Шерстяной – владелец бара «Пьяные кони», в прошлом являлся подрывником, как и все члены клуба, герой войны. Был контужен, правда, неизвестно когда – никто не спрашивал. А может, и не был, а контузию ему приписали из-за подрывного характера. Парень мог без явных причин вскочить из-за стола и похрустеть чужими костями, нелепо оправдываясь после содеянного. А Шерстяным его прозвали за повышенную волосатость. Ему бы больше подошло «орангутан» или «бешеный», так как при своём метр шестьдесят и пухлом телосложении в совокупности с повышенной волосатостью он походил на неадекватную обезьяну; но приклеилось «Шерстяной».

Вообще, контингент клуба – персонажи колоритные,          яркие, все как на подбор.

Первое дело

Так появился смысл существования буйных.

Виктор попадал кием по шарам, а вот шары по лункам не попадали. Поэтому Виктор то и дело занимался натиранием буйка или выбором новой палки.

– Шерстяной, бильярд у тебя посредственный.

– Посредственный контрацептив был у твоего отца, а бильярд – отличный! Месяц назад сукно перетягивал, ну то, которое ты только что порвал, и кии, кстати, тоже освежил. Может, ты перестанешь себе льстить и пойдёшь за американку? Там соотношение размеров шар-лунка как раз по тебе…

Виктор профырчал что-то невнятное себе под нос, но совета послушал. Послышалось несколько коротких, глухих стуков, еле пробивших хрип старого магнитофона, точно кошка пробарабанила лапкой по двери, и за ними немедля дверь распахнулась, и в бар вошёл рослый, крепкий мужчина с гладко выбритой ухмылкой на приятном, круглом лице.

– Здравствуй, здравствуй, дорогой друг, – произносили шаги, последовавшие в сторону гостя. Что-то ты задержался.

– Ой, даа. Дома…

– Вот, держи.

– Я не…

– Держи, держи. Ты чего так долго?

– Да дома там… А хороший?

– Забористый! Что дома?

– Ну если только чуть-чуть. Неприятный, но… Вот-вот,       ещё, хватит. Но срочный разговор. Оо, отличный виски. Что это?

– Самогон, сам его тут гоню. Что за разговор?

– На вкус как виски. Позже про это.

– Дорогой,         виски – это и есть самогон. Парни, познакомьтесь, это мой старый друг Инокентий.

– Здравствуйте, господа, очень рад всем.

– Инокентий служил вместе со мной, хоть и пиджак, но хороший человек, к тому же отличный врач, – сразу обозначил Шерстяной. – Теперь он с нами.

Пиджаками в армии называли тех, у кого в учебном заведении была военная кафедра, и такие на службу попадали сразу при интересных погонах, или не попадали вовсе. Называли их так отчасти из зависти, потому что большинство начинало службу солдатом, а это, скажу вам, звание ниразу не интересное.

После обмена приветствиями все собрались за стол. Стол был красивый, знатный, из морёного массива, выдержать мог на своих плечах, казалось, целого оленя, или даже медведя, но держал пару склянок местного вискаря и пивные стаканы – под него же. Из закусок по центру стояла неприкосновенная пепельница с фисташками, почему-то их не трогали.

– Узнал сегодня, что мой неретивый наркотиками балуется, проводил воспитательную беседу, поэтому пришлось задержаться.

– Да где он их нашёл в нашем городишке?

– Знаешь, Шерстяной, я как-то не спросил, где он их нашёл. Но где-то нашёл…

– А я слышал про это, в «Африке» распространяют.

– Что за Африка? Виктор.

– Да ночной клуб, сержант.

– Детей травят,           нелюди.

– Я не думаю, что там кто-то кого-то заставляет.

– Эти так называемые дети ещё не способны осознать, что можно, а что нельзя; поэтому и продавать им нельзя, точно как алкоголь в магазине.

– И алкоголь им в магазине продают тоже.

– Да-да, и сигареты.

– Если парень в шестнадцать лет, у которого нет денег между прочим, решил раздобыть денег, конечно же, нечестным образом на наркотики, коим образом всем известно, что их принимать нельзя, то… ничего хорошего из этого человека не выйдет.

– Если человека вытащить сейчас из бездны, в которую он добровольно пришёл, то тогда у него появится шанс одуматься в будущем и прожить жизнь достойно. Если шанса ему такого не дать, то он и не одумается, или одумается, но поздно, – хорошо подумавши, вмешался Яроврат в дискуссию.

– Мне понятен ход твоих мыслей, Ярый, – поддержал сержант. Продажу наркотиков в нашем городе надо прекратить. Я попробую разузнать через знакомых про Африку. Сначала разведка, потом действие. Ну а сейчас, господа, предлагаю покер.

Спустя три дня на полигоне.

Впервые за всё время существования буйных мы не пьём, не развлекаемся, не треплемся ни о чём, мы снова ощущаем себя нужными и занимаемся делом, своим делом. Пока дожидались сержанта с новостями, занялись стрельбой в тире, где и обнаружили, что навыки стрельбы утеряны напрочь; и если раньше мы могли всё списать на лишние промили в крови, то теперь всё совершенно ясно, навыки утеряны. Бестолковую трату боеприпасов остановил вернувшийся сержант, собрав всех в учебном классе, где и начал совещание.

– Итак, парни, я разведал про Африку и её обитателей, и вот что я вам скажу: никакие это не обезьяны и даже не лемуры… Хозяева клуба – банда таких же, как мы, старых вояк, воевали в том же аду, что и мы. Правда, наёмники. В Африке они действительно занимаются продажей наркотиков, но…       на часть вырученных денег они покупают хорошее оружие и снаряжение для нашего брата, в горячую точку. Так что…  что делать будем?

– А что изменилось, сержант? Мы вроде как собирались остановить продажу наркотиков в нашем городе?!

– Да много что изменилось, пиджак: во-первых, это наши братья, во-вторых, они помогают нашим на фронте, там действительно не помешало бы ещё что-нибудь кроме калашей.

– А в-третьих, мы можем и не справиться с ними…

– Это-то да, молодцы они, конечно,            молодцы, да вот только детей наших на наркотики подсаживают.

– Каких детей? Я слышал только про отпрыска Инокентия, а остальные их клиенты, я предполагаю, это отбросы, нарики.

Этот спор мог длиться бесконечно – у доктора был свой интерес и обида, у сержанта чувство любви и гордости за то, что они помогали фронту, Виктор, возможно, посцыкивал, а Яроврат…               Яроврат прекратил эту дискуссию.

– Так или иначе, продавать тут наркотики для своих же горожан – нелучший вариант заработка. Я думаю, надо поговорить, наверняка мы найдём общий язык.

Все согласились. Сержант через общих знакомых договорился о встрече, и уже на следующий день буйные полным составом сидели в Африке. Оружие с собой всё же взяли, но это было несерьёзно. Клуб «буйных» был безобиден перед африканцами. На фоне поджарых, молодых ребят, сильно превышающих их числом они выглядели как оно есть на самом деле, кучка ветеранов, и оружие в их руках ничего не меняло, ибо у африканцев оно тоже было. Встреча проходила на втором этаже клуба, в зале не для посетителей, но сейчас посетителей в клубе не было вовсе – специально для встречи хозяева сделали выходной – мало ли, стрельба, лишний шум…

Второй этаж представлял собой одну большую комнату без хорошего ремонта, в гаражном стиле, с висячими лампами дневного света на проводах и пожелтевшей советской плиткой на полу. Но там было всё, что необходимо для счастья бывшему солдату. Длинная барная стойка из перевернутых на бок полок, применяемых в автосервисе. Дребезжащий холодильник, неизвестного производства, выцветши-бежевого цвета, с хромированной ручкой. Полуразобранный оранжевый советский мотоцикл «планета спорт»; тридцать лет назад это была мечта советского подростка, но нерушимый рухнул, вместе с мечтой миллионов, и мотоцикл всем своим видом доказывал это – нет ничего нерушимого и вечного. Ближе к центру находились пара бильярдных столов и картёжные, за одним из которых и разместились буйные, весь клуб буйных и один парень от Африки; остальные африканцы были разбросаны по комнате в хаотичном порядке.