– Тссс, прижала палец к губам старуха, – не выдавай меня.

– Кто ты? – шепотом спросила Марго, подумав, что глупо говорить «вы» своей ровеснице.

– Наргиз. Но это неважно, ты знаешь, где мы находимся?

– Знаю. Мы в институте каких-то технологий тропических растений.

– А ты знаешь, чем они занимаются? – все также заговорщически спросила нежданная гостья.

– Ну наверно выращивают тропические цветы, пожала плечами Марго.

– Я так и знала! – возбужденно прошептала Наргиз. – Ты ничего не знаешь, ничегошеньки, скрипуче засмеялась она, обнажив сильно поредевшие зубы, все больше походя на сумасшедшую.

– Мы с тобой как цветы, понимаешь? – схватила она за руку Марго. – Нас выращивают в этом институте, а потом продают богатым баловням, как красивых кукол для развлечений.

В этот момент Марго поняла, что старуха и впрямь ненормальная, и решила не спорить, чтобы не распалять ее.

– Цветы? – неуверенно переспросила она.

– Именно! Два месяца назад я еще была юной девой и жила со Стасом. Он ни в чем мне не отказывал, постоянно баловал, дарил подарки.

– Ой, так у меня тоже так было.

– Я знаю. У всех также. Однажды утром я нашла у себя морщинку, а потом седой волос. Ночью мне стало плохо, Стас вызвал скорую, а очнулась я здесь, в облике увядшей старухи!

По спине Марго пробежали мурашки, Наргиз уже не казалась ей сумасшедшей. Ее история была копией истории самой Марго, и все-таки…

– В это невозможно поверить. И я очнулась не здесь, а в другом месте.

Значит, он тебя пожалел.

– Как это пожалел, если я чуть не умерла в канаве, возмутилась Марго.

– Такая смерть намного лучше, чем то, что ждет нас здесь, Наргиз выкатила глаза.

– Что может быть хуже?

– Ты умрешь скоро, очень скоро, причем не своей смертью. Нас пустят на удобрения для новых экземпляров. А их, в свою очередь купят те же Стасы…

– Но откуда ты все это знаешь?

– Три дня назад ко мне приходила безумная старуха. Я не поверила ей сразу, сочтя ее больной на голову, ведь здесь обо мне так заботились. Но ночью мне стало плохо, я почувствовала, что умираю, а ведь до этого мне делали укол и пичкали таблетками.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Чтобы ты не умерла в неведении. Чтобы ты понимала кто ты.

– Но тебе-то это зачем?

– Ты не понимаешь? Это единственное, что я могу сделать для тебя, это все, что у меня осталось. Молодость, красоту – все отняли, а скоро и жизнь заберут. Мне пора, попятилась она к двери. – Постарайся не принимать таблетки, может, протянешь чуть дольше.

– Погоди, так мы родились в этом институте?

– Родились, усмехнулась беззубым ртом Наргиз. – Нас вырастили в теплицах, как и многих других. – Прощай! – сказала она Марго таким тоном, словно выполнила свою миссию и теперь может спокойно умереть.

***

После обрушившейся на нее информации Марго больше не могла пребывать в бездействии, и вышла в коридор. По бокам тянулись белые, безликие двери. Старухи не было. Марго осторожно толкнула дверь напротив. Та оказалась заперта. Она тихонько пошла по коридору, аккуратно надавливая на двери. То, что она узнала от Наргиз требовало выплеска эмоций, ей хотелось покончить с неизвестностью тотчас же. Дверь в конце коридора поддалась, и от неожиданности Марго чуть не рухнула в палату.

На койке лежала мертвая старуха. Стеклянные глаза уже ничего не выражали, ни скорби, ни боли от утраченных возможностей. Что это? Из-под мятой подушки выглядывал клочок бумаги. Марго приподняла голову почившей и вытащила листок, сразу спрятав его за пазуху. Успокоенная своей находкой, она тихо вернулась в палату и вытащила листок.

«Я была молода и прекрасна несколько месяцев. Мы с Максом были счастливы, как никогда. Потом мне стало плохо, и я очнулась здесь». Дальше можно было не читать. Как под копирку, история перекликалась с историей Марго и Наргиз.

Добрая женщина уже не казалась такой доброй, как раньше.

– Я могу отсюда уйти? – спросила у нее как-то Марго.

– Зачем? Да и куда ты пойдешь? Лучше, чем здесь, о тебе никто не позаботится. Ты останешься здесь.

Марго и не надеялась на другой ответ. Теперь она твердо знала, что все, что говорила ее недавняя гостья было правдой.

Второй раз, соблюдая осторожность, Марго кралась по коридору. Коридор вывел ее в холл-оранжерею.

– Как здесь красиво, успела подумать Марго, но тут ее резко замутило. У самого подножья цветов, слегка присыпанные землей лежали мертвые старухи. Где-то полуживые, где-то полусгнившие, они лежали вповалку, как куски удобрений. А вот и недавняя знакомая, заходившая накануне в палату. Марго сразу узнала Наргиз. Из ее глазницы настойчиво прорывался новый росток и тянулся к солнцу. Наргиз лежала, раскинув руки, уже окутанные новыми стеблями и кореньями, и единственным глазом смотрела вверх, возможно в последний раз испытывая желание увидеть солнце перед смертью. Груди ее сморщились и опали, почти сровнявшись с землей, напоминая осенний пергаментный лист. Она постепенно становилась частью земли, удобрением, питавшим собой новые саженцы.

Ошеломленная жутким зрелищем, Марго покинула холл. Но в палату не вернулась, виски пульсировали, внутри все горело, и она побрела дальше, изгоняя из своей головы эту жуткую сцену. Дойдя до лифта, Марго нажала самую верхнюю кнопку, в надежде, что сможет попасть на крышу. Зачем? Ей просто хотелось на воздух, хотелось быть подальше от этого страшного места. Лифт бесшумно доставил ее наверх, двери распахнулись, и Марго оказалась в стеклянном ангаре, заставленном двухметровыми теплицами.

Видимо, ангар расположили здесь не случайно. Сверху светило солнце, прогревая его со всеми теплицами до костей, стояла невыносимая жара. Смахивая пот со лба, Марго подошла к ближайшей теплице. В лоне раффлезии спала девочка. Еще окончательно не сформировавшаяся, совсем юная, угловатая, она спала в этом месте так естественно, будто была частью самого цветка. В других раффлезиях спали такие же девочки. Марго тихо побрела по ангару. В остальных теплицах была такая же картина. В цветах спали девочки, младенцы, или девушки. Прекрасные девушки, сияющие белизной кожи, девственной чистотой и совершенством молодости.

До конца осознав жестокую правду, Марго осела у теплицы, не в силах двигаться дальше. Вся ее жизнь оказалась вымышленной. Как жизнь цветка – яркой, но такой короткой. Ее вырастили-продали-попользовались-и убили. – – Я все равно что мертвая, подумала Марго. – Все мои чувства, желания – не более чем иллюзия. Это был просто прекрасный сон, и он закончился, как и моя жизнь.

Она смотрела на молодую девушку, спящую в стапелии, и чувствовала себя с ней единым целом. Ее ровное дыхание и безмятежный сон успокаивали. Они все обречены, внезапно поняла Марго, и ей стало жаль девушку. Ей вдруг стало жаль всех обитателей теплиц. Все эти люди, живые люди, проживут обманчиво-яркую, короткую жизнь, которую у них отберут. Она больше не могла контролировать слезы, и они безвольно текли, затуманивая глаза. В этот момент она почувствовала, что ненавидит Вадика и ему подобных всей душой. Для своих утех они покупают нас, а потом выбрасывают за ненадобностью, с горечью думала Марго. Этот цветочный круговорот никак не остановить…

Чья-то рука больно опустилась ей на плечо.

– Красота спасет мир! Пойдем!

– Или погубит его, подумала Марго, даже не посмотрев, кто за ней пришел, ей было все равно.

***

Она лежала на земле среди таких же, подобных ей и смотрела вверх, надеясь увидеть солнце. Жизнь еще не оставила ее, но уже покидала вместе с дыханием маленькими шажочками, постепенно, тем самым продлевая нечеловеческие муки. Земля не холодная, подумала Марго, земля мать моя, и она примет меня обратно. Где-то наверху, в конце стебля, под которым лежала Марго, начал появляться росток.

***

Целый год она была счастлива с Вадиком, случай с безумной старухой забылся, и Кристи готовилась к замужеству. Сегодня утром случилась маленькая неприятность – Вадик нашел у нее седой волос. Он так расстроился, будто ей поставили неизлечимый диагноз.