— Для чего?

— Многие не просто путешествуют по лесу, но и занимаются собирательством. Целебные нектары, растения. На старых тропах все выбрано, а новые прокладывают единицы, и Рури как раз одна из таких.

— Понял, надеюсь, они доберутся до Лесогорья без проблем.

— Обязательно, не волнуйся, Рури даже не узнает, что принц рядом, так что влюбляться в него не будет.

— Очень этому рад.

— Ты похож на ворчливую тетушку, что оберегает целомудрие своей племянницы.

— Я ведь прототип героя и пока не готов к появлению у него пары.

— Ты так и не ответил мне на вопрос.

— Какой?

— Какие девушки нравятся принцу?

— Я кажется, сказал, умные.

— Но рыжие очень умные.

— Ника, давай закроем эту тему. Выбирать девушку для принца преждевременно, он еще с Оракулом не встретился, родителей не нашел, а тут еще девушки. Не до них ему. Это я тебе как мужчина говорю.

— Эх, боюсь, он до старости лет бобылем проходит. Все дела, дела. Никакой личной жизни.

Ратмир засмеялся, а Ника отвлеклась на лесные виды, что открывались перед ней в своей первозданности. Здесь полностью отсутствовали следы человека, и девушка шла по следам Ратмира, поражаясь, как он ориентируется в лесу, и радовалась, что у нее такой проводник.

Глава 25

Ратмир резко открыл глаза, вот не думал, что сможет так крепко уснуть в лесу. Но тихое фырканье зверя говорило, что приход «гостей» он пропустил. Резко сев в своем спальном мешке, чуть ли не нос к носу столкнулся с огромным медведем. Старый, седой, он спокойно смотрел на мужчину, выжидая свое угощение. Ратмир не разочаровал, медленно потянулся к сумке и достал кулек фруктовой пастилы, что принес специально для косолапого. Тонкие фруктовые палочки пахли очень ароматно и потянув носом, медведь осторожно взял лакомство зубами. Усевшись на задние лапы, перехватил пастилу передними. Довольно откусив от фруктовой палочки небольшой кусочек, с удовольствием начал чавкать, гоняя в пасти сладость языком.

— Всё балуешь его, — седой старик, сидя у кострища, разводил огонь и выглядел хмуро.

— Все ворчишь, — парировал Ратмир, поднимаясь.

Прихватив чистый котелок и канистру с приготовленной ранее водой, он уселся рядом с сердитым старцем. Никакого приветствия между мужчинами не состоялось, как, впрочем, и разговора. Старик развел костер, Ратмир повесил котелок, налив в него воды. Отвлёкся, выдавая косолапому очередную дозу сладкого под недовольный взгляд старика, и, посмотрев, что Ника еще спит на специальном настиле, поднятым над землей, вернулся к костру.

Столько лет прошло, а Ратмир так и не смог понять, сколько лет этому старику. Звали его Григорий. Он не изменял старой фуфайке зимой и теплой жилетке летом, носил ватные штаны и неизменную длинную серую рубаху, подпоясанную бечевкой. Голову покрывало нечто бесформенное, что он гордо именовал картузом. Пятнадцать лет назад именно Григорий нашел Ратмира и выходил его. Оглохший, полуослепший после потери магии, он неделю провалялся амебой в сторожке старика и выжил, только благодаря его заботе.

Несмотря на вечную хмурость, старик оказался самой внимательной и заботливой сиделкой. И на удивление говорливой в то время. В течение трех дней, слыша чужую речь, Ратмир с каждым часом понимал старика все лучше, а когда смог сесть на нехитрой лежанке, даже получилось и самому заговорить. Осознав, что в теле больше нет магии, Ратмир был в отчаянии, но Григорий не дал ему сполна «насладиться» этим чувством и надоумил отправиться к ведунье, надеясь, что мудрость и знания старой знакомой помогут Ратмиру встать на ноги.

Так началось путешествие принца по Земле. Но первого, кто его встретил, Ратмир не забывал, и, хотя тяжелый характер старика не позволял назвать их друзьями, всё равно при случае приезжал проведать своего спасителя и привезти ему нехитрых припасов. Смирившись с молчаливым нравом старца, осознал, что есть своя прелесть в молчании. Тем более в компании этого ворчуна думалось очень спокойно и хорошо.

— Погуляйте тут подольше, — неожиданно заявил Григорий, и Миша поднял голову, слушая своего друга.

— Какое предложение необычное, — усмехнулся Ратмир. — Ты, помнится, гостей после чая выпроваживаешь.

— За девочкой тянется зависть черным шлейфом, как бы беду не подцепила.

— Я прослежу…

Старик фыркнул и покачал головой, всем своим видом показывая, какой из него неудачный защитник. Ратмир сжал кулаки. Хотелось поспорить, доказать себе и Грише, что он способен это сделать. Но сдержался. Старец просто встанет и уйдет, и потом даже гостинцев не заберет, и Мише не даст.

Усмирив сой гнев Ратмир озадачился… Зависть? С чего завидовать? Кто и почему мог завидовать Нике так, что это сулило ей неприятности? Неожиданно в голову мужчины прилетела маленькая шишка, и тот резко обернулся, услышав тихий писк. Ника сидела с огромными глазами на своём настиле, и нервно показывала на медведя, что расположился неподалеку.

— Медведь… — сдавленно зашептала Ника, — там медведь…

— Я знаю, — Ратмир с улыбкой потер место ушиба, забавляясь искренними переживаниями девушки.

Достав очередную пастилу, кинул лохматому сластене, тот с довольным видом перехватил лакомство, и потерял интерес к девушке. Видя, что Ратмир не один, и медведь довольно спокойно поедает лакомство, Ника осторожно спустилась с настила и бочком подошла к костру.

— Знакомься, это Григорий, а более лохматый — Миша. Они хозяева здешних мест.

— Не гневи лешего, — покачал головой старец и, достав из котомки свернутую тряпицу, принялся колдовать над котелком, выуживая из свертка собранные ранее ягоды и травы.

— Доброе утро, — поздоровалась Ника, с интересом рассматривая Григория и косясь на Мишу.

— И тебе не хворать, девица, — Ратмир удивленно уставился на старика, он ведь в молчанку всегда с чужими играет, а тут…

— А можно мне его тоже покормить? — Ника с интересом смотрела на медведя, тот, доев лакомство, прислушивался к разговору.

— Хочешь — корми, — пожал плечами Григорий, Ратмир только головой покачал и протянул девушке пастилу.

— А он не укусит?

— Он же зверь, съесть не съест, а на зуб попробовать может, — хмыкнул старик.

Ника растерялась, ей и хотелось покормить зверя, и в то же время его размеры и свобода пугали. Григорий, подняв на девушку взгляд, серьезно заявил:

— Испугалась? Это хорошо. Нельзя безрассудно доверять ни зверю, ни человеку.

— Совсем не доверять, — растерялась Ника. — Никому?

— Почему никому? Многим можно доверять, но, только используя сердце и разум вместе. Не идя на поводу у эмоций и не забывая оценивать, кто перед тобой.

— А если только сердцем оценивать?

— Тогда тебя съедят, — серьезно заметил старик, и Ника растерянно обернулась к Ратмиру, тот с улыбкой наблюдал за ними.

— А если только разумом? — Ника решила узнать все.

— Будешь как он, одиночкой, — старец кивнул на Ратмира, что доставал пастилу, — и ни в лес, ни в мир больше не пойдешь.

— Идем, — Ратмир поднялся, и Ника облегченно улыбнулась. — Покормим Мишу. Не делай только резких движений. Он большой сластена, учует лакомство, может стать нетерпеливым, но за пятнадцать лет, что его знаю, он еще никого без причины не кусал.

— А какие были причины, когда кусал?

— Тебе об этом лучше у Григория спросить.

— Жадных не любит, — фыркнул дед и принюхался, проверяя, заварился ли лесной чай.

Миша оглядел Нику с головы до ног и, видимо, чувствуя её боязливость, взял лакомство одними губами, смешно выпятив их вперед. Девушка скармливая ему пастилу оглядывалась на Ратмира с детским восторгом. Тот, протягивая очередное лакомство, невольно любовался ею. Сколько искренней радости, счастья плескалось в её глазах. Когда пальцы Ники случайно прикасались к его ладони, по телу прокатывала приятная волна, и он с трудом удерживался, чтобы не протянуть руку и поправить ей волосы, проверить нежность щек, стирая несуществующую грязь, коснуться губ, снимая с них улыбку поцелуем…