И вечером не смей туда входить.

В подземном мире может совершиться

Такое, что нельзя вообразить.

Пугать тебя заранее не стану,

Полезней будет если помогу.

Пойдём-ка и нарвём с тобою вереск.

Да те цветы, что видишь на лугу.

Мы соберём три крупные охапки.

Добавим в них чудесный зверобой,

Не слишком обожаемой крапивы…

Вдвоём мы быстро справимся с тобой.

Придётся видно вечером сражаться

Цветущей и магической метле.

Из дома нечисть станет выметаться

Благодаря, конечно же, игре.

Убраться нужно тщательно, три раза,

Меняя непременно помело.

И обращай внимание на чашки.

Ты вновь налить в них должен молоко».

Он протянул опять Давиду крынку,

Добавив: «Да храни тебя вновь Бог!»

Перекрестил, собрал с ним три охапки

Пахучих, обжигающих цветов.

Как благодарность парню захотелось

Для старца, хоть немного поиграть,

Но тот прервал: «Спеши домой. Быстрее.

А завтра я тебя вновь буду ждать!

Да помни, вниз в подполье не спускайся.

Всё без тебя проделает метла!

Успей пучками травными убраться

До времени, как не взошла луна…»

Когда Давид, спеша, бежал обратно,

На небе солнце вниз давно пошло,

Но время оставалось до заката.

И вот уже то самое село.

Девица на виду у всех сидела,

Вернее, грелась в ласковых лучах.

Отец пока из леса не вернулся,

И дочь одолевал немного страх.

На поиски его самим пускаться

Теперь уж было, скажем, недосуг.

Одним придётся видно управляться,

Коль к ночи он не явится к ним вдруг.

И музыкант всё взял в мужские руки.

Велел девице краски развести.

Зелёный даст садовая крапива,

Окрасит жёлтым – горстка шелухи.

А красный оставался под вопросом.

Где ягод взять, душицу? Их здесь нет!

Была свекла возможно в этом доме,

Но у неё малиновый был цвет.

Да и возможно, что она хранилась

В подполье, где таился некий стук.

Где чёрным сердцем кто-то тихо бился,

Зловеще выдавая: «Тук, тук, тук…».

Однако нужно было что-то делать.

Вдруг наудачу им, придёт старик?

Возможно он немного заблудился,

Ведь лес дремуч был рядом и велик!

Два чугунка кипящими стояли –

Варили подходящую траву.

А третий ждал назначенного часа,

Мысль, наводя невольно на беду.

Чтоб в доме, как наказано, прибраться,

Давид с охапок сделал три метлы.

Дверь растворил, как можно было шире,

Убрал ухват – подпорку у стены.

Пред тем, как отворить злосчастный погреб,

Разлил по чашкам с крынки молоко.

На всякий случай из дому их вынес,

Отставив от дверей недалеко.

Девицу попросил сидеть на солнце,

И приказал ни с кем не говорить.

А если кто попросит отлучиться,

Без спроса никуда не уходить.

Как делать в залах чистую уборку

Наш музыкант давно и много знал,

Ведь каждый день в таинственной пещере

Он музыку подобную играл.

Когда годами это исполняешь –

Не дрогнет при волнении рука,

Поэтому и скрипка заиграла

Мелодию для трав от знатока.

Метла прошлась легко по всей светёлке,

По всем возможным щелям и углам.

Везде стоял волшебный, чудный запах,

Приятный не для нечисти, а нам.

Потом она направилась в подполье,

Кружилась, убирала, как могла,

Но вдруг пренеприятно захрустела,

И там, распавшись, травами легла.

Давид занёс в избу одну из чашек,

Поставил в центре на пол молоко.

И, к сожаленью, явственно увидел,

Как то свернулось на глазах его.

Он руки опускать не собирался.

Подобное пастух предполагал,

И потому велел ему три раза

Убраться, так как в этом понимал.

Скрипач вновь заиграл легко на скрипке,

Как прежде по углам прошлась метла.

Она теперь сильнее прижималась,

К тому, что очищала и мела.

Последним был опять открытый подпол.

Опять-таки раздался страшный хруст.

Метлу, похоже, снова изломали,

Тем выдав, что он всё-таки не пуст.

Однако травы, что там оставались,

Не радовали запахом своим.

Давид услышал учащенье сердца,

Что злобой било, не под стать другим.

Он молоко вносить не стал теперь уж,

По звукам ясно было всё и так.

В подполье, безусловно, находился,

Скрываясь в темноте, колдун иль маг.

Давид не начал в третий раз уборку,

А прежде стал играть на скрипке свет,

Мелодию, что солнце излучало,

Когда его поблизости уж нет.

Отважный музыкант, не побоявшись,

У досок отворённых, рядом встал,

И с быстро нарастающею силой

Огонь лучей слепящих заиграл.

Весь дом мгновенно солнцем озарился.

Ударил в темноту потоком свет.

Раздался стон, и кто-то просочился

Из дома, хотя тела вроде б нет…

Давид играл как можно было дольше,

Затем подполье накрепко закрыл,

И лишь тогда продолжил вновь уборку.

Про третий раз он точно не забыл.

Трава опять по всей избе летала

Под музыку, старалась, как могла.

И только в окончании, над входом

Повисла и тихонько замерла.

Теперь уже спокойно можно было

Попробовать поставить молоко,

Хоть боязно, ведь средств не оставалось.

Коварство распознать не так легло.

Старик домой к потёмкам не вернулся.

Дочь в дом зашла расстроенной, в слезах.

Соловушка впорхнул, держа рубаху,

И рухнул от усталости в крылах.

А молоко как раз на удивленье

Осталось свежим. Что и говорить

То было для Давида утешеньем,

Он волшебство мог далее творить,

Поэтому сказал: «Довольно плакать.

Ты ж видишь, как хотят нам помешать.

Отец вернётся, верю. Ты ж подумай,

Как в красный цвет нить станешь облачать».

Девица успокоила: «Не бойся.

Как только приоткроется замок,

Мы выкрасим полученные нити,

И каждую смотаем в свой клубок».

Давид слегка ответу удивился,

Но чувствуя уверенность её,

Не уточнил у девушки, как будет

Она свершать, то действие своё.

Тут соловей ударил острым клювом

В сокрытый и таинственный замок.

Сундук в одно мгновение открылся,

Тот веретенца быстренько извлёк.

А дальше всё в руках у мастерицы,

Кто б видел, то сказал: «Стало гореть».

В мотки скрутились нити с веретенцев,

И стали в чугунках уже кипеть.