Отзыв Кейзерлинга из Дрездена в 1744 г. формально выглядел как повышение, ведь он должен был ехать ко двору императора Священной Римской империи, но на самом деле новое назначение следует расценить скорее как знак недоверия Елизаветы Петровны. Она считала, что «при начинаемом в Польше сейме, для здешних интересов, как по причине Курляндскаго, так и других многих и важных дел, весьма потребно было б тамо гораздо надежнаго министра иметь», и назначила на этот пост русского по происхождению дипломата – графа Михаила Петровича Бестужева-Рюмина (1688–1760), старшего брата Алексея Петровича, в июле 1744 г. ставшего канцлером, а также поручила Коллегии иностранных дел найти «способную персону», чтобы заменить российского резидента в Варшаве поляка Петра Голембовского213.
Отзыву Кейзерлинга из Дрездена должен был обрадоваться Фридрих II. Он считал, что дипломат больше предан интересам саксонского двора, а не российского и получает от курфюрста солидный пенсион214. Провозгласив курляндца одним из виновников заключения союзного договора между Австрией и Саксонией в ноябре 1743 г., прусский король был уверен, что тот действует в сговоре с А. П. Бестужевым-Рюминым без ведома императрицы215, и потому с начала 1744 г. неоднократно требовал от своего посланника в Петербурге барона Акселя фон Мардефельда (Axel Freiherr von Mardefeld, 1691–1748) использовать любую возможность и не жалеть денег, чтобы свергнуть как можно скорее вице-канцлера и добиться отзыва Кейзерлинга, «который, помимо своей пристрастности к этому [саксонскому] двору, еще и крайне настроен против меня и определенно является автором всех проектов, которые этот двор пытается осуществить против меня»216.
Мог ли Мардефельд влиять на кадровые назначения в Петербурге или сама Елизавета Петровна усомнилась в преданности находившихся на ее службе иностранных подданных, нам неизвестно, но для самой императрицы события, последовавшие за рокировкой на дипломатических постах, имели весьма важные последствия. Кейзерлинг оставался в Дрездене до начала 1745 г. и уже перед самым отъездом в Мюнхен получил известие о скоропостижной смерти Карла VII 9 (20) января, которая фактически отменила его назначение. Тогда дипломат обратился в Петербург с предложением направить аккредитованного представителя во Франкфурт-на-Майне, где в ближайшее время по традиции должна была собраться на выборы главы Священной Римской империи Коллегия курфюрстов, и там добиться от них признания российского императорского титула. Елизавета Петровна благосклонно отнеслась к высказанной идее и доверила эту миссию именно Кейзерлингу. Он также получил указания хлопотать о признании семнадцатилетнего великого князя Петра Федоровича как герцога Гольштейн-Готторпского совершеннолетним на год раньше, чтобы тот мог вступить во владение своими землями, находившимися под управлением опекунского совета. Еще одной задачей дипломата было оценить расстановку сил в Священной Римской империи в преддверии выборов. Перечислив в рескрипте от 16 февраля 1745 г. неугодных России (прусского короля и саксонского курфюрста) и маловероятных (баварского, ганноверского и пфальцского курфюрстов) кандидатов, Елизавета Петровна тем не менее заявила, что вмешиваться в выборы не намерена, и велела Кейзерлингу в разговорах с имперскими дипломатами всячески подчеркивать ее беспристрастность в этом деле, но просила аккуратно выяснить, не вернется ли императорская корона в Австрийский дом, т. е. не может ли она достаться супругу Марии Терезии – Францу Стефану (1708–1765), великому герцогу Тосканскому, урожденному герцогу Лотарингскому217. В первоначальном проекте рескрипта прямо говорилось, что Франц Стефан или его сын эрцгерцог Иосиф (1741–1790) были бы наиболее предпочтительными для России кандидатами218, но фразу об этом императрица велела исключить из текста, решив подождать новостей из Франкфурта и узнать, к кому склоняются сами курфюрсты219.
Подход Кейзерлинга к решению главной задачи, ради которой его посылали во Франкфурт, был сугубо формальным, даже бюрократическим и состоял в том, чтобы передать в Коллегию курфюрстов кредитивную грамоту, содержавшую императорский титул, и получить в ответ рекредитивную (отпускную) с таким же титулом, не прибегая к каким бы то ни было переговорам о столь деликатном предмете, затрагивавшем достоинство российской императрицы. В случае успеха дипломат собирался действовать аналогичным образом и на рейхстаге Священной Римской империи – собрании представителей всех входящих в ее состав штатов. Этот подход был одобрен, и 9 (20) апреля 1745 г. Коллегия иностранных дел подготовила для Кейзерлинга верительную грамоту220.
Между тем 11 (22) апреля 1745 г. сын покойного императора Карла VII, баварский курфюрст Максимилиан III Иосиф (1727–1777), заключил сепаратный мир с Марией Терезией на основе довоенного статус-кво, отказавшись от титула короля Богемии и эрцгерцога Австрии и притязаний на императорскую корону. После этого в Версале попытались реализовать план избрания в императоры саксонского курфюрста Фридриха Августа II и возвращения польской короны свергнутому в 1735 г. Станиславу Лещинскому. Россия выступала против такой рокировки, поскольку стремилась сохранить свое влияние в Польше в союзе с дружественной саксонской династией Веттинов221. Планам французов не суждено было сбыться: после вторжения Фридриха II в Саксонию 14 (25) августа 1745 г. курфюрсты, во многом в отместку ему, 2 (13) сентября избрали императором супруга Марии Терезии Франца Стефана под именем Франца I. 23 сентября (4 октября) состоялась его коронация. Курфюрст Пфальца Карл IV Теодор (1724–1799), представитель одной из линий баварской династии Виттельсбахов, и прусский король Фридрих II как курфюрст Бранденбурга не принимали участие в выборах в знак протеста против единственного кандидата. Однако уже 14 (25) декабря 1745 г. по Дрезденскому мирному договору с Австрией и Саксонией Фридрих II признал Франца I императором в обмен на сохранение довоенного статус-кво, вновь закрепив за собой Силезию и графство Глац. В апреле 1746 г. курфюрсты Бранденбурга и Пфальца публично заявили о своем присоединении к выборам, признав их состоявшимися222.
Приезд Кейзерлинга во Франкфурт в середине мая 1745 г. вызвал оживление среди дипломатов Священной Римской империи. Избирательные послы курфюрстов (включая представителей Бранденбурга и Пфальца, которые покинули город накануне выборов) от имени своих государей выразили надежду на установление добрых отношений с Россией. Пфальцский посол жаловался на разорение земель курфюршества австрийскими войсками, а сохранявший нейтралитет архиепископ Майнца – на бесцеремонные требования продовольствия и фуража со стороны французов. В июне саксонский курфюрст как викарий империи пожаловал совершеннолетие великому князю Петру Федоровичу223, что впоследствии утвердил император Франц I224. Только 14 (25) августа 1745 г., после того как на выборы съехались все собиравшиеся голосовать послы, Кейзерлинг передал свою верительную грамоту в канцелярию курфюрста и архиепископа Майнца, а 25 сентября (6 октября) 1745 г. Коллегия курфюрстов выдала ему в ответ рекредитивную грамоту, в которой он был назван полномочным министром императрицы и самодержицы Всероссийской. Грамоту подписали собственноручно курфюрст Майнца Иоганн Фридрих Карл фон Оштайн (Johann Friedrich Karl von Ostein, 1689–1763) и курфюрст Трира Франц Георг фон Шёнборн (Franz Georg von Schönborn, 1682–1756), а также первые избирательные послы курфюрстов Кельна, Баварии, Саксонии, Брауншвейг-Люнебурга (Ганновера) и королевы Богемии225. 2 (13) октября 1745 г. известительную грамоту о своем восшествии на престол Елизавете Петровне направил император Франц I, именуя ее императрицей226.
