На полпути она усмехнулась. Надо же, чего-чего, а вот полного провала она не ожидала. Она была уверена, что переговоры будут сложными, она бы и сама на месте владельцев студии изначально заняла бы позицию «нет», но, в конце концов, кто-нибудь из них согласился бы. Она была в этом абсолютно уверена. По-другому просто и быть не могло! Однако… Женя снова усмехнулась.

Перепрыгнув большую лужу, но всё равно угодив в её край, она зашла на остановку и встала под козырёк, где уже громоздились несколько человек. В её взгляде появилась озадаченность. Вряд ли, конечно, владельцы других студий разрешат. Она уже обошла тех, с кем у неё были на самом деле хорошие отношения. Остальные же… нет. Можно, конечно, попробовать позвонить, но что-то подсказывает, что ничего из этого не выйдет. Значит, придётся возвращать людям деньги. Женя закрыла глаза и вздохнула.

Внезапно ей стало особенно отвратительно. Люди ведь из других городов приехали! С ними получилось вообще некрасиво. И в следующий раз они уже точно не приедут. Малейший шанс, может быть, и есть, но… Что, если им компенсацию какую-то заплатить за проживание?.. Ох, дорого выйдет. Женя снова тяжело вздохнула. Или, может, подарок какой… Только тогда и остальным тоже надо. Обидятся. Наверное. Да-а-а, ещё пара таких мастер-классов и можно разориться.

Ладно, надо всё объяснить, извиниться, вернуть деньги и предложить компенсацию за проживание. Половину суммы. Наверное. Возьмут – хорошо, не возьмут… Спасибо, что не разорили. Женя улыбнулась.

Подошёл её автобус, двери открылись и она, заскочив внутрь, опять встала возле окна, взявшись за поручень. Снимать дождевик она не собиралась т.к. люди рядом всё равно были мокрыми, а она под дождевиком всё же достаточно сухая.

Чёрт! Ещё же модель! Женя, закрыв глаза, тяжело вздохнула, схватившись рукой за голову. Двери закрылись, электронный женский голос объявил следующую остановку и автобус тронулся с места.

С наступлением вечера дождь, как будто сжалившись над людьми, перестал наседать и придавливать к земле своими тяжёлым ударами, убавив мощность до уровня «морось». Из-за этого на улице всё было как будто размыто, смазано, приглушённо. И только крупные капли воды, падающие с крыш, разрезали эту глухоту звонкими хлопками, похожими на треск разбившегося стекла.

К остановке подкатил синий автобус, двери распахнулись и из центральных вышла Женя в своём розовом дождевике. Всё её тело ломило, за шиворот подтекала вода, из-за чего она постоянно вздрагивала, в груди саднило, будто её порезали изнутри. С опечаленным лицом она подошла к светофору, остановившись на самом краю тротуара, где её легко мог сбить проезжающий мимо автобус. Но, погружённая в своё отчаяние, она об этом даже не подумала. Когда загорелся зелёный, она поплелась на другую сторону дороги.

В подъезде почему-то не было света. Странно, обычно, как только спускались сумерки, Светлана Георгиевна, живущая на первом этаже, всегда включала его. Она всегда очень внимательно следила за этим т.к., по её словам, боялась, что в темноте с её больными ногами может грохнуться со ступеньки и больше не встать. Раньше Женя обратила бы на это внимание и наверняка зашла бы к соседке узнать, в чём дело, всё ли с ней в порядке, но сегодня… Сегодня она просто стояла в темноте на первом этаже возле ступенек в мокром дождевике, капли с которого то и дело закатывались за шиворот, и не могла сделать шаг, чтобы подняться на свой второй этаж. Она подумала о Косте, Максиме и пушистом вредном, но всё равно милом коте Марсе. Все они сейчас были дома и Женя улыбнулась.

Первое, что она увидела, когда зашла в квартиру и включила свет, это куча песка, навалившегося с ботинок Максима на коврик в прихожей. Улыбка моментально слетела с лица Жени, будто мимо пролетел истребитель и сорвал её. Она тяжёлым взглядом исподлобья посмотрела в конец коридора, за которым располагался большой зал, из которого, в свою очередь, вела дверь в кабинет Максима.

Дверь, ведущая из коридора в комнату Кости, открылась и из неё, потягиваясь и почёсывая затылок, вышел Костя. Женя перевела на него глаза. Костя моргнул и, осторожно кивнув, медленно развернулся и скрылся у себя.

Женя, пыхтя как бык, стянула с себя дождевик, бросив его на пол, скинула ботинки в разные стороны и протопала в кабинет к Максиму, распахнув дверь не постучавшись. Максим вздрогнул, выронил карандаш и с испуганным выражением лица посмотрел на Женю. Она уставилась на него ещё более тяжёлым взглядом, чем тот, который был у неё в коридоре. Несколько секунд они смотрели друг на друга молча. Потом Максим медленно растянул губы в улыбке, встал и расправил руки в стороны, направляясь к Жене.

– Сёлнышко моё пришло, – сказал он нежно, коверкая слова, будто разговаривал с младенцем.

Женя выставила правую руку вперёд, уткнувшись ладонью Максиму в грудь. Прищурив глаза, она посмотрела ему в лицо. Его сюсюканье сейчас очень сильно её раздражало. Максим посмотрел на руку Жени, уткнувшуюся ему в грудь, медленно переполз по ней взглядом к глазам Жени и его улыбка стала ещё более наигранной.

– Заинька, – позвал он, осторожно кладя ладони на женину руку у своей груди, – а я тебя уже заждался. Я в магазин сходил, картошки взял. Мы с Костей пожарили и поели уже. Просто тебя всё не было и не было. Ты кушать хочешь? Мы и тебе картошечки оставили.

Максим, взяв её кисть в свои ладони, поднёс её к своим губам и поцеловал. Женю это взбесило. Она отдёрнула руку и сжала её в кулак, прижав к правому бедру. Её всегда распаляло ещё больше, когда он, очевидно, понимая, что она не в духе, продолжал делать вид, будто всё в порядке. Глянув на его стол, где валялись разбросанные карандаши и был открыт графический редактор на мониторе компьютера, она вновь посмотрела ему в глаза.

– Малюешь? – спросила она.

Лицо Максима мгновенно стало наигранно-обеспокоенным. Посмотрев на Женю с тревогой в глазах, он прижал её кисть к своей груди и покрутил головой из стороны в сторону.

– О, Боже! Что случилось?! – выпалил он с волнением и завуалированной ноткой издёвки.

На этот раз Женя не стала вырывать руку. Она просто скрутила её в кулак и сжала губы в тонкую линию, об которую легко можно было бы порезаться, как об лезвие. Максим убрал со своего лица наигранную обеспокоенность, вздохнул, закрыв глаза, и опрокинул голову вниз, издав скорбный стон.

– Солнышко моё, заинька, что бы там ни было… виновен, каюсь. Прости меня, – нараспев, вздрагивая плечами, прогудел Максим и с улыбкой исподлобья посмотрел на Женю.

Он никогда не воспринимал её всерьёз и снова, по всей видимости, собирался дурачиться. Женя всё с тем же тяжёлым взглядом смотрела ему в глаза.

– Ты навалил кучу песка в прихожей, – процедила она сквозь зубы.

Максим выронил её руку из своих ладоней, раскрыл рот и растопырил глаза, будто увидел привидение. Схватившись за волосы, он заметался по кабинету.

– Да быть такого не может! – выпалил он, остановившись и посмотрев на Женю в изумлении.

В глубине его глаз таилась еле скрываемая ирония. Вытянувшись ровно по струнке, он с нахмуренными бровями и чрезмерно серьёзным выражением лица посмотрел куда-то вдаль через плечо Жени.

– Это нужно исправить. Немедленно! – заявил он, ткнув указательным пальцем левой руки в стол.

Сдвинув Женю в сторону, он устремился в коридор. Женя в раздражении стукнула ладонью по дверному косяку и пошла за ним.

– Максим, ну, я же просила тебя, сколько раз уже! – крикнула она и зашла в коридор.

Максим как раз дометал песок, свалившийся с его ботинок, в савок. С улыбкой глянув на жену, он ушёл на кухню.

– Вот видишь, всё! – крикнул он оттуда.

Раздражение в груди Жени чуть-чуть растаяло. Она зашла на кухню. Максим мыл сковородку, а на столе стояла тарелка с картошкой. Чайник как раз закипал.

– Вот если бы Марс навалил кучу чего-нибудь другого, ему бы ты ничего не сказала, – с улыбкой заметил Максим, ставя сковородку в сушилку.

Злость куда-то растворилась, от раздражения не осталось и следа, а негодование будто испарилось. Женя с ехидной улыбкой посмотрела на Максима и показала ему язык.