ШЕКСПИР (из люка). Боун?

МОГИЛЬЩИК (от удивления роняет лопату в люк). ЧТО?

ШЕКСПИР. О-О-О-О-О-О-О-О-О-О!

МОГИЛЬЩИК (осторожно заглядывает в люк). Что-то не так?

ШЕКСПИР. Боун?

МОГИЛЬЩИК. Кто?

ШЕКСПИР. Помогите вылезти, пожалуйста.

МОГИЛЬЩИК. Право, не знаю. Я…

(Лопата вылетает из люка, едва разминувшись с МОГИЛЬЩИКОМ).

ШЕКСПИР. Ну же! Не могу сидеть здесь целую вечность.

МОГИЛЬЩИК (вытирает руки о штаны). Да, конечно, почему нет? Должно быть, вы туда упали. (Наклоняется, что помочь ШЕКСПИРУ вылезти). Надеюсь, вас туда не уложили

ШЕКСПИР (вылезает из люка). Благодарю вас.

МОГИЛЬЩИК. Пустяки. Я здесь могильщиком уже тридцать лет, и не каждый день случается пожимать руку человеку, который вылезает ОТТУДА.

ШЕКСПИР. Как вы сюда попали?

МОГИЛЬЩИК. Я сюда не попадал. Всегда здесь был. А вот вы попали туда. При падении ударились головой?

ШЕКСПИР. Я про театр.

МОГИЛЬЩИК. Я в театр не хожу. Поздними вечерами и на улицах небезопасно, и дорогое это удовольствие, если каждый пенс на счету, и вздор все это, только забивает голову ерундой. Здесь похоронили одного из них, актеров. Он сгнил быстро.

ШЕКСПИР. Кого похоронили? Здесь?

МОГИЛЬЩИК. Где-то тут его череп. Вырыл этим утром. Старые мертвецы уступают место новым мертвецам, даже если это актеры. Вот он. (Находит череп и протягивает ШЕКСПИРУ). Мы все здесь перемешаны, священник и старые девы, лежим кость к кости. Одна леди утопилась, но ее похоронили по христианскому обычаю, здесь, среди более уважаемых проклятых. Этот парень… (Указывает на череп). За это заплатил. Все здесь перемешано, разве это не ужасно? Это череп Шекспира, драматурга.

ШЕКСПИР. Этот? (Смотрит на череп, нервный смешок. Касается своего лица). Это шутка.

МОГИЛЬЩИК. Вся жизнь – шутка, до Судного дня, но только между вами, мной и червями, по ночам я бы избегал таких мест, как это. Призраки вылезают из могил, бегают вокруг, визжат, что-то лепечут, воют. Я подумал, что вы один из них, пока не уловил в вашем дыхании запах перегара. Призраки могут прихватить вас в любой момент. И кто им помешает? Ладно, работа не ждет.

ШЕКСПИР. Подождите минутку.

МОГИЛЬЩИК (поет, бросая лопату в могилу, прыгая следом).

Но пришла колдунья-старость,

Заморозила всю кровь:

Прочь прогнавши смех и шалость,

Как рукой сняла любовь[9].

ШЕКСПИР. Послушайте. Подождите…

ЛЕДИ (из теней). Увы, бедный Уилли.

ШЕКСПИР (подпрыгивает в изумлении, чуть не роняет череп). Что?

АННА. Выдержка, Уилл.

ШЕКСПИР. Анна?

АННА. Бедный Уилл. Постельный трюк[10]. Я так его любила. На самом деле он был ребенком. Целовал меня в листьях. Мы занимались любовью у реки, жужжали пчелы, ветер заставлял листья петь. Журчание воды.

ШЕКСПИР. О, Боже.

ЛЕДИ. Ночь в городе. Дом у реки, темные комнаты, обнаженные мы лежим на одеяле, постельный трюк, пальцы на плоти, город спит вокруг нас, журчание воды.

ШЕКСПИР. Я сожалею.

АРИЭЛЬ (тихонько появляется у него за спиной, тогда как АННА и ЛЕДИ уходят в тени. Поет). В могилу, в могилу, в могилу зовите ее[11].

(ШЕКСПИР смотрит на АРИЭЛЬ, а на балконе появляется РИЧАРД ТРЕТИЙ, уродливый горбун).

РИЧАРД ТРЕТИЙ (смотрит вниз на ШЕКСПИРА, комментирует ситуацию, переигрывая, гротескно). Тогда я тот, кого должны любить?

ШЕКСПИР (вздрагивает, смотрит на него). Бёрбедж? Дик Бербедж?

РИЧАРД ТРЕТИЙ.

ШЕКСПИР (больше не в силах слушать это гротескное толкование). Нет, нет, нет, я стремился совсем к другому. Вспомни, как ты играл Макиавелли для Хенслоу и Аллена в театре «Роза»? С таким обаянием и юмором. Именно таким и должен быть Ричард Третий. Ты же не хочешь превращать его в Эдуарда Аллена, так? Дик? (РИЧАРД ТРЕТИЙ злобно смотрит на него, не выходя из роли). Он злой, потому что должен участвовать в этой игре, а они все обижены на него, потому что не могут играть, как он, у него видение, это превращает его и идеального святого, Ричард Третий – идеальный святой, до известной степени, он претворяет в жизнь свое искусство, и какое это имеет значение, если ради искусства, которое он любит, приходится пожертвовать несколькими жизнями? Он такой, какой есть, и ему это нравится. Если он мил, это пугает куда как больше. Он – герой.

РИЧАРД ТРЕТИЙ. Как ты, таракан?

ШЕКСПИР. Простите?

МАНДЕЙ (неожиданно появляясь рядом, огорченный). Э… Уилл?

ШЕКСПИР. Минуточку, Мандей, пожалуйста. Я занят.

МАНДЕЙ. Не уверен, что это дело может подождать.

ШЕКСПИР. Ладно. Что такое?

МАНДЕЙ. Мне только что сказали. Я подумал, ты захочешь это узнать. Твоя подруга утонула. Леди. В реке. Соболезную.

ШЕКСПИР (смотрит на него, пораженный). Это она тебя прислала? Это какой-то розыгрыш для соглядатаев?

АРИЭЛЬ. Божьи соглядатаи, жжет мне глаза, златокрылые мотыльки.

МАНДЕЙ. Это правда. Я видел тело. Это она. Кажется…

ШЕКСПИР. Что?

АРИЭЛЬ. Судный день.

ШЕКСПИР. Я подумал, что лучше всего… (Пауза. Смотрит на свои руки). Я подумал, что лучше всего, учитывая обстоятельства… (Встречается взглядом с АРИЭЛЬ).

АРИЭЛЬ. Пальцы мертвецов.

ШЕКСПИР. Продолжить репетицию. Ты понимаешь, что я подразумеваю под злом, Дик?

(РИЧАРД ТРЕТИЙ спокойно снял горб и маску, и оказалось, что это не Бёрбедж, а Кристофер Марло.

МАРЛО (лишившись гротескного голоса и манеры). Да, давай поговорим о зле, Уилли. Пойдем в театр.

ШЕКСПИР. Вы не Бёрбедж.

МАРЛО. И чувство юмора тут необходимо. Надо помнить, сколь очаровательно зло.

ШЕКСПИР. Марло? Кристофер?

МАРЛО. И мертвые тела. Трупы – это восторг.

ШЕКСПИР. Вы – не актер.

МАРЛО. Я – мертвый драматург. Режиссеры меня любят.

ШЕКСПИР. Что вы сделали с Бёрбеджем?

МАРЛО. Выдержка, Уилл.

ШЕКСПИР. Это театр «Роза», и вы должны быть Бёрбеджем, и я ищу мистера Хенслоу, и вы еще не мертвы.

МАРЛО. Выдержка, выдержка, выдержка, выдержка, выдержка…

(Гром и молния. Затемнение. Очень короткая пауза. Потом…)

(БЁРБЕДЖ говорит в темноте с балкона).

БЁРБЕДЖ.

Считают пусть – Макиавелли мертв;

Душа перелетела через Альпы…

(Свет падает на БЁРБЕДЖА, он там, где стоял МАРЛО, играет роль, молодой, но уже производящий впечатление, не декламирует, но говорит с напором, иронией. ШЕКСПИР наблюдает на пару с АРИЭЛЬ. ХЕНСЛОУ и АЛЛЕН наблюдают с другой стороны сцены).

…И прибыл он сюда, к своим друзьям.

Пусть я кому-то здесь и ненавистен…

ШЕКСПИР. Дик? Дикки? Это ты.

БЁРБЕДЖ. Мои друзья даруют мне защиту…

ХЕНСЛОУ. Хватит.

БЁРБЕДЖ. Пусть знают все, что я – Макиавелли…

ХЕНСЛОУ. Остановите этого человека. С ним скучно.

БЁРБЕДЖ. ПУСТЬ ЗНАЮТ ВСЕ, ЧТО Я…

АЛЛЕН. Прошу извинить, Бёрбедж. (БЁРБЕДЖ замолкает, смотрит на него). Действительно, старина, я не хотел вмешиваться, но, знаешь ли, нет, нет, НЕТ, это не то, что я имею в виду, совершенно не то. Если честно, что ты там делаешь?