Annotation
Княжнин Яков Борисович
Вадим Новгородский
Трагедия в стихах в пяти действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Рурик, князь Новгородский.
Вадим, посадник и полководец.
Рамида, дочь его.
Пренест, посадник.
Вигор, посадник.
Извед, наперсник Руриков.
Селена, наперсница Рамидина.
Воины.
Народ.
Действие в Новегороде на площади.
КОММЕНТАРИЙ
Впервые — изд. СПб., 1793, в том же году — "Российский феатр, или Полноесобрание всех российских феатральных сочинений", ч. 39. Печатается по изд.:Княжнин Я. Б. Избр., соч. Л., 1961, с. 249—304 (Б-ка поэта. Большая серия).
В основе трагедии лежит легендарное известие о восстании новгородцев под предводительством Вадима против Рюрика, содержащееся в Никоновской летописи. Из историков XVIII в. это сообщение приводят В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, М. М.Щербатов. Н. М. Карамзин и С. М. Соловьёв считали его скорее вымыслом. В. О.Ключевский в "Курсе русской истории", напротив, пишет о возмущении новгородцев и о гибели "храброго Вадима" как об историческом факте.
Трагедия была написана в конце 1788 — начале 1789 г. и отдана в театр. В предполагавшемся спектакле должны были играть П. А. Плавильщиков (Вадим), Я. Е.Шушерин (Рурик), Е. Ф. Баранова (Рамида). Однако в связи с началом Великой французской революции Княжнин забрал трагедию из театра. Пьеса была напечатана лишь после смерти Княжнина в 1793 г. (см. выше на этой стр.). Разрешение на издание было дано Е. Р. Дашковой (в своих "Записках" она говорила о том, что дала согласие на напечатание трагедии, не читая ее). Вскоре после выхода в свет30 сентября 1793 г. 39 части "Российского феатра" к Е. Р. Дашковой явился генерал-прокурор А. Н. Самойлов с выговором за публикацию трагедии. Началось следствие, которое вёл А. Н. Самойлов под наблюдением императрицы. На заседаниях 7, 14 и 24 декабря 1793 г. Сенат рассмотрел по предложению Самойлова трагедию «Вадим Новгородский" и предписал её сжечь. 24 декабря датируется и именной указ Екатерины II об уничтожении пьесы. Обнаруженные экземпляры отдельного издания были сожжены на Александровской площади в С.-Петербурге (у Александро-Невской лавры).
На протяжении всей первой половины XIX в. трагедия не публиковалась, хотя была известна и распространялась в списках, особенно в эпоху декабристов, в творчестве которых тема Вадима занимает видное место. В начале 1820-х годов к образу Вадима обращается А. С. Пушкин, в 1829 г. Лермонтов пишет посвящённую новгородскому герою поэму "Последний сын вольности". Нашла продолжение и противоположная трактовка Вадима как низкого честолюбца, предложенная Екатериной II (трагедия П. А. Плавильщикова "Рюрик" — см. в наст. изд.).
В 1871 г. в "Русской старине" (т. 3, No 6) П. А. Ефремов с некоторыми купюрами напечатал текст трагедии Княжнина. С теми же купюрами (без четырёх стихов монолога Пренеста из 4 явл. II действия, начиная со слов "Самодержавие повсюду бед содетель...") она появилась в изданном А. Е. Бурцевым «Библиографическом описании редких и замечательных книг" (СПб., 1901). В полном виде (но с текстологическими искажениями) трагедия была опубликована В. Ф. Саводником (Пг.,1914). Подлинный текст "Вадима Новгородского" после первого издания (1793)впервые появился лишь в сборнике "Русская литература XVIII века" (Л., 1937),подготовленном Г. А. Гуковским.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Ночь.
Пренест и Вигор
Вигор
Уже Вадим, свершив со славою войну,
Приходит наконец в отеческу страну;
Но свой возврат почто от всех граждан скрывает
И только лишь двоих зреть нас удостояет?
Почто назначил он свиданья с нами час,
Доколь не осветит луч солнца наших глаз,
На самой площади, нам прежде толь священной1,
Новградский где народ, свободой возвышенный,
Подвластен только быв законам и богам,
Уставы подавал полнощным всем странам?
Пренест
Самодержавна власть все ныне пожирает,
И Рурик многих здесь веков плоды сбирает,—
Вот, мыслю, скрытности Вадимовой вина.
Противна для него отеческа страна,
Где, уклоняйся пред смертным на престоле,
Увидит он себя в одной с рабами доле.
Се он; и вслед за ним тех ратников толпы,
Которых славы в путь вели его стопы.
ЯВЛЕНИЕ 2
Вадим, за ним несколько военачальников, бывших с ним на войне,
Пренест и Вигор
Вадим
Я вас ли зрю, Вигор, Пренест великодушны?
Пренест
Мы повелениям твоим всегда послушны,
Для нас священный твой исполнили приказ.
Вадим
Друзья! в отечестве ль моем я вижу вас?
Уже заря верхи тех башен освещает,
Которые Новград до облак возвышает.
Се зрим Перунов храм, где гром его молчит,—
В недействии Перун, злодейства видя, спит!
И се те славные, священные чертоги,
Вельможи наши где велики, будто боги,
Но ровны завсегда и меньшим из граждан,
Ограды твердые свободы здешних стран,
Народа именем, который почитали,
Трепещущим царям законы подавали.
О Новград! что ты был и что ты стал теперь?
(Обращаясь ко всем.)
Героев сонм! его величье ты измерь;
А я от горести, его в оковах видя,
Бессилен то свершить, я жизни ненавидя...
Вы содрогаетесь?.. И как не трепетать,
Когда из рабства бездн осмелимся взирать
На прежню высоту отечества любезна!
Вся сила Севера, пред оным бесполезна,
Его могущество, не знающе врагов,
Равняла в ужасе с могуществом богов.
А днесь сей пышный град, сей Севера владыка—
Могли ли ожидать позора мы толика!—
Сей гордый исполин, владыка сам у ног
Повержен, то забыл, что прежде он возмог.
Забыл!— Но как забыть? Что взор ни поражает,
Все славу падшую его изображает.
Воззрим ли на поля — еще звучит там гром,
Которым готф сражен, дерзнув нам быть врагом2;
Иль очи обратим на внутренности града,
Реками где текла с свободою отрада,—
Повсюду те стези, где гордые цари
Покорство нам несли, по тщетной с нами при.
Вот место самое, тех почестей свидетель,
Когда здесь наш народ, владыкам благодетель,
Гонимого царя варяг прияв под кров3,
Заставил в трепете молчать его врагов.
Граждане! вспомните то славой полно время;
Но вспомните — дабы низвергнуть гнусно бремя!..
О стыд! Сей царь, тогда покорен, удручен,
С молением представ, в средине наших стен
Свое чело на прах пред нами уклоняет;
А днесь — о грозный рок!— он нами обладает —
Сей Рурик!.. Не могу я боле продолжать,
Но ваше чувство вам то может докончать,
Чего в отчаянья свершить мой глас не может.
Вигор
И наше сердце грусть, твоей подобна, гложет.
Отечество мы зря низверженно в напасть,
В отчаяньи его оплакиваем часть.
Вадим
Оплакиваете?— О, страшные премены!
Оплакиваете?— Но кто же вы?— Иль жены?
Иль Рурик столько мог ваш дух преобразить,
Что вы лишь плачете, когда каш долг — разить?
Пренест
Мы алчем вслед тебе навек себя прославить,
Разрушить гордый трон, отечество восставить;
Но хоть усердие в сердцах у нас горит,
Однако способов еще к тому не зрит.
Пренебрегая дни, и гнусны и суровы,
