– Правда, он красавчик? – восторженно прошептала таноржка, стоило мужчине отойти.

– Они все физически очень развитые, – подтвердила я очевидное. – У Терекха интересное лицо и особенность.

– Ты о чём? – круглолицая брюнетка нахмурила носик и бросила взгляд в широкую спину удалившегося ларка.

Вроде бы он шагал метрах в сорока, а то и пятидесяти, но широкая спина со странными чёрно-коричневыми рисунками закаменела, чётко проступили мышцы вдоль позвоночника, и я поймала себя на том, что мужчина похож на дикую пантеру или даже льва на охоте, вот-вот готового броситься. Только нервно бьющего по земле хвоста не хватает. Стараясь подобрать максимально мягкие слова и пожевав губу, я всё же ответила:

– Различная пигментация радужки глаз – весьма редкое явление. Среди моих знакомых нет… людей с такой особенностью.

– А, так ты о том, что у него один глаз карий? – наконец поняла Танита, высказав всё вслух и «в лоб».

Я прикусила щеку изнутри, изо всех сил мысленно желая докричаться до лаборантки, что люди слишком невнимательны и прямолинейны. Для меня как для цваргини было естественно следить за мельчайшими движениями собеседника, мимикой и языком жестов. Как-никак наши мужчины обладали способностью к считыванию эмоций прямо из воздуха, и всю жизнь приходилось им соответствовать. Порой, чтобы пройти по границе приличий на Цварге, следовало вовремя отвести взгляд или плотным коконом укрыть собственные эмоции, чтобы «не мешать» мужчинам.

Очевидно, Танита не заметила ни того, что Терекх большую часть дня держался поодаль от всего отряда, ни того, что, когда он подходил ближе, его собратья резко замолкали и бросали на него колючие взгляды.

– Так это не гетерохромия, – тем временем продолжила лаборантка. – Ты разве не обратила внимание на оттенок карего? Это же стандартный «шоколадный» нашего производства. Такие глаза ставят и андроидам, и используют в медицине. Очевидно, он потерял в битве левый глаз, да и шрам через бровь и частичное веко на это указывают. Хороший у него был док, очень грамотно всё сделал, если бы не разница в цвете и сам шрам, я бы не догадалась.

Я потрясённо посмотрела на собеседницу, а затем вновь перевела взгляд вперёд. Спина Терекха исчезла из поля зрения, а я почувствовала себя так, будто залезла грязным гвоздём в чужую рану и старательно там поковырялась.

– А почему Логан идёт не с Моник? – спросила я, чтобы как-то перевести тему.

– А ты разве не слышала, как они вчера ссорились? – отозвалась Танита. – Эх, чувствую, придётся снова в палатке тесниться…

Тесниться не пришлось. Даже палатки больше не понадобились. Ближе к обеду, когда стопы начали гудеть от непривычной нагрузки, а усталость медленно растекаться по венам, деревья внезапно расступились, а в центре небольшой опушки показались настоящие тканевые шатры. По меркам Федерации Объединённых Миров такие огромные отрезы натуральных тканей стоили целое состояние, синтетика была бы куда дешевле. Я изумлённо рассматривала огромные шатры и случайно столкнулась с насмешливым серо-зелёным взглядом недавнего знакомого.

Арх-хан вопросительно приподнял брови, а я замерла, накрытая внезапным осознанием, что ларки всё подготовили заранее. Они просто не рассчитывали, что таноржцы будут плестись так медленно и не дойдут до нужного места за день, а их ночёвка на лапнике – вынужденная мера. На самом деле они не чужды комфорту и вовсе не настолько дикие… быть может, даже вождь отдал своё единственное покрывало, чтобы я не мёрзла. И самое главное: они нас терпят. Ту же Моник, которая якобы незаметно собирает образцы почвы, терпят, Джереми, доставшего на середине пути диктофон и делающего устные заметки, Януша, громко предположившего, что нас могут отравить, очень громкую Таниту… Была бы их воля, отправили бы обратно на Танорг, но, видимо, торговые отношения важнее.

– Как же я мечтаю помыться, – со вздохом произнесла Моник, наконец подходя к нам с Танитой и убирая со влажного от пота лба прилипшую прядь волос.

После ковыряния в земле её ногти заметно почернели, а раскрасневшиеся щеки указывали на перегрев, с которым не мог справиться технологичный костюм. Я подозревала, что выгляжу не сильно лучше.

– Я могу вас отвести к источнику, если вы сами не в состоянии найти воду.

Низкий, почти рычащий голос с раскатистыми лающими звуками заставил вздрогнуть. Мужчина стоял неподалёку, скрестив руки на груди и не скрывая презрения. Полные губы кривились, а тёмно-болотные глаза сверлили нас таким взглядом, что стало не по себе. Даже общительная Танита замолчала и бросила вопросительный взгляд на меня.

– Это было бы так замечательно! – ответила Моник, не почуяв агрессивного настроения Шонхорна.

«Ну почему люди такие беспечные?.. – с мысленным стоном подумала я. – Как они вообще не вымерли?!»

У меня по всему телу мурашки от того, как смотрел конкретно этот ларк.

– Нет-нет. – Я дёрнула таноржку за рукав и потянула на себя. – Мне кажется, что мы не можем настаивать на том, чтобы сам вождь клана уделял нам столько времени. Выделите, пожалуйста, нам в сопровождающие кого-то другого.

По тому, как сузились и без того вертикальные зрачки ларка, я поняла, что поступила правильно.

– И кого же вы хотите? – сверкнув глазами, спросил Шонхорн.

У меня сложилось чёткое ощущение, что диалог приобрел второй смысл. Пока я соображала, что можно ответить на этот вопрос, Танита вдруг радостно вскрикнула:

– О, мой рюкзак! Как же кстати! А можно вот он и покажет нам дорогу до вашего источника? – И она указала на Терекха.

Шонхорн проследил взглядом, куда указывает лаборантка, и поменялся в лице. Глаза расширились, брови поползли на лоб:

– Он?!

– Да, он, почему бы и нет? Он же сейчас не занят? – удивленно переспросила Танита.

– Нет, разумеется, ради наших гостей он не занят, – сквозь зубы процедил Шонхорн. – Я отдам распоряжение, чтобы вас проводили.

***

Арх-хан Шаррше Варкхарий Вакхаш. Дикие Земли

Несколькими часами ранее

Странная человеческая девушка по имени Лейла вела себя далеко не так, как её подруги. Ступала легко, мало говорила, внимательно вслушивалась и старалась быть незаметной, – словом, она ничем не походила на людей. А ещё она сама догадалась до того, что вождь не Шонхорн, а я. Сколько раз советник настаивал на том, чтобы проводить этот смехотворный фокус с людьми, якобы ради моей защиты, но впервые кто-то легко и чётко разгадал трюк. Лейла оказалась наблюдательнее, чем все люди, с кем мне приходилось общаться…

Под шелухой невзрачной офисной одежды явно пряталось куда как более сильное и выносливое тело, чем у самцов её же вида. Она не запыхалась, не ныла и ни разу ни спросила, когда уже отряд придёт на место. Чем дольше я наблюдал за ней, тем сильнее в груди разрастался смутный диссонанс.

Человеческие женщины обычно до тошноты крикливые и надоедливые, как клейкий кленовый сироп, если дотронулся – уже не отделаться; куда как слабее телом и глупее разумом, чем наши ларчанки. Они всегда ассоциировались у меня с одомашненными птицами – с яркими перьями и громким кудахтаньем. Завёл таких – и не знаешь потом, куда деть. Ларчанки в этом плане больше походили на гордых диких кошек. Такие позволяют о себе заботиться, но только до тех пор, пока их всё устраивает. Они легко могут сменить хозяина или есть из рук разных мужчин, ни к кому не привязываясь. Красивые, но независимые по жизни и ценящие лишь голую силу.

Лейла же была другой. Совершенно другой. На уровне внешности и поведения она напоминала жеребёнка дикого айера – такие же длинные ноги, кобальтовые, как ночное небо над Ларком, омуты и чёрные лоснящиеся волосы, которые она предпочитала закручивать в тугой узел. Такая же любопытная, но при этом пугливая и недоверчивая. Единственный способ подружиться с айером – это приручить его в возрасте крошечного жеребёнка. Причём грубую силу использовать нельзя ни в коем случае – с отпрыском самого быстрого и дикого скакуна надо договориться словами, чтобы он добровольно пошёл за тобой. Это сложно, но зато в таком случае у тебя появится преданный друг до последнего вздоха.