическое воздействие на эту помощницу-«двоечницу», которая плохо усваивает уроки учителя. Однако «двоечница» в очередной раз продемонстрировала полное незнание «предмета».

– Неформальный подход в стихотворной форме? – Марина весьма выразительно хмыкнула. – Цитирую: «Донцов бежит, земля дрожит. Он потому и знаменит».

– Сережа Донцов в прошлом году стал чемпионом города по спринтерскому бегу! – гордо уточнила Бунина.

– Цитирую дальше: «Дементьев – мастер, каких мало. Ему почет и вечная слава!»

– Иван Семенович Дементьев двадцать лет преподает технологию металла. Он действительно мастер!

– При чем здесь это?! – Марина с отвращением посмотрела на телефон, словно он был в виноват в том, что, исправно работая, громко и четко доносил до нее голос Буниной. – Это бездарные стишки. А вы хотите, чтобы мэр их читал!

– Их написали сами учащиеся! – провозгласила Бунина так, словно авторы вирш были ей родными детьми.

– Да хоть вместе со всем педагогическим коллективом! – отрезала Марина. – «Донцов бежит, земля дрожит»! Вы считаете, это можно произносить вслух?! Тем более мэру?! А что это за «вечная слава»? Мастер Дементьев погиб смертью храбрых?

– А вы, Марина Евгеньевна, у нас специалист в поэзии? – ядовито осведомилась Бунина.

– На этом уровне даже вы, по образованию учитель биологии, могли бы оценить такую поэзию, – парировала Марина. – Я же на своем уровне говорю вам, что мэр просто вручит грамоты и в конце поздравит всех награжденных. Соответствующие слова, правда исключительно прозаические, он найдет.

– Вам не нравится творческий подход! – трагически заявила руководительница департамента образования.

«Двоечница» – она и есть «двоечница», хоть как ее учи! Да к тому же упрямая.

– Это еще не все, – «успокоила» упрямица. – Мне также не нравится следующее. В сценарии написано: «В конце торжественного собрания мэр поет вместе с учащимися гимн колледжа, после чего происходит сброс шаров». Во-первых, что это такое – «сброс шаров»?

– Это значит, что сверху на сцену будут сбрасывать воздушные шары.

– Прямиком на голову мэру, который в этот момент как раз и находится на сцене, так?

– Почему обязательно на голову Вячеславу Васильевичу?! Это вовсе не обязательно! – возмутилась Бунина.

– А вы что, намерены отдать шарам распоряжение, куда падать, а куда нет?

– Вы слишком все заостряете!

– Я не заостряю. Но ваш сброс шаров вы будете производить не над сценой, а над зрительным залом. Детишек это повеселит. А вот что касается пения гимна…

– Мы передали вам текст! Между прочим, его написал профессиональный поэт, и весьма неплохо написал! – провозгласила Бунина и тут же добавила с издевкой: – Или вы готовы воспринимать только стихи Пушкина?

– А вы готовы воспринимать пение мэра? – в тон ей поинтересовалась Марина. В телефоне повисла пауза. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы мэр пел? – Пауза продолжала висеть. – У мэра нет ни слуха, ни голоса, – констатировала Марина.

– Как вы можете так… о Вячеславе Васильевиче?.. – почти с ужасом произнесла Бунина.

– Могу! И не только могу, но и должна! Это моя обязанность – ограждать мэра от неловких ситуаций. А вот почему вы его на это толкаете, не понимаю. Так что никакого пения не будет. До свидания.

И положила трубку, с удовольствием представив перепуганную физиономию Буниной, которая, оказывается, пыталась поставить в дурацкое положение главу города.

Окончательно сегодняшний день был «сформирован» вчера только к вечеру, и это вызвало неудовольствие руководителя Аппарата Аристарха Ивановича Тишаева.

– Марина Евгеньевна, – сказал он, вызвав Назарову к себе в кабинет. – Я не понимаю, почему так затягивается подготовка материалов. А если Вячеслав Васильевич решит внести изменения, когда все будете менять? Ведь в выездных мероприятиях задействовано достаточно много народа. Или вы мне скажете, что поздно получили необходимые материалы? Тогда я, значит, обязан спросить с Гудовской и Коньковой? Насколько я понимаю, Гудовская должна была заранее утвердить у мэра его рабочий график, а Конькова собрать и представить вам все необходимые материалы. А они, получается, затянули?

Аристарх Иванович, который за свой тихий и оттого подчас зловещий голос получил прозвище Тишайший, задавал вопросы, но ответов не ждал, потому как в них и не нуждался. Он выговаривал, и помощнику по протоколу именно так и следовало это понимать. Марина это так и понимала, молча переваривая претензии, которые внешне были вполне справедливы, а по сути – нет. Возражать не имело смысла. В последнее время Тишайший слышал только собственный тихий голос да голос мэра. Впрочем, за два года работы руководителем Аппарата Аристарх Иванович научился, кажется, слышать даже мысли Романцева.

Из кабинета Тишаева Марина напрямую отправилась к Гудовской, причем не по делу, а просто так.

Ада сидела, что-то шлепая на компьютере, и пила кофе, который был неизменным сопровождением ее жизни, особенно когда возникало много работы. Кофейничала и работала Ада одновременно, и это давно все воспринимали как должное.

– Кофе будешь? – Гудовская оторвалась от компьютера, развернулась на крутящемся кресле и закинула ногу на ногу, что означало возможность и готовность сделать передышку.

– Спасибо, не хочу, – отозвалась Марина и опустилась на стул. – Мне сейчас Тишайший выговаривал за то, что я все материалы на завтра только недавно принесла, – пожаловалась она. – Можно подумать, это я виновата, что Лузин с Буниной поздно все представили. Причем в таком виде…

– Представляю этот вид. Особенно с профилем Буниной! – фыркнула Ада. – На месте Аристарха я бы давно всех их построила. И ничего бы в график даже не ставила без готовности материалов минимум за два дня. А то моду дурацкую взяли: сначала доказывать, насколько их мероприятие наиважнейшее, а потом все с колес гнать, причем с колес гнутых!

– Да, ты бы построила, – согласилась Марина и в очередной раз задала себе мысленно один и тот же вопрос: почему после последних выборов мэра, когда ушел на пенсию руководитель Аппарата Суслов, начальником поставили Тишаева, а не Гудовскую, имеющую на это полное основание и по сути все годы выполняющую роль заместителя?