Было уже поздно, когда раздался телефонный звонок, отец, ворча, шаркающей походкой подошел и взял трубку. И вдруг она услышала бодрый голос отца, он рассказывал кому-то о своём здоровье. Поговорив немного, он повернулся к Симе и сказал, что доктор в Ленинграде и зовёт ее к телефону. Сима сразу не поняла, какой доктор, взяла трубку и услышала голос Сергея Викторовича, который тепло повторил фразу, сказанную ею ранее «как я по тебе соскучился». У нее внутри всё затрепетало. Сима спросила, где он находится, он сказал, что приехал на симпозиум врачей кардиологов и хотел бы завтра с ней встретиться. Она не смогла ему отказать, и они назначили встречу. Первый раз в жизни отец стал выговаривать ей, что Сима не должна этого делать, что свадьба на носу, и если узнает Алексей, то будут неприятности. Но она приняла решение встретиться и в мягкой форме объяснить Сергею, что выходит замуж.
Сима нарядилась утром, позвонила Инессе Николаевне, что задержится, и отправилась в гостиницу, где остановился Сергей. Они встретились в холле, зашли в ресторан, попили кофе, и она, напрягаясь, сказала, что выходит замуж. Он побледнел, встал и попросил его подождать. Она сидела, смотрела по сторонам и думала, что дальше. Ей нравился этот доктор, но она никогда не уедет из города Ленинград. Значит судьба распорядилась так, и она выйдет замуж, теперь она уже чужая невеста. Сергей Викторович вернулся, подошёл к столу, сел и просто сказал: «Пошли в номер». Она не могла поверить его словам. Он встал, взял ее за руку и повел. Она, как овца, плелась за ним и не смела возражать, так хотела близости с ним. Войдя в комнату, он закрыл дверь и стал ее целовать и просить, чтобы она не выходила замуж, а уехала с ним в Ялту. Сима ссылалась на отца, на работу, он её раздевал, и они оказались в постели. Долго не могли прийти в себя после случившегося. Оба, молча, лежали. Она не понимала, как могла изменить жениху. Но это случилось. Сима сказала Сергею, что всё равно выйдет замуж, она хочет быть женой и мамой, а с ним перспективы никакой нет, хотя между ними есть чувства. Он молчал, был крайне сдержан, она встала, оделась, поцеловала его ещё теплого в постели и вышла из номера. Она шла по коридору и произносила: «Через двадцать дней свадьба, через двадцать дней свадьба».
Выйдя на улицу, вдохнула свежего воздуха и поехала на работу. Рассказала Инессе Николаевне, что с ней произошло. Они всплакнули, Инесса Николаевна попросила впредь быть внимательней к своим чувствам и поступкам и не допускать легкомыслия. Сергей Викторович больше не перезвонил. Сима была рада, так как могла бы наделать глупостей.
Приближался срок свадьбы. Софья с Верой помогали ей во всём, а порой просто подталкивали. Позвонила Вера и строго ей сказала, что завтра, в субботу, они идут выбирать свадебное платье. Соня и Вера привезли Симу в салон для новобрачных, где было много платьев, а народу оказалось мало. Истосковавшиеся продавцы встретили их, как родных. Этот радушный приём, эта непривычная забота! Симой занялись сразу три продавщицы, это подействовало на нее угнетающе. Она стояла в боксе примерочной, куда ей подавали платья. Она их примеряла, одно оказалось коротко, другое слишком расшито, третье вычурно. В четвертом платье было тоже что-то не то, но она всё-таки решила выйти в нём из примерочной, доставив этим большое удовольствие присутствующим. Облегчение на лицах продавщиц, радость в глазах ее подруг. Дружный хор пропел, что платье идет. Она-то знала, что нет, и не купила его. И вот они снова на улице. Девушки сказали, что на сегодня хватит, и в следующий раз она пойдет одна. Сима согласилась, и Вера укоризненно посмотрела на нее. Они зашли в кафе, заказали чай и заспорили о том, кто унаследовал престол тишайшего царя Алексея Михайловича. Поспорив немного, вспомнили, что так будут звать её мужа в скором времени, хотя молодежь уже и сейчас называла его по имени и отчеству. Верочка быстро их покинула, они с Софьей ещё порешали свадебные вопросы и тоже расстались.
Сима шла по городу, смотрела на синее вечернее небо, на колокольни церквей города Ленинград, которые следят, как меняются времена, меняются люди, жизнь на земле меняется, а Ленинград горд, вечен. Даже Достоевский говорил, что каждый камень мил и дорог. Но на душе было неспокойно, может быть так всегда бывает перед свадьбой. Она даже подумала, а может всё бросить и переехать к морю, к доктору, родить детей и быть просто хорошей женой.
Пришла домой в мрачном настроении, отца застала на кухне, он ужинал, она подсела к нему. Он спросил, что с ней, что за настроение? Дочь расплакалась и стала говорить отцу, что с ней что-то не так. В её слезах, словах чувствовалась не только жалоба, но обида, недоверие к себе… Отец вслушивался в её слова и плохо понимал её. Он не знал, что ей сказать, но что-то новое росло в его душе по отношению к дочери. Во всей её фигуре была такая боль, что он даже прищурил глаза и пытался мыслить категориями любви к своему ребенку. Он понимал, что многое их разделяло. Ему хотелось остановить в себе это мучительное брожение мыслей. Кроме слов «не плачь дорогая» он не нашелся, что сказать. Он встал, обнял её, она бросилась к нему на грудь. Жутко ему стало. Слеза прошибала. Что с его девочкой, почему она так непросто ощущает этот мир, неужели он тоже в этом виноват. Он ушел к себе в комнату, плотно закрыл дверь и долго думал над тем, что услышал от неё. Симонетта была сложная девушка со своим интересным внутренним миром, порой она не вписывалась в те рамки жизни, которые ей навязывала жизнь. Ему так хотелось ей помочь, он думал, что Алексей сделает её жизнь разнообразнее, но видимо, что-то не так. Надо поговорить и понять, что с ней происходит, нужна ли ей эта свадьба.
Всё чаще отец стал жаловаться на сердце. «Тяжело мне, дочь, какая-то гложет тоска, я не знаю, что предпринять и куда деваться», – говорил отец. Однажды приехав с работы, объявил, что они едут в Кронштадт. Она спросила, почему именно туда, он помолчал, сказал: «Боюсь, не поймешь, вы – другое поколение, а мы еще помним, кто молился за святую Русь и людей. Хочу повидать места, где проповедовал святой Иоанн Кронштадский. Надеюсь на его помощь. И ты обратись к нему», – сказал он ей. «Он помогает всем просящим», – добавил он. Они поехали. С вокзала они отправились прямо на Крондштатскую пароходную пристань.
Замелькали великолепные здания набережной, пароходы, пароходики и корабли. Через четверть часа они были уже в открытом море. Ещё немного – и они будут у цели своего путешествия.
На небе ни облачка. Впереди лежит громадная, величавая, спокойная водяная равнина, кажется, без конца в ширину и без конца в длину. Только по временам на горизонте покажется один, другой белый парус, заметишь клубы дыма из корабля, идущего им на встречу. Солнце величаво совершает свой дневной путь по небу. Не скупясь, оно льет массу света на землю, как бы стараясь осветить каждый уголок. Невольно среди этой грандиозной и успокаивающей обстановки погружаешься в думы, мысль начинает работать как-то усиленно. Отец стал рассказывать: «Здания закрытых храмов в первые годы выполняли самые причудливые функции, в них размещались детские приюты, тюрьмы и колонии для заключенных, машинные мастерские, кинотеатры, дома культуры, больницы. А перед этим из храмов выносилось богатое церковное имущество. В некоторых поселениях верующие успевали унести иконы и спрятать их на деревенских подворьях. Но храмы не были приспособлены выполнять другую роль, чуждые им функции, поэтому их постепенно покидали машинные дворы, дома культуры. Храмы долгое время стояли пустыми.
Первая волна возобновления православных служб в храмах случилась во время Великой Отечественной войны, и это символично и ценно. Люди приходили молиться в заброшенные храмы и свято верили, что с божьей помощью победят ненавистного врага. После окончания войны другие проблемы стали острее, и сейчас много заброшенных, разрушенных православных храмов ждут своего то ли восстановления, то ли окончательного ухода в небытие. В истории мировой цивилизации случаев, когда с лица земли стирались храмы России в конце XIX и начале XX века, много.
