«Надо пойти, посмотреть, что там случилось, – мысленно уговаривала я себя, – ничего страшного быть не может».

Мне понадобилось все свое самообладание, чтобы выйти в коридор. Я строила различные догадки, медленно приближаясь к концертному залу.

«Ничего не произошло, – снова и снова успокаивала я себя. – Хоть бы ничего не произошло».

Я и предположить не могла, что именно увижу.

Зрительный зал казался мрачным и пустым. Я знала, что не могло произойти ничего плохого, но темнота внушала страх, заставляла сердце сжиматься. Стоял странный и очень неприятный запах. Софиты – единственные источники освещения – слабо озаряли сцену. На этой самой сцене стоял Димка, наш культорганизатор, с бейсбольной битой в руках и весь трясся от истерического смеха. Недалеко от него лежал министр культуры весь в крови, с пробитой головой.

Иван Иванович специально приехал на мероприятие, к которому мы так долго готовились. Вчера и сегодня он выглядел больным, но это не мешало ему приходить на работу. «У министров не бывает выходных, – как обычно гундосил он, – и у вас не должно быть!» Надо ли говорить, что его никто не любил? Но не настолько сильно, чтобы убивать…

Я оцепенела – стояла и смотрела на эту ужасающую картину: заливающийся диким хохотом Дима с окровавленной битой в руке и мертвый министр. К горлу подкатила тошнота.

– Дима… – пробормотала я.

Парень оглянулся на меня и, продолжая смеяться, сказал:

– Прикинь, я убил министра! Не видать мне премии в этом месяце.

Истерика.

Димин смех затих. Он посмотрел на меня, перевел взгляд на биту, на мертвого министра, снова на меня, и на его голубых глазах появились слезы.

– Варь, я убил министра! Он стал плеваться кровью… Тут что творилось! Министр ел Ленку – кассира… Он ее ел! ЕЛ, ВАРЯ!!! А потом он… пошел на меня. Весь в крови! Я не мог ничего поделать. Он хотел меня съесть!

Министр хотел съесть Димку? Какой-то бред. Будь это другой момент, я бы рассмеялась. Он сошел с ума? Это единственное правдоподобное объяснение тому, что случилось. Впрочем, все это не важно. Нужно было срочно уходить. Подальше от Димы и его биты. Но как это сделать? Несмотря на наличие избыточного веса, в свои двадцать лет Дима достаточно ловок и быстр. Велика вероятность, что если я побегу от него, то стану следующей жертвой. Мне нужно было вести себя с Димой аккуратно, чтобы не повторить судьбу министра.

Парень продолжал что-то бессвязно бормотать про эпидемию, больных людей, смерть и кровь.

– Дима, возьми себя в руки, – мягко попросила я. – Нам нужно подумать, что делать дальше.

– Я не знаю… Я не могу… – он продолжал сквозь слезы что-то бормотать.

В голове все время звучала мысль: «Он убил министра, уходи». Но я не могла бросить Диму здесь одного – нас связывало нечто большее, чем просто работа. Я подошла к нему ближе и взяла за руку – холодную и потную, но меня это не оттолкнуло. Как не оттолкнуло и то, что он лишил жизни человека, который просто заболел чем-то вроде гриппа. Я слегка пожала его ладонь, взглянула в глаза и сказала:

– Дима. Успокойся. Пошли в комнату отдыха и подумаем, что нам делать, ладно?

Он всхлипнул, взглянул на наши руки и кивнул. Возможно, человеческое тепло подействовало на него отрезвляюще.

– Только биту возьму.

Мы ушли со сцены.

Так себе спектакль.

В шкафчике над телевизором за посудой стояла открытая бутылка коньяка, о которой знали только я и наш директор – Анна Маратовна. В особо тяжелые дни мы с ней выпивали по рюмочке и беседовали о нашем общем увлечении – книгах. Это был наш уютный мирок, в который запрещалось врываться кому бы то ни было. И коньяк этот тоже запрещалось пить. Но сейчас был особенный случай. Диму нужно было успокоить. Да и самой мне бы не помешала рюмочка спокойствия. А то и две.

Я достала коньяк. Разлив темно-коричневую жидкость, протянула одну рюмку Диме, а вторую залпом осушила. Горло обожгло огнем. Я откашлялась. По телу разлилось приятное тепло, но я все еще была напряжена. Я нахожусь в маленькой тесной комнатке вместе с парнем, убившем человека. Где гарантия, что он не убьет сейчас и меня? И зачем я вообще его сюда притащила? Могла бы уйти, как все остальные. Интересно, от чего они все-таки бежали? Несмотря на бушевавшие в моей душе эмоции и бесконечное множество вопросов, я постаралась взять себя в руки.

Я взглянула на Диму. Молодой парень сидел за столом, понуро опустив голову. Отставив пустую рюмку, он запустил руки в волнистые светло-русые волосы и нервно их сжал. Его несчастный вид вызывал щемящее чувство жалости. Неизвестно, что именно подвигло его на убийство, но Дима не был плохим или жестоким. В этом не было сомнений. Нужно попытаться его успокоить, выведать, что же произошло на самом деле и позвонить в полицию.

При мыслях о звонке, рука машинально потянулась к телефону, который я обычно помещала в карман пиджака. Пусто. Черт. Телефон остался в сумочке в кабинете. Уйти сейчас невозможно. Я почувствовала, как подкрадывается паника. Нужно взять себя в руки. Я подлила нам еще коньяка, понимая, что голова должна оставаться ясной, но нервы шалили. Смотря на то, как Дима дрожащими руками подносит ко рту рюмку и жадно выпивает, я подумала о том, как хорошо, что мы с Анной Маратовной завели тут наш маленький тайничок.

– Расскажи мне, что случилось.

– Налей еще, – только и ответил Димка. Его трясло.

Он залпом выпил, после чего начал свой рассказ.

– Маратовна отправила меня за сладостями на праздник. Уже тогда я заметил, что в городе происходит что-то неладное. Мимо меня проехала скорая с сиреной, за ней пожарная. Даже две. Я не придал тогда этому значения, подумал, что где-то авария. Я торопился очень – Маратовна дала мне час на покупку конфет.

– Утром по пути на работу я не заметила ничего странного.

– Варя, то было утром! Вся эта херня началась после обеда.

Думая, что не стоит раздражать убийцу, я подлила Диме еще коньяка.

– Хорошо, продолжай.

– Когда я вернулся… зашел на сцену с черного входа, чтобы поставить ящик с конфетами за кулисы… и услышал с другой стороны сцены странные звуки. Варя, это был министр. Он был весь какой-то синий. И воняло от него как от помойки. Он начал рычать… Как животное… Как зомби!

Диму передернуло.

– Он набросился на меня… Было такое ощущение, что он меня хочет укусить. За кулисами он ел кассиршу. Варя, от ее лица ничего не осталось! Только кровавое месиво. Она и сейчас там лежит вся в крови!

Дима выпил налитый коньяк. Я не верила его словам. Мертвую кассиршу я не видела. Меня настолько шокировал вид мертвого министра и Димы с битой, что я не замечала ничего вокруг.

– А где ты взял биту? – спросила я, снова подливая Диме коньяк.

– Она валялась за кулисами, куда я поставил коробку с конфетами.

«Бред какой, – подумала я. – Зомби, как же. Дима просто убил больного человека, а сейчас пытается найти оправдания. Причем, нелепые. А что, если он псих?!»

– Нет, все это ерунда, – сказала я вслух сама себе.

– Хочешь сказать, я это выдумал? – раздраженно спросил Дима. – Ты думаешь, я убил чертового министра, потому что он кашлял?

Он начал злиться.

– Пойми меня тоже, – ответила я Диме, пытаясь его успокоить. – Я зашла в концертный зал… а там министр… ты с битой…

Когда Диме было девятнадцать лет, его родители развелись. Он тяжело воспринял распад семьи и не смирился с этим до сих пор, спустя два года. Возможно, сказалась еще тяжелая обстановка на работе в преддверии праздника. Вот Дима и не справился со своими эмоциями, просто сошел с ума, убив министра. Может, и кассиршу заодно. А сейчас сочиняет сказки. Несмотря на то, что он производит впечатление легкомысленного парня, Дима очень впечатлительный.

– Давай решим, что будем делать? – предложила я.

Я подвинула полную рюмку ближе к Диме. Он послушно выпил. Необходимо потянуть время. Я отчаянно надеялась, что коньяк Диму расслабит, лишит бдительности, а я, тем временем, придумаю, как мне выпутаться из этой ситуации. Стоило вызвать полицию. Пусть они сами разбираются в том, что произошло.