– Твой закон глупость. Я его не знаю и могу ходить спокойно, где мне заблагорассудится, – ответил наставник, уже привыкший к странностям своего ученика.

Харлан просто проехал мимо Алика и его конь продолжил идти над пропастью, словно там была ровная дорога.

Алик от изумления открыл рот. Карамелька последовала за конём Харлана и перевезла на другой берег, зажмурившегося от страха Алика.

«К этому надо не привыкать, а-то, вернувшись домой, можно и с ума будет сойти и бегать, как некоторые безумцы за покимонами носятся» – подумал Алик и спросил наставника:

– А для чего нас Асиферт ждёт?

Харлан, продолжая смотреть вперёд, сказал:

– Из знаний, которые не смогли отнять у казаков, осталась рогатка да кистень. Хотя нам казакам всё нипочем. Никакая катастрофа не отнимет у нас любовь к семье, да к живности всякой и природе. Чтобы не произошло, а верный кинжал всегда под рукой, шашка на боку, да засапожник в сапоге на крайний случай. Асиферт покажет тебе, как кистень в деле применять, да как рогаткой пользоваться. Я и сам могу, но он в этом деле мастер, а учится надо всегда у лучших.

– А кто знания-то отбирает, что-то я не понял? – спросил Алик.

– Экий ты непонятливый, – заворчал Харлан: – Зеркала вон ваши не работают. И в каждой касте так. Снова тёмные времена наступили. Если что-то и осталось из технологий, так это только у жрецов. Они собирают в хранилище вещи прошлого. Летательные и подводные аппараты сами используют, а мне дед рассказывал, что это было естественно для любого в небе летать или под водой плыть. Из воздуха энергию брали. А теперь из-за конфликта блокируют возможность подпитки устройств помогающих хоть в хозяйстве, хоть в походе. Так и живём.

Алик понимал, что военные всегда говорят кратко, и разговорить Харлана было делом трудным, но если прислушиваться и читать между строк, то понятно становиться. Мощное оружие в лагере наверняка есть, но лучше про это не спрашивать, а-то неизвестно, как поступят, если примут за лазутчика.

Кони шли по узкой тропе между высоких деревьев. Впереди ехал наставник, а Алик следом. Такая обстановка не располагала к беседе, но Алик всё-таки спросил:

– Харлан, а что ты сделал, чтобы имя заслужить?

– Много чего сделал, – услышал Алик, насмешливую интонацию в голосе наставника.

Они выехали на поляну, окружённую соснами. Большие кусты можжевельника создавали по периметру перелесья естественный барьер, не позволяя разглядеть за своими разлапистыми ветками что-либо ещё.

Харлан поднял правую руку, давая сигнал остановиться, и, подражая филину, заухал. Через мгновение где-то поблизости также заухал филин и ещё через минуту с противоположной стороны на поляну выехал Асиферт.

– Рогатка это универсальное оружие. Ей и бесшумно обезвредить можно и узнать далёко ли друг или недруг, – стал рассказывать Асиферт, когда вся тройка, спешившись, расположилась под старой сосной.

– Так, мне медведь на ухо наступил, что ещё можно сделать с рогаткой повторите, пожалуйста? – переспросил Алик.

– Какой медведь, где? – встрепенулись оба наставника.

– А медведя нет, это я хотел сказать, что слышу плохо, с ушами проблема, – поправил себя Алик.

– У тебя уши маленькие не дури парень, а-то вытяну тебе их и сделаю как у зайца, тогда медведь на них и попляшет, – сказал Асиферт, присаживаясь обратно.

– Давай, поставь рога, узнаем, кто поблизости, – сказал он уже без угрозы в голосе.

Алик раздвинул указательный и средний пальцы на правой руке и приставил к своей голове и спросил:

– Вот так?

– Что же за неразумец мне достался, у всех ученики как ученики, а этот или сам идиот, или из меня идиота хочет сделать. Тебя, небось, и время понимать не обучали? – рассердился Харлан, которому стыдно стало перед Асифером.

– Как же? В сутках двадцать четыре часа. В часе шестьдесят минут. А в минуте шестьдесят секунд, – без запинки перечислил Алик.

Харлан замотал головой:

– Вот за что мне это? Эти отшельники вообще ничего не умеют!

Громко выдохнув, Харлан начал рассказывать, как применять рогатку с учётом течения времени.

– Рогатку надо воткнуть в землю. Взять за оба конца и закрыть глаза. Перед тобой всплывут по очереди семь цветов. Каждый равен времени и расстоянию от объекта измерения. В какую сторону смотришь, тех и слышишь. Подмогу ждём, значит, на восток лицом садишься. А если лазутчиков проверяем, то лицом на запад. В красном свете проблески увидишь, значит, появились на горизонте идущие, совсем близко от тебя. Если в оранжевом цвете изменения видишь, значит, скоро появятся на горизонте. Коли жёлтый, то ночь ходу конному. Коли зелёный, то день и ночь конного перехода. Если голубой, то ночь и два дня конного перехода. Синий – две ночи и два дня конного перехода. Фиолетовый – три ночи и два дня конного перехода.

Алик хмыкнул и про себя подумал: «Теперь понятно, что значит мне это фиолетово. То есть враг нескоро придёт».

– А теперь иди и поупражняйся с Асифертом, – сказал Харлан.

Закончив с определением расстояния по рогатке, Асиферт достал кистень.

– Что ты об этом знаешь? – спросил он у Алика.

– Кистень – это контактное холодное оружие ударного и раздробляющего действия. По сути это рукоятка или кистенище с прикреплённым к нему на гибком подвесе грузом, – ответил Алик.

– Всё верно сказал, но есть ещё кое-что. Если ударить вокруг себя этим кистенем на четыре стороны света, то становишься невидимым для недругов своих. Так заговоренный металл кистеня защищает. Такой кистень только у казаков есть и передаётся он по наследству, в прочем, как и любое другое оружие. Когда, например, дед уже не в силах становится, то он дарит свой кинжал внуку. Преемственное оружие самое ценное, оно весь род бережет. Держи мой кистень, сейчас испытаешь, каково это. Токо не шустри, а-то зашибёшь нас с Харланом, – сказал Асиферт.

Кистень Алику очень понравился. Лёгкое, но грозное оружие, помогало как, оказалось, уйти от погони или подкрасться к врагу незамеченным.

– Ещё напоследок скажу тебе пару слов о нагайке, – продолжил Асиферт, демонстрируя свою ременную плеть.

– Нагайка хороша как средство управления лошадью, «шлепок» на конце не травмирует ей кожу при сильном ударе плети. Так вот если этот «шлепок» сделан из кожи редкого животного бороготуса, то махая этой нагайкой можно создать пыльный ветер для отхода от врага или даже при надобности запустить пыльную бурю, – пояснил Асиферт.

– А как я пойму, какая это нагайка простая или вызывающая бурю? – удивленно спросил Алик.

– Кожу бороготуса не спутать ни с чем, она словно песчаная. У нашего атамана есть такая, потрогаешь.

Тем временем Капа вместе с Павлиной, женой Харлана, приятной миловидной женщиной, собирали полезные травы для лекарских нужд. Её четыре сына с лёгкостью находили всё, что просила мать. Они бегали между ручьём с молодой порослью дубов, собирая в свои мешочки целебные растения. А Капа пыталась запомнить весь этот вдруг свалившийся на неё гербарий.

– Некоторые травы ядовиты, не касайся их, – поучала Павлина, рассказывая бесконечные полезные свойства местной травы.

Глава 5

Капа всё больше проникалась уважением к жителям лагеря. Пустых разговоров не было. Общались по-дружески ласково. Старались друг другу помогать. Собираются казаки рыбу идти ловить, а казачки уж сети проверили и подплели, где надо конопляную верёвку. А если песню кто затянет, так и подхватывают, кто, где стоит, а дела из рук не выпускают. Дети не отстают от старших. Только и видно, как по заданию родителей или наставника бегают по лагерю. Казаки сами многое умеют, потому что с юных лет учатся разным ремёслам. Каждый может о себе сам позаботиться: и одежду с обувью починить, и седло смастерить. Сегодня Капа посмотрела, как искусно из дерева вырезает заготовки для седла мастер-седельщик, а затем обтягивает их кожей. Она попереминалась с ноги на ногу, но не стала отвлекать его от работы. «Лучше я подойду, когда он будет не занят,» – подумала Капа. Нога Янтаря зажила, да и сам он поправился и подрос на добротном довольствии. И ей очень хотелось испытать свою крылатую лошадь, но без седла она не могла этого сделать. Хисий подсказал, что для гухьяка обычное конское седло не подойдёт. Проходя мимо кузницы, Капа увидела, как кожевник Казарь несёт подготовленную на раскрой кожу. Лагерное пастбище ежедневно давало ему несколько шкур в работу. Да и после охоты с рыбалкой материала для выделки тоже было предостаточно.