8 июля были преданы земле все погибшие, по ним отслужили молебен и панихиду. В это время начала меняться погода, лил дождь со снегом: «…холод увеличивался… и, дабы окончательно не замерзнуть, солдаты рыли ямы, в которых теснились по 3 человека: одна шинель служила матрацем, две другие — одеялом»^[164]. Эти погодные условия самым неблагоприятным образом сказались на событиях 10 и 11 июля.

Отряд выполнил поставленную перед ним задачу, заняв Дарго, в Андии и Дарго развевалось русское знамя, но о покорности племен Дагестана и Чечни говорить было рано.

Положение отряда гр. Воронцова становилось критическим. Многие обозы с провиантом были отбиты неприятелем или потеряны в горных ущельях. Оставаться в Дарго было незачем и опасно: аул стал ловушкой. К тому же кончался провиант, перевязочные материалы, корм для лошадей и боеприпасы. Возвращаться по старой дороге было невозможно — такое продвижение горцы сочли бы отступлением и предприняли бы все усилия для того, чтобы уничтожить отряд русских. Оставался один путь — продвигаться вперед по направлению к Герзель-аулу.

Транспорт с продовольствием должен был прийти в Дарго 9 или 10 июля. Было ясно, что через лес колонна не пройдет, поэтому главнокомандующий принял решение разделить отряд на два. Один из них под командованием генерал-лейтенанта Ф. К. Клюге-фон-Клугенау отправить навстречу транспорту с продовольствием: нагрузить ранцы продуктами и боеприпасами и таким образом доставить их в лагерь.

Утром 10 июля в горах показалась колонна провиантского отряда. Отряд генерала Клюге-фон-Клугенау двинулся ему навстречу, но из-за ненастной погоды и завалов, устроенных горцами, он сильно растянулся. Когда авангард под начальством генерала Д. В. Пассека прошел уже большую часть пути, неприятелю удалось захватить обоз, находившийся в середине колонны, и таким образом отрезать арьергард и окружить его. Генерал Е. А. Викторов, командовавший арьергардом, все же отбил атаки горцев и медленно продвигался вперед, но впереди его ожидали новые отряды неприятеля, открывшие непрерывный огонь.

Когда же наконец появилась надежда пробить брешь в рядах неприятеля, генерал Викторов был тяжело ранен. Его солдаты, потеряв два орудия, лошадей и прислугу, сами обратились в бегство. Очевидцы этой трагедии рассказывали, что сильно раненный генерал Викторов, «поверженный на землю и не имея сил подняться, несмотря на просьбы и обещания наградить того, кто бы его взял, оставлен был в добычу неприятелю и тут же им изрублен»^[165].

Потеря большого количества людей и орудий, смерть генерала Викторова и некоторых других командиров, недостаток патронов и снарядов, растерянность генерала Клюге-фон-Клугенау — все это самым плачевным образом сказалось на боевом духе солдат, которые после встречи с транспортной колонной должны были на следующий день возвращаться той же дорогой в Дарго.

С момента, когда авангард отряда, руководимый генералом Пассеком, вышел на поляну, где его ожидал подполковник Юлинг (Гюлинг) с провиантом и боеприпасами, до прибытия туда же остатков арьергарда прошло несколько часов (по разным сведениям, арьергард прибыл к месту в 10 или 11 часов вечера 10 июля). Погода прояснилась, но времени для отдыха почти не было — пока солдаты получали провиант, горцы рубили деревья и строили новые завалы, готовясь к очередной встрече с даргинским отрядом. За ночь к ним присоединились несколько новых групп, и численность их значительно увеличилась.

Утром 11 июля отряд собирался в обратный путь. Авангард снова возглавлял генерал Пассек. Арьергардом командовал раненый полковник Ранжевский. В середине колонны разместились обозы: стрелковые роты защищали ее по ходу справа и слева. Положение отряда осложнялось тем, что он был отягощен провиантом, скотом и боеприпасами. Раненых в последний момент было решено отправить с отрядом Юлинга в Темир-хан-Шуру.

Генерал Пассек с авангардом, как и накануне, вырвался вперед, колонна же снова растянулась на большом расстоянии и стала легкой добычей для неприятеля. Удивительно, что ни генерал Клюге-фон-Клугенау, ни генерал Пассек не извлекли уроков из трагических событий 10 июля, а упрямо продолжали применять раз и навсегда усвоенную тактику.

Эти действия, как известно, привели к гибели генерала Пассека, а генерал Клугенау едва остался жив, потеряв всю свою свиту. Горцы же хотя и теряли в живой силе, но все преимущества были на их стороне: они применили уже испытанную тактику — строили завалы из деревьев, камней, не гнушались использовать для этого трупы людей и животных. Сами же, прячась за деревьями и воздвигнутыми преградами, успешно обстреливали отряд русских. В страшной неразберихе боя отряд потерял почти все продукты, казну, скот и боеприпасы. Тело убитого генерала Пассека было оставлено на поругание, как и тела многих других участников этого трагического похода, прозванного среди солдат «сухарной экспедицией». За два дня — 10 и 11 июля — выбыло из строя 2 генерала, 44 штаб- и обер-офицеров, 1275 нижних чинов, потеряны 3 горных орудия, большинство лошадей с вьюками и разным продовольствием^[166]. В таком виде отряд Клюге-фон-Клугенау прибыл в Дарго; на подступах к аулу ему помогали отбиваться от противника вышедшие на помощь генерал Лидерс и Гурко с тремя ротами пехоты и частью грузинской милиции^[167].

Не получив ожидаемого продовольствия, гр. Воронцов начал приготовления к походу на Герзель-аул. К вечеру 12 июля он был готов к выступлению в составе почти пяти тысяч человек, из которых более 700 были ранены. Так закончилась «сухарная экспедиция» — самое бессмысленное и самое кровавое из всех событий даргинского похода. Сам же даргинский поход закончился только 21 июля: пробиваясь с боями к Герзель-аулу, главнокомандующий потерял убитыми 12 штаб- и обер-офицеров и 282 человека рядовых; ранеными 45 штаб- и обер-офицеров и 733 человека рядовых. Пришедший на выручку гр. Воронцову отряд генерала Фрейтага, без которого спасти остатки даргинского отряда было бы невозможно, потерял убитыми 14 человек и ранеными — 70^[168].

Экспедиция 1845 года в резиденцию Шамиля Дарго ошеломила и ее участников, и современников, и потомков. По официальной оценке военных действий на Кавказе в 1845 г., задача, поставленная перед главнокомандующим гр. Воронцовым, была выполнена: «…как потому, что горцам доказана ныне возможность проникнуть в места, считавшиеся доселе недоступными, так и по той причине, что теперь известно уже, в какой степени заслуживает внимания виденная нами страна и какие пути ведут к ней…»^[169].

За даргинскую экспедицию главнокомандующий гр. Воронцов получил титул князя, многие офицеры — по две-три награды, рядовые, наиболее отличившиеся, награждены Георгиевскими крестами, всем батальонам и подразделениям разных частей были пожалованы Георгиевские знамена. Это была поистине пиррова победа, и ее официальная оценка очень сильно отличалась от той, которую ей давали сами участники экспедиции.

В походе 1845 года участвовали многие будущие известные военачальники и политики: наместник на Кавказе в 1856–1862 гг. и фельдмаршал кн. А. И. Барятинский; главнокомандующий Кавказским военным округом и главный начальник гражданской части на Кавказе в 1882–1890 гг. кн. А. М. Дондуков-Корсаков; исполняющий должность главнокомандующего в 1854 г. перед приездом на Кавказ гр. Н. Н. Муравьева кн. В. О. Бебутов; известный кавказский боевой генерал, начальник Главного штаба в 1866–1875 гг. гр. Ф. Л. Гейден; военный губернатор, убитый в Кутаиси в 1861 г., кн. А. И. Гагарин; командир ширванского полка кн. С. И. Васильчиков; генерал-адъютант, дипломат в 1849, 1853–1855 гг., гр. К. К. Бенкендорф (тяжело ранен в походе 1845 г.); генерал-майор Э. фон Шварценберг; генерал-лейтенант бар. Н. И. Дельвиг; Н. П. Беклемишев, прекрасный рисовальщик, оставивший после похода в Дарго много зарисовок, известный также своими остротами и каламбурами; кн. Э. Витгенштейн; генерал-майор принц Александр Гессенский и другие.