— А ты как?

— Просто. Узнали, что художка за плечами. И все — я особо ценный кадр. Две каптерки в распоряжении, свобода относительная, подчинение замполиту полка. Строем не хожу.

— Не надолго это. Переделаешь все работу и выкинут.

— Думаешь? Не страшно. У меня еще и первый взрослый по классической борьбе, самбо тоже занимался. Бегаю сам. Так что физическими нагрузками не напугать. В группе, куда я прикомандирован, тоже есть ленинская комната, каптерка, замполит и дембельские альбомы. Без работы не останусь.

Мы прибежали на поляну. По краям на ветвях и воткнутых шестах собачьи и коровьи черепа. Темное место. Отличается от светлого соснового леса вокруг.

— Дорогу запомнила? По дорожке минут пять, потом влево сворачиваешь и еще метров двести. Побежали обратно.

Дед меня дожидается.

— Спасибо, Рома, — благодарю художника, — вечером сможешь выйти?

— А что еще нужно? — удивляется он.

— Мы с дедом сейчас посмотрим, вдруг что не то или не так. Нам кроме тебя особо и доверить не кому.

— Ладно. Только после проверки. Где-то пол одиннадцатого.

Мы идем к темной поляне. Дед встал на середину, закрыл глаза.

— Здесь это. Сейчас нельзя. Под утро можно. Идем домой. Отдохнем, поедим и подумаем.

Старший группы с позывным Сакс лежал в кустах. Он давно никому не верил и не на кого не надеялся, кроме себя. Охраняемый объект наладил контакты с местными спецами, сказал, что нас прикроют на всякий случай в рамках взаимодействия. Теперь «Перестройка, Гласность, Плюрализм». КГБ — могучая организация. Если есть такие возможности, не проще ли ему работать только с ними? Нехорошие подозрения закрались, когда обнаружилась слежка. Их пасли ненавязчиво, но человек, которого не один раз водили, способен почувствовать и грамотно проверится. Сакс проверился. И был опытен. Родители переехали на Запад еще в шестидесятые. Русский — его родной язык. Но про это никто не знает. В иностранном легионе, где он оказался, прошлым интересоваться не принято. Потом частная компания, в которой поручали грязные и опасные дела, но платили очень хорошие деньги.

Сакс не раз выживал в скользких ситуациях и очень хотел выжить и в этот раз. На наружку наплевать — страхуются чекисты. Но что потом? После выполнения задания они становятся лишние. Это он понял только что. Чутье подсказало отследить встречу. Он занял позицию недалеко от дорожки, по которой прогуливались Рон и Анатолий. Со стороны местных встречу страховали три человека, державшие дорожку в разных точках. Но ему удалось проползти. Комары в траве облепили, но Сакс привычный. Хуже, если муравьи наползут.

«Есть специальные требования к контейнеру для изделия?» — донеслось до него. «Требования появятся после активации. Сейчас просто бережное хранение» — ответил Рон.

Это значит, что артефакт останется у КГБ. Не нужно его никуда доставлять. Грязную работу сделают их руками. На месте чекистов Сакс ликвидировал бы группу после операции. Почему они должны поступить по-другому?

С этого момента его перестало волновать задание. Только просчет отхода. Как не прикидывал, группу вывести не получится. Одному проще. И делать это надо до захвата. А если с группой?

Приборы и способности Рона привели их сначала в Гомель, потом в Хойники. Там, как сказал Рон, большая дыра. Но беглецов не оказалось. Мастер нашаманил, теперь они выдвигаются в Речицу. А перед убытием он пошел на встречу с местным. Сакс похвалил себя за прозорливость. Ветки не шелохнулись, когда он отполз назад тем способом, который перенял у одного вьетнамца.

Однозначно, Рон уже поделился соображениями по поводу нахождения объекта с Анатолием. Теперь надо либо оттянуть время, либо сваливать прямо сейчас. А ребята? Подобрались неплохие парни. Со всеми уж были вместе на операциях. Группа погибнет. На базе не одобрят. Посмотрим дальше, потянем время. Рон только цель показывает. Когда ее отработать, не ему решать. Он хотел уйти, но решил, что нужно довести чекиста. Сакс обратно нырнул в заросли. Тело чувствует все ветки, шишки, неровности. Облегает их, как змея. Дома он тренирует бойцов бесшумно перемещаться, и теперь показывает класс самому себе.

Вот Анатолий, в светлых брюках и рубашке стоит на лесной тропке. Смотрит вслед уходящему Рону. Повернулся, кивнул наблюдателю. Все, команда расслабилась. Подошел еще кто-то. Договариваются сходить в столовую. Этот второй явно младше по званию. «Идите, я сейчас подойду» — командует Анатолий. Заворачивает к старому стадиону, точнее к зеленой будке с надписями М и Ж. Ага, в столовых туалетов нет. Решил место освободить. Приличный какой, нет бы в лесу в сторону отойти.

Решение созрело мгновенно. Сакс подкрался к туалету и сел на корточки чуть сбоку от двери. В руку лег короткий Смит&Вессон двадцать девятой модели под специальный бесшумный патрон. Дверь распахнулась. Анатолий Иванович успел рассмотреть отверстие короткого ствола. Две пули отбросили его назад. Еще одна проломила лобную кость.

Сакс опустил тело ногами вниз в дыру. Оно погрузилось в жижу наполовину. От аммиака резало глаза. Как они тут ходят? Понятно, пионерские лагери рядом. Соревнования постоянно проводятся. Тем лучше. Сверху еще накидают. Он выдернул доску от стенки и утопил торчащую голову и руки. Спина пузырем всплыла, но почти не различима в жиже. Теперь можно и ехать. А там посмотрим.

Дед сказал, что поспать не удастся. У меня и самой нехорошее предчувствие. Прямо свербит в бега податься. До четырех утра надо где-то прятаться.

— Внучка, они по твоему следу идут. Закрыть тебя полностью не удается. — Дед серьезен, — когда в лесу будем, справимся. А все время без ущерба для тебя не получится.

— И что делать?

— Поговори с Ромой. Если он такой вольный, может, подскажет, где схорониться?

— Ты имеешь ввиду, в части?

— Да. Туда не полезут.

— А вы?

— Мы укроемся, не беспокойся.

Дождались позднего вечера. Рома перемахнул через забор. На этот раз без лейтенанта.

— Ром, такое дело. Не мог бы ты меня спрятать где-нибудь у себя?

— Да вы что? Куда я вас дену?

— Меня только. Хоть куда, чтоб не светилась здесь. А ночью я уйду.

— Есть варианты, — он задумался, — если ты одна, то проще всего в учебный корпус. Хорошо, что ты в черном. Незаметно. Я только деда сразу разглядел.

Мы договариваемся с Егором Тимофеевичем о времени. Я ныряю в темноту. Мы бежим вдоль забора. Обегаем половину части. На бетонной стенке видны грязные следы — постоянная дорожка.

— Сейчас перепрыгнем и сразу дальше, за клуб. Тебе помочь?

— Не надо. Я девушка спортивная.

В темноте нас не видно. За клубом полоса препятствий. От клуба за стендами вдоль плаца подбежали к трехэтажному зданию. За ним еще один забор. Теперь мы с тыла. Рома подходит к окну, закрытому решеткой в виде лучей, и толкнул раму.

— Это туалет. Окно не закрываю на запор. А дежурный не проверяет. Между первой и второй арматуриной я пролезаю. Ты точно пройдешь. Туда — ногами вперед. Обратно — головой. И только так. Иначе застрянешь.

Он вытаскивает военный билет и записную книжку, кладет на подоконник, чтоб не мешалась. Подтянулся на решетке и просунул ноги. Затем прошла грудная клетка и голова. Следом за ним я точно также. Но мне легче, я меньше. Он аккуратно прикрыл раму.

— Все, можно расслабиться, — говорит он в голос, — уходить будешь по другому. Если прямо, то через сто метров забор. Там жилая зона. Офицерский городок. За ним пустырь за магазином. Через него пробежишь, там еще один забор. За ним гражданка. Там тропка есть. Можно и короче. Влево через антенное поле, но там забор хоть и один, но высокий. Не допрыгнешь.

— А тем же путем, что пришли?

— Может дежурный пройтись. Если светло, засекут. Я побегу и увидят, одно дело. А ты — другое.

Мы поднимаемся на второй этаж. Рома открывает один из классов.