В этих событиях очевидно взаимодействие княжеских притязаний и раздоров с борьбой и политикой боярских партий. В книге «Княжое право в Древней Руси» подробный разбор летописного текста, повествующего о событиях в Суздальщине по убиении Андрея Боголюбского, привел меня к выводу, что упоминания о действиях «Ростовцев и Суздальцев» должны быть отнесены не к выступлениям «вечевых общин» Ростова и Суздаля, а к деятельности ростовского и суздальского боярства, как делом боярского заговора было и самое убиение Андрея (Петр, Кучков зять; Яким Кучкович). В. И. Сергеевич правильно пояснял силу Ростова рядом с княжим Суздалем значением ростовского боярства. Своеобразное двойное «старейшинство» Ростова и Суздаля в Верхнем Поволжье не объяснимо иначе как солидарностью действий «бояр и всей дружины», несмотря на то что организация этого класса имела тут два центра. «Ростов, Суздаль и все бояре», «Ростовци и Суздальци и Переяславци и вся дружина» – таковы формулы летописного текста; если даже настаивать на обычном предположении, что они указывают на активную роль «старых вечевых общин», то и такое представление мало что изменит в выводе о руководящей политической роли сильного боярства, которое стоит во главе «всей дружины» и вершит судьбами всей земли. Это боярство в Суздальщине то же, что и везде в Древней Руси, – «старейшая дружина», сильная административным влиянием, общественным положением и земельным богатством. Нет ни оснований, ни возможности считать этот класс новообразованием, только что возникшим, при Андрее Боголюбском или Юрии Долгоруком. А наличие сильного земского класса заставляет признать, что первые князья Ростово-Суздальской земли, Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский, строили свое политическое и владельческое здание не на зыбкой только что колонизующейся почве, а на основе окрепшего общественного быта, сложного по внутреннему строю, в среде того же уклада, какой в ту же пору наблюдаем в Киевщине или на Волыни, в Галицкой земле или в Черниговщине. XII в. – всюду на Руси время усиления боярского землевладения, боярского влияния и роста боярских привилегий[63].
Времена Юрия и Андрея для Суздальщины – эпоха усиленной организации княжого правления и властвования в связи с утверждением вотчинного обладания ею за одной из линий княжого рода. Эта деятельность княжой власти сказалась, между прочим, и в строительстве, и в колонизации, и в местной политической деятельности, в такой же работе князей-вотчичей своей земли, какую – несколько позже – наблюдаем и в Юго-Западной Руси на деятельности старшей линии Мономаховых потомков в землях Волынской и Галицкой.
Конечно, приходилось князьям и города строить, на новых ли местах, стратегически важных, или для укрепления «городом» старинных поселений. Но что особенно ярко и характерно в строительной деятельности северных князей – это созидание храмов. Еще Владимир Мономах построил церковь Святого Спаса во Владимире. Юрию Долгорукому принадлежит сооружение Святого Спаса в Переяславле-Залесском, собор Юрьева-Польского, Святого Спаса Ефимьевского монастыря в Суздале, церкви Святых Бориса и Глеба на Нерли, Святой Богородицы в Ростове (расписана в 1187 г.); Андрею Боголюбскому – Владимирского Успенского собора, церкви Святого Иоакима и Анны и Золотых ворот во Владимире. Брат его Всеволод продолжал это строительство, соорудил во Владимире Дмитриевский собор и церковь Рождества Богородицы, обновил соборы Владимира и Суздаля. Константин Всеволодович построил в Ростове новый Успенский собор, когда храм, созданный Юрием, погиб в пожаре 1211 г., а в Ярославле – храмы Успенский и Преображенский. Все это церковное строительство составляет важную и весьма содержательную страницу в истории русского (и не только русского) искусства. Излюбленный материал для строения – белый камень, который по Волге привозили из Камской Болгарии. Среди этих храмов есть памятники высокого художества, крупного и своеобразного художественного стиля. Перед нами те монументальные данные, которые позволили Н. П. Кондакову говорить, что «русское искусство есть оригинальный художественный тип, крупное историческое явление, сложившееся работой великорусского племени при содействии целого ряда иноплеменных и восточных народностей»[64].
Значительное развитие каменного церковного строительства, а тем более выработка оригинального и художественно-содержательного стиля – возможны только в стране с развитой городской жизнью, богатой материальными средствами, развитием местного ремесла и вообще своей местной культурой. Н. П. Кондаков справедливо указывает на украшение наружных стен суздальских храмов назидательной скульптурной символикой как на признак развитой городской жизни, так как эта символическая скульптура рассчитана на внимание и понимание населения, толпящегося на храмовой площади. Одних этих храмов достаточно, чтобы отказаться от представления о Северо-Восточной Руси XII в. как о темном захолустье, где и культура, и благосостояние, и городская жизнь стояли несравненно ниже, чем на киевском юге.
Своеобразный художественный тип суздальского искусства XII в. – одно из наглядных проявлений особности этой русской области. Но не следует преувеличивать ее обособления, игнорируя значительность ее связей с югом и западом. В наших летописных источниках достаточно указаний на то, как дорожили этими связями князья Северо-Восточной Руси. Увлечение «теорией родового быта» оставило глубокий след в нашей историографии, между прочим, и в том отношении, что политика Юрия Долгорукого осмыслялась как борьба за отвлеченный принцип старейшинства в Русской земле, связанного с «золотым столом» Киева, без достаточного внимания к реальным ее мотивам. Юрий – это видно из фактических данных о его деятельности в наших летописных сводах[65] – стремился к сохранению и усилению своего влияния в Южной Руси не без отношения к своим «суздальским» интересам. Его борьбу за Киев нельзя отделять от характерных усилий закрепить за собой вотчину Всеволода Ярославича и Владимира Мономаха – Переяславль южный, а также Городец русский, Посемье и Курск, линию связи Суздальщины с югом. С такой точки зрения не столь глубок разрыв с его политикой деятельности Андрея Боголюбского и Всеволода Юрьевича. Они отрешились от представления о Киеве как неизбежном центре общерусского влияния, но не от стремления сохранить это властное влияние на судьбы русского юга. Помимо политических мотивов – держать под своей рукой традиционный центр всей системы между княжеских отношений, чтобы не дать окрепнуть силе соперников – старших Мономашичей, опасной для Суздальщины по их влиянию на Новгород, на Смоленск, на Черниговщину, это стремление объясняется определенными торговыми и культурными интересами. Торговые и культурные отношения Суздальщины с Черниговом и Галицкой Русью, Смоленском и Новгородом были широки и значительны. Они недостаточно изучены, но вне представления о них необъяснимы исторически ни суздальское искусство, ни развитие книжного творчества Северо-Восточной Руси. С юга шли ценные товары, как и с Запада; в Суздальщине знали немецких купцов и западных ремесленников; через нее шла торговля Востока и Запада, шел, например, болгарский воск с одной и немецкие сукна с другой стороны[66]. Великий Волжский путь, налаженный с VIII–IX вв., не замирал и в следующие столетия. Ростовско-Суздальская земля раскинулась на пути исконных транзитных отношений, которые объясняют, в связи с другими условиями, возникновение на русском северо-востоке крупной исторической жизни.
Еще при Юрии Долгоруком определился особый круг интересов суздальской политики, который в значительной степени остается основным и характерным на ряд столетий в истории Великороссии. Пресловутая борьба за Киев далеко не наполняет всей жизненной деятельности Юрия. При жизни отца и старшего брата Мстислава и позднее, в восьмилетнее киевское княжение Всеволода Ольговича, он замкнут в местных, суздальских интересах. Их основная черта – стремление обеспечить за собой господство на путях из Новгорода в Поволжье. Первое известие о Юрии на севере – его поход на камских болгар в 1120 г. Наступление на Новгород – характерная черта его действий. Не раз сажает он сыновей на новгородском княжении, дважды захватывает Новый Торг, запирая артерию восточной торговли Новгорода. Стремления Юрия идут и дальше: он начал наступление на заволоцкие владения Новгорода, отнимает у него северные дани и пути торговые. Тут, на новгородской почве, завязалась борьба Юрия с Изяславом Мстиславичем и началась наступлением Изяслава за то, что «Гюргий из Ростова обидит его Новгород, и дани от них отоимил и на путех им пакости деет». Это столкновение втянуло Юрия в борьбу с Изяславом за Киев, и его победа разбила в самом центре враждебные силы южных князей[67]. Черты «суздальской ориентировки» в политике Юрия Долгорукого подготовили деятельность Андрея Боголюбского. Главная энергия Андрея направлена на Новгород: Андрей силой водворяет в Новгороде послушных князей – сыновей и племянников или подручного смоленского Ростиславича, смиряет новгородцев прекращением подвоза хлеба из Поволжья в Новгород; и знаменитый поход на Киев 1169 г., приведший к разгрому «матери городов русских», был вызван столкновением Андрея с Мстиславом Изяславичем из-за господства в Новгороде. Другая забота Андрея – болгарские отношения, которые вызвали два его похода вниз по Волге (1164 и 1172 гг.). И та же политика – на два фронта – характерна для деятельности Всеволода Юрьевича. Кроме большого похода на болгар в 1184 г., когда он десять дней стоял под их столицей Великим городом, Всеволод в 1186 г. посылал рать свою воевать болгарскую землю. Но и его главная забота – новгородские отношения, которые все больше осложнялись попытками новгородцев найти опору против суздальского засилья в князьях-соперниках новой северной силы. Киев пал, и новое Мономахово племя замкнулось в делах волынских и галицких. Новгородцы пытаются теперь противопоставить напору князей Владимира Суздальского то смоленских, то даже черниговских князей. Но без сильной княжеской власти им не обойтись. Их связывали с княжеской властью далеко не одни торговые пути и дела в окрестных землях – вотчинах осевших там на владельческом корню княжеских фамилий. XII в. и начало XIII в. – боевое время в жизни Великого Новгорода; крепнет западная ориентировка новгородской торговли, а с другой стороны разрастается новгородское наступление на западных и восточных финнов, ради ясака и господства в промысловых волостях завязывается и упорная борьба со шведами, литвой и немцами, за прибалтийские торговые пути и господство над теми же финнами. Торговый город не может обойтись без испытанной боевой княжеской силы, которая не только организует его наступление и самозащиту, но и поддерживает их своими войсками. Суздальские князья сильнее других, и ближе их интересы к новгородским задачам; в них Новгород находит больше действительной поддержки в борьбе и с финнами, и с западными врагами. Но они именно потому и опаснее для новгородской вольности, еще не окрепшей: защищая и поддерживая новгородцев, князья Владимира Суздальского стремятся, со времен Юрия и Андрея, крепко и постоянно держать его под своей рукой.
