Посох чертил в воздухе руны, голос звенел и наливался силой, и вот вспыхнули первые язычки пламени. Поначалу слабые и бледные, они быстро окрепли и наконец начали гореть ровно и устойчиво. Через пару минут на месте остывшего пепла горел костер. Опустив посох, Эмрис присел на корточки, чтобы согреться.

Так просидел он довольно долго, прислушиваясь к потрескиванию пламени и вою ветра, беспокойно кружившего над башней. Он думал о предстоящем испытании, отрабатывая в уме каждое слово, каждый жест. Решив, что пора начинать, он встал и вышел наружу, прихватив с собой камни.

Отойдя шагов на тридцать от входа в башню, он положил мешочек с камнями на землю, взял посох обеими руками и с силой вонзил его в мягкую землю на вершине холма. Поднял камни, отошел на три шага от стоящего посоха и положил первый камень. Подняв правую руку над головой, он произнес: «Вот. Кладу сей камень, тем отдаю себя, тело и душу, под твою защиту, о Господи!»

Вернувшись к посоху, он взял другое направление и отошел еще на три шага, положив второй камень напротив первого, повторил молитву и опять вернулся к посоху. Разделив круг на четыре части, он поместил по камню, означив каждую из сторон света. Затем каждую четверть поделил еще на четыре части. Установив восьмой камень, он дважды повторил молитву. А потом пошел по кругу, выкладывая камни между уже уложенными, пока мешок не опустел.

Удовлетворенный проделанной работой, он вернулся в центр, постоял возле посоха и посмотрел в истерзанное бурей небо. А потом громко воззвал:

Господь Всемогущий,

Щит мой крепкий и охранитель,

воздвигни башню моей силы

Ныне, присно и во веки веков!

Святой Михаил Архангел,

Укрой меня своим плащом.

Святой Колумба, охрани от бед!

Иисусе Христе, Сыне Божий,

сохрани меня от всяческого зла.

Господь Небесный! Сила Неизреченная!

Укрой меня дланью Твоей

В час мук и сомнений.

Стань моим островом в море,

Холмом на равнине,

Источником в пустыне,

Нерушимой стеной пред вражьим станом.

Господь Вседержитель!

Помощь беспомощным,

Взываю к Тебе!

Окружи меня ангельским воинством,

Светлой Силой Небесной,

Ныне, присно и во веки веков!

Бывший прежде всех век,

Владыка души моей!

Не оставь меня и ныне,

Ибо иду Твоим путем!

Аминь!

Он повернулся лицом к ветру, подобрал плащ и сел спиной к воткнутому в землю посоху. Закрыв глаза, он плавно замедлил дыхание, успокаивая сознание, очищая ум от всех мыслей, кроме одной. Эту мысль он повторял до тех пор, пока не ощутил пульсирующий поток силы, вливающийся в него и растекающийся по всему телу. Он собрал потоки силы и придержал, давая наполнить себя до краев. Потом, напитав силой ту единственную мысль, которая еще оставалась в сознании, он вытянул руку и бросил мысль, словно птицу, навстречу буре.

— Моргана! Я зову тебя! Приди и явись!

Ветер выл, рыская по голой вершине холма. Эмрис плотнее запахнул плащ, и ссутулился, ожидая ответа. Высоко над тучами холодные звезды кружили по своим бесконечным путям, медленно вращаясь вокруг Небесной Оси, которой стал сейчас посох мага.

Моргана никак не стала предупреждать о своем прибытии. Эмрис почувствовал лишь едва заметное изменение в порывах ветра, открыл глаза и увидел, что она уже подходит к нему: молодая женщина, с ног до головы закутанная в тяжелый кожаный черный плащ, который она придерживала у горла белой рукой.

Его сердце замерло, руки онемели, а дух сжался в страхе и отвращении.

Она улыбнулась своей обычной насмешливой улыбкой. Пожалуй, она поменяла внешность с тех пор, когда они виделись в последний раз — теперь ее волосы стали рыжими, молодое лицо слегка округлилось, а черты лица приобрели чарующую плавность. Но она осталась такой же прекрасной, как и прежде.

Эмрис быстро встал.

— Стой там, где стоишь! — приказал он.

Мельком бросив взгляд на круг камней, она и в самом деле остановилась.

— О! Круг жизни! Я таких целую вечность не видела. Очень необычно. — Она рассмеялась все тем же низким, хрипловатым голосом. — Впрочем, тебе это свойственно. Ты сам давно превратился в этакую романтическую окаменелость.

— Дело не во мне, Моргана, или, лучше теперь называть тебя Мойра?

Она снова рассмеялась, и тьма вокруг нее, казалось, сгустилась.

— Хорошая работа, Мерлин. Но тебе понадобилось немало времени, чтобы догадаться. Ты меня не бойся, милый! — весело сказала она.

— Я тебя не боюсь, — спокойно ответил Эмрис.

— А напрасно, — тут же последовал ответ.

Эмрис с некоторым удивлением отметил, что за прошедшие века она не потеряла ни капли своего высокомерия… и ни капли своего яда.

Она повернулась и пошла вдоль границы каменного круга.

— Знаешь, я была в Лионессе. Не могла ждать. Хотела посмотреть на него до того, как туда хлынут толпы туристов.

— Для тебя там больше ничего нет, — сказал ей Эмрис, внутренне содрогаясь.

— Уверен? — она, вызывающе выгнула бровь. — Я бы не советовала ставить на это в заклад жизнь, Мерлин. Будешь разочарован. Впрочем, ты всегда был неудачником. Возможно, поэтому меня и тянет к тебе.

— У тебя не получится, как в прошлый раз, — предупредил он.

— О, а ты соскучился, Мерлин? Я вот скучала, — она остановилась и повернулась лицом к нему. — Да ты только посмотри на себя! Сидишь тут, как отшельник, в своем каменном кругу! Бедный, бедный Мерлин! Неужто ты думаешь, я не ждала твоего призыва?

— Послушай меня, Мойра, — сказал Эмрис, — больше никаких убийств! Остальных ты оставишь в покое.

— Тебя это задевает, голубчик? — В ее голосе зазвучала сталь. — Надо же, какая жалость! –она цокнула языком в притворном сожалении, — а я только начала! Ты еще не видел, на что я способна!

— Убей меня — если сможешь. Но остальных оставь в покое.

— Ты себе льстишь, — жестко ответила она. — Неужто и вправду думаешь, что твоя убогая жизнь что-то для меня значит? Ошибаешься. И эти твои ошибки приведут тебя к грустному финалу. Вот в это я действительно верю. Я могу убить тебя тысячу раз и тысячей разных способов, сердце мое, но твое ничтожное существование меня нисколько не интересует. — Она снова принялась ходить вдоль границы круга. — У меня на тебя другие планы, Мерлин. Я хочу, чтобы ты жил долго и видел, как рушатся твои самые сокровенные надежды. А потом, потом я уничтожу вас всех! Всю вашу долбанную компанию мечтателей!

— Нет. Хватит. — Выставив правую руку ладонью наружу, Эмрис сурово произнес:

— Во имя Христа я связываю тебя, Мойра.

— Ой, да перестань! — фыркнула она, но Мерлин заметил, что ее самообладание дало трещину. — Ты плохо меня знаешь, если думаешь, что твоя старая песня способна меня удержать.

— Во имя Иисуса Христа, Господа этого мира и мира грядущего, я связываю тебя!

— Вот же идиот! — усмехнулась она, но Мерлин отметил, что теперь голос ее стал диким и грубым. Вокруг нее воздух трепетал, словно потревоженный взмахами незримых крыльев. Тьма, сгустившаяся возле Морганы, содрогалась и корчилась, все плотнее охватывая ее фигуру.