Эмрис схватил его за руку и удержал.
— Этот мой бой! — с неожиданным ожесточением почти прорычал он. — У тебя есть дела поважнее.
— Что может быть важнее, чем узнать, что случилось с Дональдом?
— Распустить парламент, — уже ровным голосом ответил Эмрис. — Назначить встречу с премьер-министром примерно на три часа. Рис о тебе позаботится.
— Но я хочу помочь...
— Тогда молись! — отрезал Эмрис, — и делай, как я говорю.
Истинный Бард положил руку на плечо королю. Глядя в глаза Джеймсу, он сказал:
— Ты — король, ты — жизнь твоего народа. Не тебе горевать.
При этих словах вновь накатило древнее видение, и перед глазами Джеймса снова встало залитое лунным светом поле битвы. Воздух был наполнен дымом и запахом крови. Вокруг стонали раненые, но Мудрый Советник прав: не ему горевать. Ожесточив сердце, он изгнал горе по своим павшим кимброгам. Последний раз взглянув на Эмриса, Джеймс вернулся в дом. Его ждали обязанности короля.
Глава 38
Дорога из Лондона заняла больше времени, чем предполагал Эмрис, но он не торопился. До темноты он успеет сделать все, что нужно. Подъехав к городу, он свернул с оживленного шоссе на проселочную дорогу. В этой части Британии он предпочитал старые дороги. Некоторые из них прокладывались еще во времена неолита, и каждый раз, сворачивая на такую дорогу, он ощущал века и тысячелетия, незримо витавшие в воздухе этих мест.
Не доезжая до холма, он остановился, достал из багажника посох и рюкзак, запер машину и дальше пошел пешком. Небо затянули плотные облака цвета древнего олова. Северо-западный ветер нес запах скорого снега. Вороны, рассевшиеся на голых ветвях деревьев, хрипло каркали, и их унылая песня заставила Эмриса ощутить глубокую ностальгию по тем временам, когда он приезжал сюда.
И вдруг он увидел перед собой холм Тор с его одинокой башней, похожей на ось мира. Это всегда случалось вдруг. Видение заставляло замереть просто потому, что несло в себе память о былом. Может быть, поэтому он всегда чувствовал себя здесь как дома, как нигде во всей Британии.
Гластонбери Тор… Инис Витрин, Стеклянный остров древности… странный конический нарост на теле земли, на протяжении веков носивший разные названия. Некоторые даже говорили «Авалон». Сам же Эмрис знал его как Инис Аваллах, именно это название он и предпочитал до сих пор.
Он прошел через ржавые железные ворота и вышел на луг под Тором. Здесь обязательно стояла бы вода, если бы не дренажные канавы, проложенные в соответствии с хитрым планом. Тор и сейчас с трех сторон окружала озерная вода. Глядя через луг на невысокий холм за Тором, он приметил место, где некогда стояло святилище, а рядом с ним — первое аббатство. Руины давно исчезли; неудивительно, их ведь строили из дерева, лозы и глины, на склоне холма, так что теперь на их месте оставался лишь небольшой нарост.
В конце луга под Тором Эмрис вышел на старую дорогу и шагал, пока дорогу не пересек маленький быстрый ручеек. Он остановился на берегу, разулся, ступил в ледяную воду и вышел на середину ручья, нащупывая пальцами ног камни в мягком илистом дне. Они должны были там быть, и они там были. Всякий раз, когда он находил знакомый камень, он доставал его со дна, промывал в воде и клал в сетчатый мешок, который достал из рюкзака за спиной. К тому времени, когда он набрал достаточно, тусклый дневной свет начал меркнуть.
Он выбрался из ручья, обулся и поспешил к Тору. Толкнул покосившиеся металлические ворота, воздвигнутые несколько поколений назад, и вошел на священную землю холма. Присев на корточки, подождал, наблюдая за дорогой и прислушиваясь к скорбному посвисту ветра, проносившегося в сухой траве над головой. Убедившись, что никто ему не помешает, Эмрис взял посох и начал первый обход Тора посолонь.
По завершении первого круга он уже точно знал, что рядом никого не было — это место с некоторых пор словно магнитом притягивало всяческих неофитов Нью Эйдж, неодруидов, феминисток, поклонниц богини Матери-Земли, любителей волшебных грибов и прочих им подобных. В прошлые приезды ему приходилось заставать на склонах разную странную публику, люди смущенно бродили по склонам холма, не понимая, зачем они это делают. Мало того, что они мешали, так ведь это еще и создавало опасность прежде всего для них самих. Они и не предполагали, что могут наткнуться здесь на то, чего совсем не ожидали встретить.
Второй круг подтвердил, что он здесь один. На третьем кругу он пропел заклинание, отвращающее внимание любого стороннего наблюдателя, и наконец, расслабился. Теперь его никто не побеспокоит и не прервет.
Из рюкзака он осторожно достал три свертка. В первом была просторная синяя туника с длинными рукавами, сотканная без швов из полотна ручной выделки. Даже его высокую фигуру она укрыла с головы до пят. К тунике прилагался кушак. Эмрис трижды обмотал его вокруг талии и завязал хитрым узлом.
Во втором свертке оказался плащ, на вид очень старый и рваный. Когда он накинул его на плечи, что лохмотья, из которых, казалось, состояла эта хламида, встопорщились у него на плечах как перья. При любом движении они тихонько шуршали. На плече он закрепил плащ серебряной брошью. Взяв дубовый посох, Эмрис заткнул третий сверток за пояс и направился к Тору, оставив рюкзак, но захватив мешочек с камнями, собранными в ручье.
Для тех, кто просто хотел взобраться на вершину холма, полюбоваться видами, по склону проложили тропу со ступенями, вырезанными в дерне. Но была и другая, гораздо более древняя тропа, ее остатки способен различить лишь человек, знавший о ней. Она предназначалась для тех, кому ведомы правильные песни и заклинания, правильно соотнесенные с каждым ярдом этой непростой тропы.
Старая тропа на самом деле представляет собой особую схему, помогающую сосредоточиться на конкретной задаче. Искатель, или Посвященный, должен семижды обогнуть холм, двигаясь по солнцу. Завершая каждый виток, он оказывался в точке, противоположной той, откуда начинал предыдущий круг. Определенные места предназначались для омовения, подношения или обращения к определенным силам, в зависимости от характера задачи.
Эмрис, подойдя к подножию Тора, воздел посох над головой и обратился в Великому Свету:
— Творец всего сущего, покоящегося и стремящегося, услышь меня! Путь передо мной во мраке. Вдохнови мои шаги и направь к истине.
С этими словами он встал на тайную тропу и неторопливо начал первый виток. В конце каждого круга он останавливался и чертил в воздухе перед собой охранную руну со словами: «Святой Михаил Архистратиг, Душеспаситель и Защитник, укрой меня сей ночью крепким щитом своим. Огненный меч свой положи меж мною и всеми, желающими мне зла; да пребуду я под твоей могучей защитой».
С зимнего неба на холм рухнула злая метель. Ветер засвистел в сухой траве, осыпая ее снежными хлопьями. Развернувшись лицом к порывам ветра, Эмрис двинулся дальше, следуя древнему узору вечного танца, вычерченному на склонах Тора.
Последний круг он завершил в полной темноте и остановился уже внутри башни, защищавшей от порывов ветра. Башня Святого Михаила, как ее называли местные жители, — всё, что осталось от средневековой церкви, стоявшей некогда на этом зачарованном месте. Две стены у пустого каменного помещения отсутствовали, однако две другие все же давали некоторую защиту от стихии. Пахло сырой землей и влажным камнем, а еще недавним дымом — бродяга или путник провел ночь на вершине Тора и разжигал костер, чтобы согреться.
Ступив в центр башни, Эмрис наклонился и положил руку на пол. Искал он недолго: под руку попалась кучка мокрого пепла от костра, который здесь разводили. Он выпрямился, вытянул посох над землей и тихо заговорил. Слова Древнего Наречия эхом отдавались от стен. Пепел начал нагреваться. Возвысив голос, Эмрис повторил заклинание, и в темноте засветились красным угольки, словно глаза ночных животных.
