А через два часа Шнырь заторопился: мол, на тренировку надо, и всё такое, а потому мы уходим. Мы – это я и он.

– Так иди на свою тренировку, а малявка с нами ещё поиграет. У неё ж выходной, имеет право.

– Нет, она пойдёт со мной, – стоял на своём парень.

– Да кто ж её отпустит-то? – осклабился заводила.

Зря он это. Ошибочку допустил. Толпа болельщиков тут же загомонила, послышались слова типа «лохотрон», «кидалово» и тому подобные – народ не скупился на красочные определения вида деятельности. Парню при таком раскладе ничего не оставалось, кроме как пойти на попятную. Не дурак оказался, понял, что ляпнул, не подумав. Начнёшь упрямствовать, могут и бока намять. Плюс органы правопорядка обязательно на бучу подтянутся. Кому это надо? Опять же, мы ж не сами по себе, под Гролом ходим. Тронуть нас при свидетелях – это ж потом даже искать не станут. И денег при этом тоже жалко, аж зуб крошится. Но ничего не поделаешь.

– Да пусть катится, если хочет, – резюмировал парень. – Просто малявке сегодня прёт. У новичков часто такое бывает. Хотел дать побольше заработать, но раз нет, так нет. Понимаю.

Зрители одобрительно загудели. Реабилитация мелкого игорного бизнеса прошла успешно.

– Но раз такое дело, – ещё не закончил верзила, – Шнырь, надо бы должок отдать.

– Так я и отдам, на днях. Просто сейчас столько нет.

– Да я бы и не против. Но понимаешь, деньги вот прямо сейчас понадобились. А долг – это ведь долг, верно? Проигрался – верни. Справедливо. Я ведь правильно говорю, не?

Теперь толпа гудит одобрительно уже в его поддержку.

– Зак, верну я. Ты же меня знаешь. Всегда возвращаю.

Но этот Зак, видимо, решил отыграться за своё фиаско и не соглашается.

– А сколько ты должен? – спрашиваю я.

– Сто пятьдесят два кредита, – бурчит в ответ Шнырь.

– Кому переводить?

Для него денег нисколько не жалко. Это же Шнырь. Мой друг. Единственный друг.

Рассчиталась, в общем, и мы пошли на выход с базара. Да только приключения ещё не закончились, самое интересное было впереди.

Куда Шнырь ходил на тренировку, я знала. На самой тренировке, понятное дело, не была, но не в том суть. Сначала даже не поняла, почему он не пошёл прямой дорогой. Потащил какими-то закоулками, тёмными переходами. А это, оказывается, он так возможную погоню путал. Это я ни сном, ни духом, всё ж по-честному было. Зато Шнырь точно знал: не выпустят нас с такими деньгами. Если б всего пару-тройку битов выиграла, так и не тронули б – ради рекламы: дескать, всё по-чесноку. Но там больше трёх сотен на круг вышло, а это совсем другие деньги. На дне и за пару бишек грохнуть могут.

Короче, Шнырь меня тащит, а мне весело. Мне всё казалось, что в какую-то игру играем. Но не игра то была. Нас встретили. Не получилось у парня вывести меня безнаказанной.

– Оу-у-у! Шнырь, и снова здрасти! – лыбится здоровый лоботряс.

Вся кодла в сборе. Как сообразили, где искать, история умалчивает. Нам не сказали, а мы и не спрашивали. Не до того было.

Вот тут я уже начала понимать, что творится какое-то непотребство. Шнырь меня себе за спину задвинул.

– Чего ты хочешь, Зак? С тобой рассчитались сполна.

– Это ты так думаешь. Вот только сдаётся мне, малявка не случайно появилась. И надо же какая меткая, да? Вот и возник вопрос: а не специально ли ты её привёл? Хотел обуть нас на серьёзные деньги? Так не делается, Шнырь. Ты не прав. Ответить бы надо.

– И ничего он меня не звал, – высунула я свою рожу из-за спины друга. – Я сама пришла.

– Цыц, мелочь, – шикнул на меня Шнырь.

– Правильно, – осклабился верзила. – Пока парни разговаривают, девка молчать должна. Ну так что, ответишь за подставу?

– Не было подставы, Зак. Она правду говорит. Таскается за мной везде. Прилипла – не оторвёшь.

– Так женись! – ржут пацаны. – Ещё чуть – и она в сок войдёт. Знатная жена выйдет.

Мне обидно до слёз. Они ведь даже не над Шнырём потешаются, а мою внешность троллят. А ещё этот: прилипа-а-ала, таска-а-ается… Ну хоть плачь. Так-то он никогда меня не гнал. Кривился? Было дело. Пацан ведь, это нормально. А тут прямо вот обидные вещи говорит. Теперь-то понимаю, что таким образом выгородить пытался. Отвести угрозу именно от меня. А тогда…

– Да вы на себя в зеркало смотрели? – отвечаю ржущему стаду молодых жеребцов. – С такими сморчками мутить – себя не уважать. Как есть уроды.

Естественно, такой ответ сама бы ни в жизнь не придумала. Но житие в казарме, где народ не стесняется в выражениях и прочем, накладывает отпечаток. Слышала однажды, как одна их наших сильно потасканных и побитых жизнью «красоток» отшивала непрошеного претендента на секс. Вот и повторила почти слово в слово. Правда, тем самым только хуже сделала.

Драка вспыхнула мгновенно, едва я успела закончить свою обличительную речь. Вот только что мы вдвоём могли сделать? Их было на два человека больше. Меня же как бойца в тот момент даже рассматривать не стоило, так что, по сути, Шнырь один против четверых схлестнулся. А дрался он здорово. Правда. Двигался красиво, это даже я поняла, даром что дура набитая. Но победило в тот раз количество, а не качество. Мне, соответственно, тоже досталось по соплям: в стороне ж не стояла, в самую гущу лезла, так хотелось помочь другу. Правда, больше мешала, но от души же старалась.

Кончилось всё довольно быстро, когда нож верзилы оказался у горла Шныря. Я сидела на заднице и размазывала кровь, струящуюся из остатков носа.

– Выбирай, малявка: жить твоему женишку или нет? – предложил заводила шайки.

А выбор был прост. Возвращаю деньги – нас отпускают с условием, что больше никогда не сунемся в игру. Если же не захочу этого сделать, Шнырь умрёт, и я вместе с ним. Никто нас не найдёт. Они даже гнева Грола почему-то не боялись, ведь понимали же, что если отпустят, то молчать не будем.

Именно поэтому я не стала включать жадину – в надежде наябедничать кому следует. Мы ж не абы на кого работаем – на самого Грола, мать его ети. Учителя тут все уважают и боятся.

Однако на самом деле личная жаба верещала от возмущения, прямо вот благим матом заходилась. Это ведь, по сути, был первый мой заработок, который не надо отдавать в общак. То, что на основной работе подавали, естественно, сдавалось. Но если смог в выходной разжиться левыми деньгами, то всё твоё. Понимаете, каково мне было? Одно дело – погасить долг друга, тут, как говорится, сам бог велел. И другое – когда кровное внаглую отнимают. Жаба душила со страшной силой.

– Под протокол переводи. Не забудь сказать, что делаешь это добровольно и претензий к нам не имеешь, – инструктировал меня здоровый урод.

Если звучит такая фраза, значит, парень уже совершеннолетний и имеет собственную нейросеть. Хорошую или бесплатную с минимумом функций – не важно. Важно, что сделка официально фиксируется платёжной системой, и впоследствии её хрен оспоришь. И пофиг всем, что Шнырь в это время на пере висел, это мало кого заинтересует. Да и сделка не с ним была, а со мной.

В общем, деваться некуда. Перевела – и нас правда отпустили, наградив в нагрузку ускоряющими пинками. Но я горела праведным гневом, желая наказать обидчиков. Только вот ни хрена не вышло.

Шнырь мне чуть позже, по пути на тренировку, всё обстоятельно объяснил. Оказывается, Грол запрещает своим людям играть в азартные игры на интерес. За нарушение правила последует суровое наказание. Так что лучше бы нам промолчать. Не было игры, не было денег. Легко пришли – легко ушли. И что примечательно, нас хоть и нагрели да отпинали прилично, в прибытке всё равно остались мы. Да, деньги пришлось вернуть, но долг Шныря погашен, причём публично, при большом скоплении народа. Видаков того дела более чем достаточно, тут уже не предъявишь. Как говорится, с драной овцы хоть шерсти клок.

– Но вообще, спасибо, Копчёная, – сказал он в конце.

– За что? – не поняла я.

– За то, что не пожалела денег.

– Так ты же мой друг! – искренне удивилась я такому раскладу.