Увидев, что пленник очухался, к ним подошёл главарь.– Ты лежи, не суетись, – посоветовал он пленнику. – С твоей раной, лучше лишний раз не рыпаться. Скажи лучше, кто ты и как на острове оказался?– Да я и сам не знаю, – ответил Андрей. – Память у меня отшибло. Помню лишь как меня зовут.– Бывает, – буркнул в бороду самый пожилой из мужиков. – Нукось, дай посмотрю, что тут? – отодвинул он детину.– Да как ты еще жив то, парень, – удивился он, ощупывая кровоточащую рану на голове Андрея. – Вообще-то с такими ранами не живут, немудрено, что себя забыл. Потом достал из притороченной к поясу котомки лепешку, отломил кусок, засунул в беззубый рот, пожевал немного, и залепил жеванным хлебом рану.– Ему к Олёне надо бы, – сказал старик. – Она такие раны умеет врачевать, тут как раз не далеко, вверх по протоке.– А и верно. Олёна то пожалуй, и впрямь его на ноги поставит, – хлопнул себя по лбу главарь. – Разворачивай ладью, мужики. Айда к Олёне.

До Олёны было и в правду недалеко, вот только, грести приходилось против течения, но гребцы, по-видимому, были к этому делу привычные, и примерно через час, лодка вошла в основательно заросшую кустарником, небольшую и тихую бухту, на пологом берегу которой стояла древняя, почерневшая от времени, избушка бабки Олёны.

Сама бабка, страшная как смерть, стояла на невысоком пригорке, и приложив ко лбу костлявую руку, пыталась рассмотреть сквозь лучи, заходящего на западе солнца, своих нежданных гостей.– Здравствуй, Олена, – поздоровались с бабкой главарь и старик, который осматривал рану Андрея.– Здравствуй Овлур, здравствуй Ёрш, – ответила старуха каждому по отдельности.Овлур, так звали главаря ватаги, поднял за плечо лежавшего на дне лодки пленника, и тычком кулака в спину, придал ему направление в сторону бабки.Андрей спрыгнул с высокого борта на песок, и едва не завалился на бок, спрыгнувший следом Овлур, успел его удержать и подвести к старухе.– Вот, – сказал Овлур. – На берегу подобрали, у него рана серьезная на голове, Ёрш говорит, не жилец, а мне так не кажется. Выживет, к себе возьму, с виду крепкий, мне пара лишних рук не помешают, посмотри, что с ним, может всё же, зря его с собой тащим.– Да не жилец он, – пробурчал Ёрш. – Мозги наружу торчат, толи я мало таких ран повидал на своём веку?– А чего ж вы его связанным то держите, раз он не жилец? Али опасаетесь? – проворчала Олёна.– Так, мы как-то забыли развязать, – смутился Овлур и разрезал на руках пленника ремешок.– Тащите его в дом.Андрея заволокли в дом, и усадили на широкую лавку, раненым затылком к окну.Старуха достала из глиняной миски деревянную лопаточку, и осторожно стала соскребать с раны засохшую кровь и хлебный мякиш, которым Ёрш залепил дыру, в пробитой голове.

Под мякишем к великому изумлению старухи, показалась тонкая розовая пленка наросшей на месте раны кожи, под которой еще виднелись недавно сросшиеся кости.У наблюдавшего за старухиными манипуляциями Ерша полезли на лоб глаза.– Не может быть этого, – прошептал он. – Не может рана так быстро затянуться, и кости срастись.Ёрш смотрел на Андрея с суеверным ужасом.Старуха помяла пальцами кровь с волос Андрея, понюхала.– Кровь совсем свежая, – сказала она.– Может, не его? – усомнился Овлур. – Я говорю, может это не его кровь то, может он порешил кого? Берег то мы не осмотрели как следует.– Его кровь, я же при тебе рану хлебом затыкал. Ты что не видел, что ли, как хлестала? – возмутился Ёрш, обиженный тем, что его тут выставляли дураком.– Может, он оборотень? – высказал предположение Овлур, и на всякий случай коснулся рукой рукояти, заткнутого за пояс топора.Ерша, как ветром сдуло, так быстро он отпрыгнул от Андрея.– Топор против оборотня, что фига против медведя, – сказала старуха, заметив движение Овлура.Весь этот странный разговор происходил в присутствии Андрея, но так, как будто его тут и не было вовсе.– Кто это его так? – спросила бабка.– Кто его знает? – ответил Овлур. – Он сам не помнит ничего, кроме своего имени – память отшибло.– Ну, а имя то его какое? – стала терять терпение старуха, устав клещами вытаскивать из мужиков хоть какую-то информацию.– Как зовут то тебя, слышь? – пихнул Овлур сидевшего как истукан Андрея.– Андреем кажется, – ответил Андрей не совсем уверенно. – Вроде так.– Имя то у него не простое, княжеское, – сказала старуха.– Что-то, не похож он на князя, – усомнился Овлур. – Ни одежки приличной, ни оружия. И на воина не похож, вон, на теле то, ни одного хоть маломальского шрама нет, так не бывает. Хотя статью вроде и воин.

Телосложение Андрея явно указывало на систематические физические упражнения, чем простые люди в этом мире не увлекались. Такие занятия были исключительной прерогативой воинов, причём воинов далеко не простых.Люди этого времени конечно хилыми не были и могли свободно поменяться силой даже с медведем, но это была грубая сила. Сила же Андрея явно просматривалась в его скрученных как канат жилах и любой сразу понимал, насколько опасным может быть такой человек.– Ты сам видел, как на нем раны заживают, – сказала старуха.Овлур задумался, да и было отчего. Здесь имена просто так, по своей прихоти не меняют, и если назвался Андреем, значит так оно и есть, значит так его и нарекли. И имя это княжье. А если этот человек княжьего рода, то с ним и вести себя необходимо подобающим образом, мало ли, что он память потерял, сейчас то всё помнит, что вокруг него происходит. Да и сообщить надо кому следует, до князя то далеко.

***

Овлур был старшим в поселке, стоявшем, как и ещё несколько других селений кольцом вокруг Сарая с оружием и амуницией для войска, охранявшего княжеские рубежи. В случае нападения, все взрослые мужчины этих селений, обязаны были встать на защиту Сарая, и оборонять его до подхода находящегося в дозоре войска.

Сам Овлур, как и остальные жители, не был воином, но кое-каким оружием владел очень даже не плохо, например, топором. Один раз в году, сразу после сбора урожая, все мужчины, под руководством выделенного из войска инструктора, проходили военную подготовку. Учились оборонять Сарай, и биться в плотном строю, на случай серьезного нападения. Все эти новшества, ввел ныне здравствующий, хотя и изрядно постаревший князь Гостомысл. И как показывала практика, не ошибся. Нигде в округе больше не было такого организованного и обученного войска как у него.

За всю свою жизнь, Овлуру ниразу, не довелось видеть князя, и он не мог поэтому определить, являлся ли Андрей человеком княжьего рода, или нет. Он мог быть и из соседнего с ними княжества, дальним родственником, но поскольку Гостомысл в данное время не вел ни с кем боевых действий, то и врагом он тоже быть не мог.– Дома разберемся, – сказал Овлур. – Спасибо тебе Олёна, на обратном пути подарки завезу.– Ну, чего сидеть тут, раз здоров? Пошли в лодку, – позвал Овлур Андрея. – Пока до дому доберемся, может вспомнишь чего-нибудь.– А если он всё-таки оборотень? – подал из угла голос перепуганный Ёрш.—Не боись, – проскрипела старуха. – Не оборотень, я бы учуяла.Когда гости ушли, Олёна тихонько позвала.– Выходи, что ли. Опять дрыхнешь?Из-за огромной, стоящей посреди дома печи, вылез опрятно одетый седой старичок, ростом с лавку, на которой недавно сидел Андрей.– Ну? – спросила старуха. – Слыхал?– Странник это, – ответил старичок. – Тот самый, о котором Мизгирь предупреждал – эко, куда его занесло. У него, почти вся сила иссякла при перемещении, и память пропала, но это временно, и то, и другое, постепенно к нему вернется.– Надо наших предупредить, – сказала старуха. – А люди, об этом до времени знать не должны.

За всю свою жизнь, Овлуру ниразу, не довелось видеть князя, и он не мог поэтому определить, являлся ли Андрей человеком княжьего рода, или нет. Он мог быть и из соседнего с ними княжества, дальним родственником, но поскольку Гостомысл в данное время не вел ни с кем боевых действий, то и врагом он тоже быть не мог.– Дома разберемся, – сказал Овлур. – Спасибо тебе Олёна, на обратном пути подарки завезу.– Ну, чего сидеть тут, раз здоров? Пошли в лодку, – позвал Овлур Андрея. – Пока до дому доберемся, может вспомнишь чего-нибудь.– А если он всё-таки оборотень? – подал из угла голос перепуганный Ёрш.—Не боись, – проскрипела старуха. – Не оборотень, я бы учуяла.Когда гости ушли, Олёна тихонько позвала.– Выходи, что ли. Опять дрыхнешь?Из-за огромной, стоящей посреди дома печи, вылез опрятно одетый седой старичок, ростом с лавку, на которой недавно сидел Андрей.– Ну? – спросила старуха. – Слыхал?– Странник это, – ответил старичок. – Тот самый, о котором Мизгирь предупреждал – эко, куда его занесло. У него, почти вся сила иссякла при перемещении, и память пропала, но это временно, и то, и другое, постепенно к нему вернется.– Надо наших предупредить, – сказала старуха. – А люди, об этом до времени знать не должны.