– Ступай истопи баню да вымой племянницу, да смотри – хорошенько, я хочу ею позавтракать.
Девочка сидит ни жива ни мертва, вся перепуганная, и просит она работницу:
– Родимая моя, ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай, решетом воду носи!
И дала ей платочек.
Баба-яга дожидается. Подошла она к окну и спрашивает:
– Ткёшь ли, племяннушка? Ткёшь ли, милая?
– Тку, тётушка! Тку, милая!
Баба-яга отошла прочь, а девочка дала коту ветчинки и спрашивает:
– Нельзя ли как-нибудь уйти отсюда?
– Вон на столе лежит полотенце да гребешок, – говорит кот, – возьми их и беги, беги поскорее. Будет за тобой гнаться баба-яга, ты приклони ухо к земле и, как заслышишь, что она близко, брось сперва полотенце – сделается широкая река. Если баба-яга перейдёт эту реку и снова станет догонять тебя, ты приклони ухо к земле и, как услышишь, что она близко, брось гребешок – сделается дремучий-дремучий лес, сквозь него она уже не проберётся!
Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала. Собаки хотели её рвать – она бросила им хлебца, и они её пропустили. Ворота хотели захлопнуться – она подлила им под пяточки маслица, и они её пропустили. Берёзка хотела ей глаза выстегать – она её ленточкой перевязала, и та её пропустила.
А кот сел за кросна и ткёт: не столько наткал, сколько напутал. Баба-яга подошла к окну и спрашивает:
– Ткёшь ли, племяннушка, ткёшь ли, милая?
– Тку, тётка, тку! – отвечает грубо кот.
Баба-яга бросилась в хатку, увидела, что девочка ушла, и давай кота бить да ругать:
– Ах ты, старый плут, зачем пропустил беглянку? Ты бы у неё глаза выдрал, лицо поцарапал!
– Я тебе сколько служу, – говорит кот, – ты мне косточки не бросила, а она мне ветчинки дала.
Баба-яга накинулась на собак, на ворота, на берёзку и на работницу: давай всех ругать и колотить.
Собаки говорят ей:
– Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала.
Ворота говорят:
– Мы тебе сколько служим, ты нам водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица не пожалела.
Берёзка говорит:
– Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не пожаловала, а она меня ленточкой перевязала.
Работница говорит:
– Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не дала, а она мне платочек подарила.
Баба-яга – костяная нога поскорее села в ступу, толкачом погоняет, помелом след заметает и пустилась в погоню за девочкой.
Вот девочка приклонила ухо к земле и слышит, что баба-яга гонится и уж близко; взяла да и бросила полотенце – сделалась река, такая широкая-широкая! Баба-яга приехала к реке и от злости зубами заскрипела. Воротилась домой, собрала своих быков и погнала к реке. Быки выпили всю реку дочиста.
Баба-яга пустилась опять в погоню.
Девочка приклонила ухо к земле и слышит, что баба-яга близко; бросила гребешок – сделался лес, такой дремучий да частый! Баба-яга стала его грызть, но, сколько ни старалась, не могла прогрызть и воротилась назад.
Баба-яга и Заморышек
В пересказе А. Н. Афанасьева
Жил-был старик да старуха: детей у них не было. Уж чего они ни делали, как ни молились богу, а старуха всё не рожала.
Раз пошёл старик в лес за грибами; попадается ему доро́гою старый дед.
– Я знаю, – говорит, – что у тебя в мыслях: ты всё о детях думаешь. Поди-ка по деревне, собери с каждого двора по яичку и посади на те яйца клушку; что там будет, сам увидишь!
Старик воротился в деревню. В их деревне был сорок один двор; вот он обошёл все дворы, собрал с каждого по яичку и посадил клушку на сорок одно яйцо.
Прошло две недели, смотрит старик, смотрит старуха, – а из тех яичек народились мальчики: сорок крепких, здоровеньких, а один не удался – хил да слаб!
Стал старик давать мальчикам имена: всем дал, а последнему недостало имени.
– Ну, – говорит, – будь же ты Заморышек.
Растут у старика со старухою детки, растут не по дням, а по часам, выросли и стали работать, отцу с матерью помогать: сорок молодцев в поле возятся, а Заморышек дома управляется.
Пришло время сенокосное: братья траву косили, стога ставили, поработали с неделю и вернулись на деревню; поели, что бог послал, и легли спать.
Старик смотрит и говорит:
– Молодо-зелено! Едят много, спят крепко, а дела, поди, ничего не сделали!
– А ты прежде посмотри, батюшка! – отзывается Заморышек.
Старик снарядился и поехал в луга; глянул – сорок стогов смётано.
– Ай да молодцы ребята! Сколько за одну неделю накосили и в стога сметали.
На другой день старик опять собрался в луга, захотелось на своё добро полюбоваться; приехал – а одного стога как не бывало!
Воротился домой и говорит:
– Ах, детки! Ведь один стог-то пропал.
– Ничего, батюшка! – отвечает Заморышек. – Мы этого вора поймаем; дай-ка мне сто рублей, а уж я дело сделаю.
Взял у отца сто рублей и пошёл к кузнецу:
– Можешь ли сковать мне такую цепь, чтоб хватило с ног до головы обвить человека?
– Отчего не сковать!
– Смотри же, делай покрепче; коли цепь выдержит – сто рублей плачу, а коли лопнет – пропал твой труд!
Кузнец сковал железную цепь; Заморышек обвил её вокруг себя, потянул – она и лопнула.
Кузнец вдвое крепче сделал: ну, та сгодилась. Заморышек взял эту цепь, заплатил сто рублей и пошёл сено караулить; сел под стог и дожидается.
Вот в самую полночь поднялась погода, всколыхалось море, и выходит из морской глубины чудная кобылица, подбежала к первому стогу и принялась пожирать сено. Заморышек подскочил, обротал её железной цепью и сел верхом. Стала его кобылица мыкать, по долам, по горам носить: нет, не в силах седока сбить! Остановилась она и говорит ему:
– Ну, добрый молодец, когда сумел ты усидеть на мне, то возьми владей моими жеребятами.
Подбежала кобылица к синю морю и громко заржала: тут сине море всколыхалося, и вышел на берег сорок один жеребец. Весь свет изойди, нигде таких не найдёшь!
Утром слышит старик во дворе ржанье, топот. Что такое? А это его сынок Заморышек целый табун пригнал.
– Здо́рово, – говорит, – братцы! Теперь у всех у нас по коню есть: поедемте невест себе искать.
Отец с матерью благословили их, и поехали братья в путь-дорогу далёкую.
Долго они ездили по белу свету, да где столько невест найти? Порознь жениться не хочется, чтоб никому обидно не было; а какая мать похвалится, что у неё как раз сорок одна дочь народилась?
