В какой-то момент он ощутил себя маленьким человечком в некой сводчатой пещере, которая была окутана бледно-зелёным свечением. В воздухе висел тот самый двойной полумесяц из ларчика. Внутри этой блестяшки, выполненной из прозрачной как стекло материи извивался дым.

– Избранный, прикоснись ко мне, – манил голос откуда-то сверху.

Двумя руками Паша взял блестяшку. Она была тёплой и издавала потрескивающий звук.

– Ты настоящий избранный, ты такой смелый!

– Кто со мной говорит?

– О-о-о! Я древняя магия цаты. Это шейное украшение несёт в себе сказочную мощь. Надень цату и она исполнит любые твои желания.

– Любые?

– Даже самые волшебные.

– Круто! – но тут Паша криво усмехнулся, – а какова цена?

– Почини цату и носи её на шее. Когда придумаешь желание, разломи её.

– И всё?

– Да избранный.

Он покрутил в руках украшение:

– А что чинить? Цата вроде целая.

В воздухе повисла цепочка.

– Прикрепи края цепочки к цате и годно.

– Так просто? – хохотнул Паша, схватил цепочку и закрепил на цате.

– Надень.

Он положил цату на грудь, цепочку обвил вокруг шеи, но крепкая застёжка требовала усилий. Паша завозился, сделал ряд попыток и внезапно ощутил боль. От неожиданности ему не удалось сдержать крик. Он уколол палец, и кровь оросила цату. Вдруг его охватила необъяснимая тревога и безудержная ярость. Паша со всей силы отшвырнул цату. И тут раздался демонический хохот, который будто колокольный набат со сторожевой башни, эхом отдавался в каждом закоулке сознания Паши. Он проснулся, вытер взмокший лоб. Его сердце было готово выскочить из груди.

– Это был сон.

Но тут Паша ощутил, как ноет указательный палец. В полутьме он поднёс его ближе. Капельки алой крови ещё сочились из ранки. Дыхание перехватило.

«Наверное, я перед сном или когда спал, поранился. Какой-то гвоздик торчит в боковой царге кровати или в изголовье» – начал успокаивать себя Паша.

Он поднялся, раздвинул шторы. Ночная темнота отступала. Город просыпался. Паша повернулся и в предрассветных сумерках заметил какой-то проблеск на ковре. Он наклонился.

– Не может быть!

На полу лежала цата. Паша услышал шаги и испуганно выровнялся. Дверь медленно открылась, показалась мама в халате.

– Уже не спишь, сынок. Вот молодец. Через пять минут можешь идти на кухню завтракать.

Мама вышла. Паша подобрал цату. Запихнул её в письменный стол и пошёл в ванную комнату. Постояв какое-то время перед зеркалом, разглядывая собственное отражение, он заторможено пробормотал:

– Ерунда какая-то. После школы разберусь.

Под завывание обрушившегося на южный город ненастья, гоняющего по спине колкие ледяные иголочки, Паша, пользуясь отсутствием родителей, прошагал вместе с загадочной цатой в кухню, и щёлкнул выключателем. Тьма мгновенно отступила. Тёплый поток электрического освещения от многоламповой люстры приятно ласкал, оттесняя причуды погоды, которая выстелив небо грифельными тучами, среди бела дня нагнала мрачные сумерки. Словно оазисы посреди бриллиантового блеска современного дизайна, манящей мягкостью, обитые бирюзовым велюром стулья, приглашали за стол. Юноша плюхнулся на один из них, предварительно скинув чёрный китель с погонами, и расстегнув верхние пуговицы белой рубашки. Он положил магический артефакт перед собой и начал внимательно его разглядывать, степенно поглощая зефир в шоколаде. В течение всего дня не было и минуты, чтобы Паша не думал о том, что может эта таинственная вещица. Наконец, отложив еду, парень осторожно поднял цату на одной ладони и приблизил её к самому носу. Узорчатый рисунок с обеих сторон ничего не мог ему подсказать, но вдруг стало казаться, что этот волшебный предмет полый, и будто бы в нём спиралью вращается сизый дым. Ладони юноши сиюминутно взмокли, пульс зачастил, а в горле запершило.

Еле слышно с хрипотцой, сдавленным от сделанного открытия голосом, Паша прошептал:

– Она как живая…

Мозг подростка отказывался анализировать и стопорил любые рассуждения. Подвиснув, как старый процессор от многозадачности, паренёк обескураженно продолжал смотреть на удивительную вещицу. И тут раздался спасительный звонок в дверь, вырвав юношу из оцепенения. Лихорадочно запихав цату в карман брюк, подросток поспешил открывать.

– Глеб! Здорово, что ты зашёл! Есть кое-что для обсуждения…, – начал, было, Паша, как только увидел одноклассника.

Но тот отрицательно покачал указательным пальцем и нарочито на манер большого боса, произнёс:

– Подожди. Я сначала свой вопрос решу. Твоя мама уже получила посылку с новыми книгами по гипнозу? Срок вроде бы в пятницу был.

– Ты ничего не забываешь! – восхитился другом Степанцев.

– Так да или нет? – снял мокрую куртку Глеб и аккуратно повесил её на вешалке в обильно зазеркаленной прихожей, стараясь нигде не оставить брызг.

Паша по-дружески слегка пихнул плотноватого сложения парня, и кивком указав на их отражение, без тени хвастовства, поправляя стрижку в стиле «удлинённый ёжик», заявил:

– Если бы кто-то незнакомый увидел нас со стороны, то вряд ли бы догадался, что мы друзья. Ты такой умник с виду. Даже идя к другу, к джинсам натянул светлую водолазку с пиджаком. Честное слово, только очков и не хватает для полной картины. А я даже в школьной форме, как физкультурник смотрюсь, – он добродушно расхохотался: – Получается, что у меня растёт тело, а у тебя мозги!

– Сомнительное утверждение, – с ноткой раздражения прогнусавил Бойченко и, приглаживая причёску примерного отличника, добавил, – но возможно, наши биохимические процессы действительно разняться в скорости обмена веществ. Ты же на поисковых работах летом опять мышцами оброс, а я только мозоли на руках заработал.

И Глеб снова с сосредоточенным видом спросил о посылке.

Похлопав друга по плечу, Паша дразнящим тоном сообщил:

– У-у-у какой не терпеливый! Бинго! Пришла твоя посылочка. Пошли к маме в кабинет, только зефир из кухни захвачу.

В одной из спален в квартире Степанцевых была обустроена библиотека, совмещённая с рабочим кабинетом мамы Паши, которая частенько принимала на дому пациентов. Кабинет психолога был уютным. Он освещался светильниками-невидимками, замаскированными над натяжным потолком – таким образом, исключался прямой контакт глаз с источником света, что способствовало раскрепощению посетителя. В интерьере использовался выбеленный дуб, из массива которого, был выполнен г-образный книжный шкаф, письменный стол и кресло наподобие княжеского трона. Всё это искусно выполненное великолепие распределилось по соседству с окном, убранным классическими прямыми каштанового цвета портьерами и воздушным тюлем. В противоположном углу стояла пышно-раздутая, будто перина, кушетка с резными деревянными ножками и каретной утяжкой на спинке с покатыми краями. Около подлокотников в виде валика притаились, ожидая своего часа, две пары атласных подушечек под цвет бежевых обоев в английскую полоску. С одной стороны кушетки рядом с входом в кабинет примостился антикварный кофейный столик, а с другой, непосредственно в углу органично вписался винтажный торшер, на абажуре которого свисала длинная бахрома. В центре помещения лежал круглый восточный ковёр. На свободной от мебели стене были развешены дипломы и сертификаты Елены Юрьевны, а также расположились несколько картин, написанных чёрной тушью, сюжеты на которых ограничивались элементами лесных пейзажей.

Оставив на кофейном столике вместе с цатой вазочку с зефиром, Паша дёрнул за шнур торшера и растянулся на кушетке, ожидая в ажурной тени, пока друг переключит на него своё внимание. А тот присев за стол как заправский доктор, по-хозяйски отставил мраморный горшок с миниатюрным деревом бонсай и, отодвинув ноутбук, принялся с нескрываемым интересом листать желаемые книги.

Когда, через несколько минут, терпение Паши лопнуло, он скучающим тоном спросил: