— Уговоров? — в свою очередь удивлялась Наталья столь глупому предположению от умного в её понимании человека. — Я просто не отдам ваше стихотворение, или что вы там ещё напишете, пока этот... этот человек не даст настоящую цену!

И удивительное дело — несчастный Смирдин, никак не планировавший отдавать ничего сверх обычной цены, безропотно выкладывал золото, пятился и уходил, радуясь, что ещё дёшево отделался от «такой дамы».

Все оставались довольны: Наталья примеряла желаемое ею платье, Пушкин хохотал, Смирдин заносил в актив прелестную историю, да и стихотворение он всё же получал.

Таким образом можно понять, что Пушкины жили душа в душу — хоть в это многие и не верили, по привычке ища изъяны в чужой семье, но дальше пустого злопыхания зайти не смели. С одной стороны, домашнее счастье защищала горячность поэта, который готов был испепелить любого посягнувшего, с другой — весёлая жизнерадостность Натальи позволяла не обращать внимания на пустяки.

Мужа она уважала. Во многом это стало причиной того, что появление супруга с кучей денег из не предвещавшей доходов поездки не вызвало удивления. Демонстрация Степана, представленного новым управляющим, тем более. Чему же было удивляться, когда с детства она только и слышала о том, что львиная часть проблем связана именно со сложностью найти хорошего управляющего? Так говорили отец, дед, мать, дядя — да практически все знакомые, время от времени испытывающие затруднения, утверждали, как всё было бы хорошо, кабы нашёлся славный управляющий! Не ворующий, честный, не знающий слова «нет» и непьющий. Увы, таковых не находилось, и потому все были вынуждены лезть в долги, подчас неподъёмные. Но почва была удобрена, и со слов мужа Наталье удалось понять — он совершил чудо и разыскал такого человека. Испытав Степана лично, дабы не тревожить супруга по пустякам, Наталья убедилась в верности вывода. Управляющий всегда был трезв, прилично одет и честен, так как не врал о том, что чего-то нельзя.

О пожаре в Зимнем Наталья узнала от Долли, заехавшей к подруге поделиться пылающей новостью. Пушкина расстроилась было, но вспомнив, сколько ещё в Петербурге мест для балов, вернулась в хорошее расположение духа. Тем более подруга предложила не скучать, а поехать навестить ещё кого-нибудь, пока в её салоне (у Долли, как и у её матери, были салоны, находящиеся в одном доме, что многим казалось весьма удобным) проводят «косметический ремонт». Выражение было новым, модным, иностранным, и графиня щеголяла им направо и налево.

— Нужно сообщить мужу, — Наталья вдруг подумала, что пожар может быть тому интересен и он по такому случаю даже что-нибудь напишет.

— Ты идеальная жена, — попеняла ей подруга, — но пускай. Куда же ехать?

Александр говорил, что удержал за собой старую квартиру, где поселил управляющего, в связи с чем и саму квартиру перекрестил в «контору» — там и собирался провести весь день, «погружаясь в дела». Не очень далеко (в великосветском Петербурге той поры всё было недалеко), но выезд есть выезд, пусть даже в подобное место. Отправив вперёд Никиту, чтобы предупредить, Наталья занялась туалетом и через какой-нибудь час была совершенно готова. Узнав, где находится эта «контора» и кто в ней живёт, Долли страшно развеселилась, на ходу сочиняя шутки — смущать этого мужика, странным образом ей запомнившегося. К сожалению, Никита смог выполнить распоряжение не полностью, совершенно забыв сообщить о грядущем визите, что привело в свою очередь к определённому замешательству благородных дам, обнаруживших явно не ту картину, что ожидали.

— Мне представляется, Таша, что ваш слуга как-то странно выполняет твои указания. Никита — тебя ведь так зовут, кажется? — ты что тут устроил и где Александр?

— Что здесь происходит, Никита? — потребовала разъяснений Наталья. — Почему управляющий связан этими верёвками?

Никита оробел. «Барыню» побаивалась вся мужская часть прислуги, почему — сами не смогли бы ответить. Под напором же сразу двух блестящих дам прийти в смятение тем более было не трудно.

— Дык это... барин... сказал тут. Аспида. Вот.

— Что — вот? Какого ещё аспида? Степана, что ли? — Наталья вообще соображала очень быстро. — И почему он аспид? Где Александр?

— Так ведь пожар, барыня. Дворец горит. Охранять надо, — Никита вспотел от натуги как после целого дня работы.

— А ты что молчишь, сокол ясный? — вмешалась Долли.

— Язык берегу, — отвечал сокол.

— Спину побереги. За что тебя так? Неужто напился как свинья и буянил?

— Нет, ваша светлость. Не буянил.

— Так в чём же дело? Кто тебя привязал? Этот? — Долли глянула на Никиту так, что бедняга съёжился.

— Нет, ваша светлость, не этот. Барин привязал.

— За что? Чем барину не угодил?

При виде раскрасневшейся красавицы к Степану вернулось хорошее настроение.

— Понимаете, ваша светлость, барин считает, что я английский шпион. А я совсем не английский шпион. Да и вовсе не шпион, если разобраться.

— Шпион? — недоумённо переспросила Наталья.

— Да, барыня. Английский, если я правильно понял. Возможны варианты.

— Ничего не понимаю. А ты, Долли?

Дарья, она же Долли Фикельмон, ответить сейчас не могла. Смех душил её. Поняв, что всё равно не устоит, она рухнула в свободное кресло и затряслась, прикрыв лицо веером. Наталья тоже развеселилась.

— Шпион? — переспросила она.

— Шпион, барыня, — виновато подтвердил Степан, — разоблачили.

— Но это нелепость. Степан — управляющий. Долли, хватит смеяться.

— Не могу, — отозвалась та из-за веера, — шпион английский! Ааааа!

— Почему вы считаете, ваша светлость, что я не могу быть английским шпионом? — немного обиделся Степан.

— Ты своё отражение в зеркале когда-нибудь видел? Я не сильна в шпионах и подобной чепухе, но сдаётся мне, что здесь наш Александр ошибся. Прости, Таша.

— Ничего, Долли. Я тоже не понимаю, как мужу могла прийти в голову подобная нелепица. Как мужик может быть... Кстати, а чем конкретно занимаются шпионы? Кто они вообще?

— Фу, Таша. Приличные женщины должны знать о неприличных вещах. Шпион это тот, кто подсматривает за другими, ворует важные документы, продаёт секреты.

— Кому продаёт?

— Своему правительству — ну то есть в страну, на которую работает.

— Ты-то откуда знаешь?

— Я? Я ведь замужем за шпионом.

— Как?!

— Мой муж — посол. Любой посол одновременно ещё и шпион. Ну или руководит шпионами. Это все знают, ни для кого не секрет, но все делают вид, будто это не так, потому говорю лишь тебе. Между нами, — поправилась Долли, сообразив, что зашла слишком далеко. Не мог же её муж, почтенный фельдмаршал-лейтенант и кавалер орденов за кем-то подглядывать. Но изнанку посольской службы она знала хорошо, многое поняв ещё в Италии. Например, что продвижение по дипломатической службе идёт не только за выслугу лет.

Наталья совершенно запуталась. Теперь она представила себе мужа Долли, мысленно назвала его «шпион» и сравнила со Степаном. Вышло непохоже.

— Расскажи подробнее, — вдруг стала серьёзной Долли, — быть может, я смогу тебе помочь.

— С чего такая милость, ваша светлость? — мужик глядел не менее серьёзно.

— Есть в тебе что-то интересное, — нехотя призналась графиня, — только шпион из тебя как из коровы лошадь. Мне интересно, что же ты сделал, раз Александр смог допустить такое.

Когда кузены вернулись в квартиру, Степана в ней уже не было, Никиты тоже.

— Сбежал! Эх, дали мы маху, кузен! — с досадой воскликнул Безобразов. — Нужно было оглушить негодяя, а после уже вязать. Моя вина, не сообразил.

— Погодите сокрушаться, Пётр Романович. Взгляните — записка.

— Если это очередная издёвка, то клянусь честью, я заставлю его съесть эту писульку, когда поймаю.

— Вряд ли наш Стёпа пользуется женскими духами, — Пушкин взял сложенный вчетверо листок, уловив идущий от него аромат, развернул и стал читать.