– И если успех – лишь дело случая, то есть ли повод гордиться им? – спрашивал себя он, не желая ставить на карту все. – И если гнаться за ним было ошибочно, то что тогда верно, что правильно?
2
Внутренний кризис Чигринского, однако, никак пока не сказался на его служебной деятельности. Приходя в банк, он по-прежнему, а то и сильнее прежнего, старался сделать максимум для решения поставленных перед ним задач. Выполнить квартальный план по кредитам, переманить крупного застройщика, ответить на обращения VIP-клиентов – все исполнялось исправно, несмотря на утерянную жизненную мотивацию.
Хотя ранее Сергей искренне стремился к богатству и славе, каждая такая задачка занимала его сама по себе. Ему всегда хотелось найти решение, одолеть эту задачку, безотносительно того, насколько она была важна для его прославления или обогащения.
Так вышло и в этот раз – серьезное поручение – подготовить программу унификации кредитных продуктов и выхода на сбалансированный кредитный портфель, поставленная в связи с грядущим слиянием с «Прайм-банком», была выполнена еще к вечеру пятницы. Оставалось лишь на полдня прийти в понедельник, дабы отчитаться перед шефом и официально передать дела своему заместителю.
Поздним пятничным вечером, с чувством удовлетворения от досрочно выполненной работы, Чигринский покинул свой офис.
Он не проехал и половины пути, как получил вызов по громкой связи – от Славы Князева, его лучшего друга еще с первых классов школы.
Князев не был прилежным учеником, оставил школу после девятого класса, ушел в колледж, сменил несколько мест работы и лишь ближе к двадцати пяти взялся за ум, начав выстраивать нормальный карьерный путь. Но строил он его в родном Воронеже, а здесь, в Москве, был всего лишь проездом.
– Из Кельна лечу, должен был сразу в Ворону стартануть, час стыковки, – пояснял он ситуацию. – А фрицы борт задержали, теперь до утра свободен. Такие дела! Ты же рад будешь мою рожу видеть?!
– Славчик, ну конечно буду! Ты куда прилетел, в «Пушку»?
Через полтора часа два старых друга уже сидели на широком сером диване в гостиной Чигринского и активно поглощали бессмертный Jack Daniels.
Еще по пути домой Сергей решил, что обязательно поделится своими переживаниями с другом.
«Ну Славке-то можно, он поймет!» – говорил он себе, мысленно подыскивая нужные для этого слова.
К тому моменту, как Сергей собрался поведать товарищу о своем кризисе, он успел узнать о судьбоносных событиях, которые произошли в жизни самого Князева.
Вот уже три месяца, как тот развелся со своей первой женой, поселившись у бывшей любовницы (беременность которой и стала главной причиной развода). Помимо вечных хлопот по работе теперь Князев был озабочен покупкой новой квартиры, грядущим рождением малыша, материальной поддержкой оставшейся с женой дочери. И тем не менее он был бодр, весел и вполне рад своей непростой судьбе.
– Серега, твою мать, – по-дружески возмутился он, когда Чигринский попытался осторожно рассказать о своих проблемах, – ты просто с жиру бесишься!
Сергей понимал, что в сравнении с положением Князева у него все было неплохо, только легче от этого ему не становилось.
– Слава, да почему с жиру-то?! Какой вообще тут жир, блядь?! Дом скромный по московским меркам, машина средняя. Работаю как вол с утра до вечера. Где жир?!
Чигринский умолчал другу об их общем знакомом, Павле Звереве. Что-то внутри него не давало рассказать о той встрече, о тех унижении и смятении, которые он тогда почувствовал.
– Совсем не пойму тебя тогда! Раз есть куда стремиться, чего тогда завел это свое «Как правильно?»
– Да вот смотри, – под действием алкоголя и без того нестройные мысли с трудом собирались в нужную последовательность, – ну, будет у меня дом в три раза больше, будет не «Ауди», а «Порш» или «Бентли» – в чем смысл-то?
– Смысл-смысл, заладил, прям! – усмехнулся Князев. – Какая разница в чем смысл, но ведь круче будет, верно?! Сейчас бы взяли, пошли к тебе в сауну посидели, в басике твоем поплавали. Потом бы в бильярд погоняли, кальян дунули вкусный! Ну прикольно ведь было б?!
– Да ни хера! – эмоционально вскрикнул Чигринский.
– Как ни хера?!
– Ну то есть да, было б прикольнее, конечно, но…
– Ну вот, а я про что говорю!
– Вот гляди! Сидим мы сейчас с тобой, бухаем, общаемся. Хорошо нам, так?!
Князев согласно кивнул.
– Насколько хорошо?! Допустим, на сто баллов. Теперь добавим сюда сауну, кальян, басик твой – насколько больше станет? Сто десять? Сто двадцать?!
– Да хер его знает! Любишь ты все зацифровать! Пусть сто двадцать.
– Ну вот, а стоит это все раз в десять больше! Представляешь, Слав, из-за этих двадцати, да пусть тридцати процентов! Из-за них надо в десять раз больше вкалывать, бабла вкладывать! Ну в чем смысл-то?
Довольный, что ему таки удалось связать одно с другим, Чигринский откинулся на спинку дивана и, состроив гримасу, уставился на друга.
– Вот тебе мой совет, дружище, – не раздумывая отвечал Князев, – тебе нужно хобби! Понимаешь? Что-то, что бы тебя увлекало. Сечешь?!
– Типа твоего тенниса? – недоверчиво скривился Чигринский.
Князев давно и хорошо играл в большой теннис, даже выступал на любительских турнирах.
– Верно мыслишь!
– Не знаю… Ничего меня так не привораживает. Но обещаю тебе подумать над этим…
У Чигринского было слишком мало свободного времени, чтобы иметь хобби.
– Сто процентов! Хандру твою как рукой снимет! – не отступал Князев.
– Да, Слава, будто его так просто найти, хобби это… – продолжал бурчать Сергей.
– Да найдешь, куда ты денешься! А для начала хоть любовницу заведи!
– Ага, а потом квартиру ей покупать!
– Подъеб засчитан! – рассмеялся Князев. – Да просто чтоб не скучно жить было! Если шалить не будешь, то и без квартиры обойдешься!
– Лучше я обойдусь без любовницы…
Они засиделись до самого утра, и в итоге Чигринский открыл глаза лишь ближе к полудню. Обычно скупое ноябрьское солнце в тот день щедро расточало свои лучи, не дав ему как следует выспаться.
– Хобби, – прохрипел вслух Сергей, морщась и отворачивая лицо от надоедливого светила.
Данный другом совет в целом казался ему логичным.
«Заняться чем-то, что тебе нравится, от чего получаешь удовольствие, радость. И неважно, сколько денег тебе это приносит, – пытался рассуждать Чигринский, – важно, что мне нравится, что мне с ним хорошо!»
Почуяв близость решения, он тут же встал с кровати, засуетился с умыванием и завтраком.
– И чем же тебе нравится заниматься, Серега? – заваривая крепкий кофе, начал он диалог с собой. – Бухать с друзьями? Ни разу не хобби. И печень не выдержит. Путешествовать? Пошло… и как-то… слишком ординарно, что ли.
Он уселся за стол, приберегая бутерброды до готовности ароматного напитка.
– Может, погонять?
До пятнадцати лет Чигринский три года ходил в школу картинга, благодаря которой за рулем чувствовал себя уверенно абсолютно в любой ситуации.
– Но…
В его голове сразу всплыли болезненные воспоминания, связанные с этой учебой. Первые два года все шло неплохо, даже здорово: он и еще пара мальчишек – Гоша и Вовчик – постоянно боролись за похвалу тренера и первые места на их маленьком треке. Все трое мечтали стать пилотами «Формулы-1» или мирового ралли, все вместе радовались каждой новой гонке – до тех самых пор, пока в секцию не пришел новенький. Щуплый, неразговорчивый, этот мальчик вдруг оказался на две головы выше их всех. В каждом вираже, на каждой шпильке он выигрывал у них по несколько десятых, в итоге приходя к финишу в гордом одиночестве.
Горечь от бессилия, унижения, испытанных тогда Сергеем, глубоко впиталась его сердцем. И даже сейчас, повзрослев более чем вдвое, Чигринский все еще ощущал этот противный привкус досады.
– А ведь история просто повторилась! – пораженный собственным открытием, иронично выкрикнул он. – Тогда с Костиком, сейчас с Пашкой Зверевым. Все то же самое! Там были гонки на треке, сейчас гонки за успехом. Да одна херня!
