Рукотворные коридоры закончились, сменились длинной норой, а потом его швырнули куда-то вниз, в месиво из щупалец и склизких тел. Задёргался судорожно, пытаясь выбраться, но его снова оплели щупальцами, сжали со всех сторон так, что даже крохи кислорода стало невозможно протолкнуть в лёгкие. Тело рвалось продолжать бороться, но Герман заставил себя подавить инстинкты. Расслабил мышцы, обмяк. Через несколько секунд объятия начали ослабевать. Осторожно вдохнул. Дышать, как будто, стало немного легче. Воняло страшно — букет отвратительных запахов бил в нос, но при этом пятна перед глазами слегка поблекли, в глазах немного прояснилось. «Здесь больше кислорода?» Тентакли продолжали медленно ощупывать, по груди к лицу ползла тварь, сдирая кожу. Лежнев приподнял голову. За тварью оставался след голой кожи — комбинезон, который был надет под скафандром, от неё не защищал. Попытался чуть сдвинуться, повернуться, чтобы сбросить мерзость. Медленно-медленно, буквально по сантиметру, чтобы снова не спровоцировать. Кальмар сполз, но с упорством улитки снова начал восхождение. По спине тоже что-то ползло. Тело била крупная дрожь, изо рта вырывались облачка пара — было невыносимо холодно, и скользкое ледяное тело твари не добавляло тепла.
Взгляд упёрся во что-то белое. Череп. Не совсем чистый, с ошмётками мяса. Видимо падаль им не сильно нравится, любят свежатинку. Упорная тварь продолжала карабкаться по груди, оставляя после себя глубокую ссадину — видимо жрёт прямо в процессе движения. Однако мясо на груди её не устраивает — ей нужно лицо. С трудом сдерживая омерзение, Лежнев медленно подвёл руку под тварь. Действительно медленно — стоило чуть дёрнуться, как твари, — и та, что на груди, и на спине, и даже соседние, напрягались и готовились снова душить жертву. «Видно, к людям они не приспособлены, — объяснял себе Лежнев, — Более мелкую добычу привыкли ловить. Но люди им тоже нравятся, справляются». Мысль о том, что лучше не дёргаться, а принять свою участь Германа даже не посещала. Он не для того пересёк пол вселенной, чтобы позволить себя сожрать каким-то безмозглым остроголовым осьминогам!
Рука, наконец, оказалась под ползущей тварью.
— Ну давай, наползай, тварь, — едва слышным шёпотом поторапливал Лежнев. — Смотри, какая вкусная рука! Мягенькая…
Существо будто раздумывало. Обходить препятствие ему было лень, но кожа на груди нравилась всё-таки больше, чем ни разу не «мягенькие» костяшки и ногти жертвы. В конце концов, целесообразность победила. Осьминог заполз на руку — Герман чувствовал, как маленькие, но многочисленные зубки начинают сдирать кожу, превращая её в питательную кашицу. Как только пасть существа оказалась на руке полностью, Лежнев, наконец, позволил себе сжать пальцы. Изо всех сил, с мстительным удовлетворением. По руке потекла кровь, тварь дёрнулась и попыталась снова обездвижить жертву… а вот остальные никак не реагировали. Они не чувствовали, что жертва сопротивляется, и продолжали потихоньку обдирать кожу со спины. А вот та тварь, которую он схватил, кажется, запаниковала. Сначала просто пыталась душить, но сил явно не хватало — даже странно — те, которые его сюда тащили, давили намного сильнее. Когда стало очевидно, что силёнок не хватает, тварь попыталась сбежать. Герман, не обращая внимания на боль, продолжал давить. Ещё и перебирать пальцами начал, пытаясь пробраться поглубже в пасть этой гадости. И в конце концов, добрался-таки до чего-то важного. Тварь вдруг забилась в конвульсиях, беспорядочно размахивая щупальцами. К слову, оказалось, что на концах щупалец есть очень острые когти, так что Лежнев потерял ещё немного крови и обзавёлся несколькими длинными неровными разрезами на коже. Но не отпустил. В конце концов тварь затихла.
— Победа, — прошептал парень. — Только их тут многовато, чтобы с каждым так разбираться. Теперь, когда «битва», вроде как, закончилась, терпеть второго, ползущего по спине и методично пережёвывающего кожу осьминога стало совсем невозможно. Тварь как раз добралась до плеча. Свободной рукой Герман перехватил одно из щупалец и потянул гадину на лицевую сторону. Правда, почти сразу понял, что это бесполезно — на освободившееся место тут же забрался ещё один желающий подкрепиться свежей человечиной. И не только это — как только та, первая тварь поняла, что отпускать щупальце никто не собирается, она завизжала.
Очнулся Герман оттого, что кто-то начал глодать ему лицо. Каким-то чудом воспоминания о предшествующих событиях в этот раз никуда не делись, так что дёргаться парень не стал, вместо этого снова медленно пошевелил рукой и потянул её к лицу. В этот раз было сложнее. Щека нестерпимо горела, глаза, нос и рот закрыты щупальцами, так что даже глоток отвратительного воздуха протолкнуть в лёгкие было тяжело. А ещё руке что-то мешало. Не сразу Герман сообразил, что так и не выпустил удавленного им осьминога, и он по-прежнему оставался надетым на кулак. «Чёрт!» Рука была уже на полпути, возле шеи. Стряхивать мертвечину — можно насторожить ту тварь, что сейчас жрёт его лицо. Парень понимал — если они снова завизжат, он опять потеряет сознание, и в следующий раз может уже не очнуться. Поэтому дёргаться не стал — вместо этого попытался столкнуть тварь прямо надетым на руку осьминогом. Удивительно, но это сработало. Тот, что жрал ему щёку, посопротивлялся немного, но всерьёз цепляться за «добычу» не стал. Когда Герман окончательно столкнул его с головы, осьминог просто пополз на него снова — теперь подальше от «скандального» соплеменника.
«А ведь они друг друга не жрут, — сообразил Герман. — И не дерутся между собой!» Для подтверждения теории он смахнул с себя ещё одну тварь, и даже не слишком старался замедлить движения. Быстро, правда, тоже не получилось, сил не было, но предположение в любом случае подтвердилось.
— Вот так, значит. Ну, тогда ещё поборемся.
Герман осмотрелся и нашёл взглядом череп. Он там не один лежал — рядом обнаружились кости, которые тварей не заинтересовали. А вот Лежнев ещё в прошлое пробуждение заметил, что одна из костей сломана. Берцовая. Очень удачно расколота, так что острый обломок торчал вполне угрожающе.
— То, что нужно. Всё так же медленно Герман довёл свободную руку до кости, подтянул поближе. Кость не была чистой — остались куски недоеденного мяса. Мерзко.
— Ну прости, мужик, — прошептал парень. — Я б тебя не беспокоил, но видишь, как получается. Да я думаю, и тебе было бы приятно отомстить хоть кому-то…
Лицо больше не ели, на грудь пока снова не заползли, а вот коленку кто-то грыз. Благо хоть когда потерял сознание, Герман опрокинулся на спину. Не то чтобы это имело большое значение — при почти полном отсутствии гравитации тварям не составило бы труда его перевернуть. Но они, видимо, всё-таки не привыкли к таким условиям, переворачивать жертв не умели. Так что спину за время последнего обморока дополнительно не ели. А вот живот, грудь и лицо теперь отчаянно жгло. И кровь сочилась, пусть и не слишком обильно. Но особенно неприятно было колену. Герман начал медленно подтягивать ногу к животу. Очень медленно — буквально по миллиметру. На такие медленные движения твари по-прежнему не реагировали. Даже наоборот, снова начали заползать с целью пожрать. Но на других Лежнев пока не реагировал. Костяное острие было уже наготове. Герман начал сталкивать с ноги тварь, так, чтобы она заползла на руку с зажатой костью. Тварь не сильно сопротивлялась, хоть и проявляла недовольство. Получилось достаточно быстро. Вот щупальца уже охватывают кулак с зажатым «копьём». Копьё упирается в пол. Герман разжал кулак, которым до этого скрывал острие, а другой рукой с надетым трупом осьминога изо всех сил надавил на ещё живого осьминога. Сработало. Тварь немного подёргалась и затихла. А у Германа было уже два «добровольных» помощника.
— Кстати, никакие это не осьминоги… — пробормотал парень. — Скорее на кальмаров похожи. Вон какие глазки печальные… твари!
Второго убитого кальмара он аккуратно уложил обратно на колено. Постарался распределить так, чтобы он занял побольше места.
