Аристов и Адашев переглянулись. У них был единодушный протест против данного поворота событий. Впрочем, ни тот, ни другой не были достаточно смелы, чтобы говорить об этом открыто.

Из глубины памяти донесся теплый и родной голос. Кто-то звал её.

Она была уверенна, что знает этот голос. Голос воздействовал на те части её сознания, которые были выключены или которых просто никогда не было. Возможно, что эти части сознания были сами выдуманы ею. Впрочем, вряд ли, ведь она старалась избегать глубоких размышлений и воспоминаний, её так учили. Но они упрямо продолжали лезть в голову.

– Анна, – мягко произнес голос.

Знакомое имя. Оно отозвалось в мыслях словно эхо из прошлого. Вот только чьего прошлого. Она не знала было ли это прошлое её или это только бесформенный сон.

Долгие периоды изоляции, которой время от времени подвергали её, преподносили её настроение в самых разных тонах. Иногда она чувствовала апатию иногда эйфорию, иногда всё это вместе. Она была уверена, что кто-то специально проверяет разные аспекты её поведения.

Сколь долго была она в таком состоянии неизвестно. Иногда ей казалось, что всю жизнь, а иногда, что она была раньше кем-то другим и совершенно не здесь, а здесь только возродилась. Но кем она была и даже как её звали, она не помнила. Всё, что у неё было, – это её видения. Ей отчаянно хотелось сбежать из этого места и узнать другой мир. Тот мир, который был за окном бронированного стекла её изолятора. Она знала, что какой-то мир там есть, хотя видеть могла только небо и иногда солнце, а ещё она слышала шум моря. Бурного, как она представляла, и своенравного. Иногда пролетала чайка. Вот такой была её жизнь и очевидно ей предстояло провести так её всю. Держали её волю, её видения, которые показывали, что у неё была другая жизнь. Она усиленно держала их в памяти, ведь знала, что только они помогут ей установить контроль над собственной судьбой.

Нельзя сказать, что она никогда не покидала стены своей «обители». Периодически её куда-то вывозили. Но помнила она только мгновения выхода из изолятора и коридор с множеством стеклянных боксов, в которых можно было видеть людей, таких как она. Но что это за люди она не знала. Она только могла видеть, что они разные. В боксах были мужчины, женщины, дети. Люди были самых разных возрастов. Один раз её любопытство взяло верх, и она спросила у сопровождавшего её человека, которого она знала, как доктор:

– Кто эти люди?

– Особенные, – последовал ответ, – здесь все особенные.

Она тогда поняла, что очевидно, тоже особенная. Но почему? В чём её особенность? Она не знала этого и никто в целом мире не мог ей этого сказать. Она усиленно пыталась запомнить хоть что-то кроме коридора и людей в боксах, но у неё это не получалось, потому что, как только коридор заканчивался, она отключалась, приходя в себя уже только вновь в изоляторе. Правда, иногда в памяти всплывали какие-то обрывки, особенно часто это были звуки скрипичной музыки, потрескивающий камин и шахматы, но относилось ли это к ней, она тоже не могла сказать. Возможно, это были просто кошмары, которые часто одолевали её сознание по ночам. Особенно один она помнила до мельчайших подробностей.

Она пыталась найти баланс в собственном сознании, но сделать этого не получалось.

Яркий свет ударил в стеклянный купол над ней и быстро исчез. Звука не было. Но она знала, что это пролетел вертолет. А значит скоро у неё будут посетители. Она не могла видеть, но как будто чувствовала суету вокруг. Снующих туда-сюда солдат, отдававших друг другу приказы, шипение пневматических дверей. Словно бы огромный организм очнулся ото сна.

Она слышала, как к входной панели её комнаты подходят несколько тяжелых ног в военных ботинках, и более легкие и изящные каблуки дорогих мужских туфель.

В глаза больно ударил электрический свет. Доктор стоял перед ней в сопровождении двух солдат. Она никогда не видела его лица и не слышала настоящего голоса. Он стоял в свете лампы, так что она могла видеть только его остроносые ботинки.

– Твоими результатами очень довольны, – сказал доктор. Они весьма впечатляют, однако ты до сих пор не можешь сформировать свою память и это плохо.

– Память… – эхом повторила девушка.

Внезапно её лицо поморщилось, и она стала отчаянно вертеть головой из стороны в сторону.

– Нет, нет! – закричала девушка. – Не надо! Не надо стрелять, пожалуйста!

Она упала на колени, тяжело отдыхиваясь.

– Тебя до сих пор мучают видения, – констатировал доктор.

При слове «видения» девушка поморщилась.

– Да, – коротко сказала она, отрицать не было смысла. Кошмары и видения – это нарушение сна, а значит, датчики, закрепленные на ней, передадут это в систему.

Доктор флегматично хмыкнул.

– Расскажи мне свои ведения, – глухо попросил он.

Она не знала, с чего ей начать. Все эти дни, что она провела в заточении в изоляторе, она подвергалась видениям и галлюцинациям. Странные ощущения, мимолетные прикосновения и голоса, что звали её. Она пыталась как-то сложить их вместе, но это не получалось и причиняло ей только дополнительную ментальную боль.

– Иногда я вижу большой парк, – сказала девушка, – чувствую запах травы, деревьев. Мужчину и женщину, маленького мальчика, но я не могу понять, какое я имею к ним отношение, а ещё я вижу подвал, шахту и лица. Страшные лица. Лица палачей. Вы знаете, что это?

Доктор покачал головой.

– Это ненужные воспоминания! – сказал он. – Воспоминания мертвой! Побочный эффект. Они исчезнут, если ты научишься сама формировать свои воспоминания.

– А что, если нет? – спросила девушка.

Доктор пожал плечами.

– Тогда ты станешь бесполезна для меня, – сказал он.

Это было произнесено впервые. Хотя девушка каким-то чувством догадывалась, что этим всё и кончится. И всё же такая прямота, что она будет уничтожена, как отбракованный материал. Это вдруг заставило собраться её мыслям в кучу.

– Запомни, – продолжал доктор, – эмоции сделали человека слабым. Ты должна научиться избавляться от эмоций. Ты должна уничтожить всё то, что Она имела и возненавидеть всё то, что Она любила. Только тогда твои эмоции исчезнут. Попробуй, теперь.

Доктор достал из кармана небольшой портативный пульт и нажал на кнопку. В воздухе возникла длинная зыбкая фигура женщины средних лет.

Девушка посмотрела на фигуру и снова схватилась за голову. Её сильно трясло. Она кричала, кричала и ещё раз кричала. Кричала, чтобы не стреляли, кричала, чтобы её отпустили. Но образ женщины не исчезал.

– Избавься от видений! – сказал доктор. – Уничтожь их!

В руке у девушки оказался небольшой изогнутый кинжал.

– Хорошо, – мягко сказал доктор, – давай, сделай это.

Девушка медленно пошла в сторону фигуры, держа руку с кинжалом вытянутой вперед.

Она подошла ближе. Ещё ближе. Занесла руку для удара.

– Аня, нет! – раздался крик. – Не надо!

Откуда был этот крик? Словно бы тоже из снов.

Девушка замерла и снова сжала голову руками.

– Прикончи её! – крикнул доктор.

– Я не могу!.. – простонала девушка, упав на колени. – Не могу…

Доктор сделал жест охране. Солдат взвел автомат и выстрелил в фигуру. Женщина упала.

Девушка бросилась к упавшей фигуре, однако, как только она хотела до неё дотронуться, фигура исчезла.

Доктор убрал пульт в карман, откуда ранее его достал.

– Этого я и опасался, – холодно сказал доктор.

Девушка подошла к нему.

– Почему это со мной происходит? – спросила она, её лицо блестело от пота.

Снова глухое хмыканье.

– Процесс не совершенен, – сказал доктор, – то, что ты чувствуешь, – это побочный эффект. Твои предшественницы обычно сходили с ума за пару недель, ты продержалась дольше, и я надеялся, что ты не повторишь их участь, – доктор пожал плечами, – но похоже, что это не так.

Предшественницы, пронеслось в её сознании. Значит, не одна она такая. Сколько их было? И для чего был весь этот процесс? Её хотели ослабить, заставить чувствовать свою беспомощность. Её хотели превратить в оружие. Возможно, что убийство той женщины только готовилось и именно она должна убить её. Она не может позволить этому случится. Она должна разобраться. Понять, что эти люди из видений значат для неё.