Литмир - Электронная Библиотека

– Теперь избавьтесь от него.

Мгновение глаза Тейлора за пенсне в золотой оправе казались почти безумными.

– И никому не говорите об этом. Вы поняли? Можете идти, – сухо добавил он.

В доме Уилла суп на столе был консервированный, в нем плавали тяжелые водянистые овощи. Подавая его, Мюриэль извинялась:

– У меня не было времени готовить, простите. Конечно, теперь никто не помогает мне по хозяйству. Приходится самой стряпать, следить за детьми, продовольственными книжками, за всем.

Она откинула с лица выбившуюся прядь и с вызовом взглянула на Гарри. Дети Уилла и Мюриэль, худенький темноволосый девятилетний мальчик и маленькая шестилетняя девочка, с интересом наблюдали за ним.

– Должно быть, это нелегко, – серьезно ответил Гарри. – Но суп вкусный.

– Он восхитительный! – провозгласил малыш Рональд.

Его мать вздохнула. Гарри не понимал, зачем Мюриэль завела детей – вероятно, считала, что так нужно.

– Как работа? – спросил он кузена, чтобы нарушить тишину.

Уилл был сотрудником МИДа из отдела Ближнего Востока. Глаза его из-за толстых стекол очков глядели озабоченно.

– Могут быть проблемы в Персии, шах склоняется к Гитлеру. Как прошла твоя встреча? – спросил Уилл с преувеличенной небрежностью.

Несколько дней назад он позвонил Гарри и сказал, что какие-то люди связались с МИДом, поговорили с ним и пообещали связаться с Гарри, но сам не знал, о чем пойдет речь. По тому, как Уилл вел себя сейчас, Гарри догадался, что кузен понимает, кто были «эти люди». Он даже подумал: вдруг Уилл упомянул в своей конторе двоюродного брата, который учился в Руквуде и владеет испанским, а кто-нибудь передал информацию сотрудникам Джебба. Или где-то существует огромная система досье на граждан, с которой сверяются шпионы?

Гарри едва не выпалил, что они хотят отправить его в Мадрид, но вспомнил, что должен молчать.

– Похоже, у них есть для меня работа. Придется поехать за границу. Но дело секретное.

– Неосторожное слово может стоить жизни, – важно проговорила девочка.

– Сиди тихо, Прю, – оборвала ее Мюриэль. – Ешь суп.

Гарри утешительно улыбнулся малышке:

– Ничего опасного. Не как во Франции.

– Вы убили много немцев во Франции? – встрял Ронни.

Мюриэль со звоном положила ложку на тарелку:

– Я говорила тебе не задавать подобных вопросов.

– Нет, Ронни, – сказал Гарри. – А вот они убили много наших солдат.

– Мы ведь отплатим им за это? И за бомбы?

Мюриэль тяжело вздохнула. Уилл повернулся к сыну:

– Ронни, я говорил тебе, что встречался с Риббентропом?

– Вау! Ты видел его? Надо было его убить!

– Мы тогда еще не воевали, Ронни. Он был просто послом Германии. И всегда говорил не то, что надо. Брикендроп[2], так мы называли его.

– Какой он?

– Глупый. Его сын учился в Итоне. Однажды Риббентроп приехал навестить его в школу, остановился во дворе, поднял руку и закричал: «Хайль Гитлер!»

– Фу! – сказал Ронни. – Это не сошло бы ему в Руквуде. Я хочу поехать в Руквуд в следующем году. Вы знали об этом, дядя Гарри?

– Если мы сможем позволить себе плату, Ронни, тогда посмотрим.

– И если Руквуд уцелеет, – вдруг сказала Мюриэль. – Если его не реквизируют и не взорвут.

Гарри с Уиллом уставились на нее. Она вытерла рот платком и встала:

– Пойду принесу стейки. А то они засохнут, пока стоят под грилем. – Она взглянула на мужа. – Чем займемся вечером?

– В убежище не пойдем, если не завоют сирены, – ответил тот.

Мюриэль вышла из комнаты. Прю напряглась. Гарри заметил, как крепко девочка сжала медвежонка, сидевшего у нее на коленях. Уилл вздохнул:

– Когда начались налеты, мы стали спускаться в бомбоубежище после обеда. Но некоторые люди там… ну… они немного простоваты, и Мюриэль их не любит, да и вообще там неуютно. Прю пугается. Мы остаемся дома, пока не подаст голос Воющий Винни. – Он снова вздохнул и посмотрел через французское окно в сад позади дома: сумерки сгущались, переходя в ночь, вставала яркая полная луна. – Это луна бомбардировщиков. Ты иди, если хочешь.

– Ничего, – отозвался Гарри. – Я останусь с вами.

Деревня его дяди располагалась на пути бомбардировщиков от Ла-Манша к Лондону. Сирены часто включались, когда над ней пролетали самолеты, но у немцев была другая цель. Гарри ненавидел кружащийся рев Воющего Винни. Он напоминал ему звук пикирующих бомбардировщиков: когда он впервые приехал домой после Дюнкерка, то скрежетал зубами и сжимал кулаки, так что пальцы белели, пока не прекращался вой сирен.

– Если ночью будет налет, мы встанем и пойдем в убежище, – сказал Уилл. – Оно сразу за дорогой.

– Да, я видел.

– Это нелегко. Десять дней бомбежек страшно нас вымотали, и бог знает сколько еще это будет продолжаться. Мюриэль подумывает, не увезти ли детей в деревню.

Уилл встал и задернул плотные шторы. В кухне что-то разбилось, последовал сердитый крик.

– Пойду помогу Мюриэль, – сказал Уилл и поспешно вышел.

Сирены завыли в час ночи. Сначала в Вестминстере, потом захватили другие районы; стонущий рев рябью разносился по окраинам. Гарри очнулся от сна, в котором бежал по улицам Мадрида, перескакивал из бара в магазин, из магазина в бар, спрашивал, видел ли кто-нибудь его друга Берни, но говорил по-английски, а не по-испански, и никто не понимал его. Он подпрыгнул и мигом оделся – армейская наука. Голова работала ясно, никакой паники. Гарри удивился, почему во сне искал Берни, а не Сэнди. В десять звонили из МИДа, дали адрес в Суррее и попросили явиться туда завтра.

Гарри чуть приоткрыл штору. Темные человеческие фигуры в свете луны перебегали дорогу и прятались в укрытие. Огромный прожектор пронзал лучом небо, на сколько хватало глаз.

Спустившись, Гарри увидел, что свет в холле зажжен и там стоит Ронни, в пижаме и халате.

– Прю плачет, – сказал он. – Она не хочет идти.

Мальчик посмотрел на открытую дверь родительской спальни. Оттуда доносилось громкое испуганное всхлипывание ребенка.

Даже сейчас, при вое сирен, Гарри не хотелось вторгаться в спальню Уилла и Мюриэль, но он заставил себя войти. Они оба тоже были в халатах. Мюриэль сидела на постели, волосы накручены на бигуди. Она качала на руках плачущую дочь и утешительно сюсюкала. Гарри даже не думал, что она способна на такую мягкость. В опущенной руке малышка сжимала медвежонка. Уилл стоял и неуверенно смотрел на жену и дочь, его жидкие волосы вздыбились, очки косо сидели на носу, он казался самым растрепанным. Сирена не смолкала. Гарри ощутил дрожь в ногах.

– Нам нужно идти, – быстро сказал он.

Мюриэль подняла взгляд:

– Кто, черт побери, тебя спрашивал?!

– Прю не хочет идти в укрытие, – тихо объяснил Уилл.

– Там темно, – сквозь плач проговорила девочка. – Там так темно, пожалуйста, разрешите мне остаться дома!

Гарри подошел и взял Мюриэль за костлявый локоть. Так сделал капрал на пляже, после того как разорвалась бомба, – взял Гарри за локоть и мягко проводил в лодку. Мюриэль изумленно поглядела на него.

– Нам пора идти. Бомбардировщики на подходе. Уилл, нужно их поднять.

Кузен взял жену за другую руку, и они осторожно поставили ее на ноги. Прю спрятала лицо на груди матери, все всхлипывая и крепко сжимая в руках медвежонка. Его стеклянные глаза глупо вылупились на Гарри.

– Хорошо-хорошо, я сама пойду, – резко сказала Мюриэль.

Мужчины отпустили ее. Ронни затопал вниз по лестнице, остальные пошли следом. Мальчик выключил свет и открыл входную дверь.

Странно ночью в Лондоне, не освещенном уличными фонарями. Снаружи уже никого не было, впереди за дорогой в свете луны вырисовывались очертания убежища. Вдалеке слышались выстрелы зенитных орудий и чего-то еще, низкое тяжелое гудение доносилось с юга.

– Черт, они летят сюда! – Уилл вдруг растерялся. – Но они ведь летят к докам, к докам.

вернуться

2

Брикендроп – частичная анаграмма на фамилию Риббентроп, в результате которой получилось прозвище с примерным значением «роняющий кирпичи», то есть постоянно попадающий впросак.

8
{"b":"822945","o":1}