Вундергай направился к милицейской «Волге». Водитель принимал информацию…
— Значит, все пятеро у вас? — говорил он в трубку. — Понял. Так и доложу полковнику.
— Жду дальнейших распоряжений… — это был голос Карабаева. В рации щелкнуло и стихло.
Из хирургического отделения вышли полковник Станицын, инспектор Али, а с ними тучный человек в белом халате и круглой тюбетейке на бритой голове. Это был заведующий отделением. У машины они остановились. Полковник показал на Вундергая:
— Запомните этого парня. Кроме него не пропускайте к больной никого, разумеется, под благовидным предлогом. Мы пришлем вам фотографии интересующих нас посетителей…
Заведующий отделением пожал Вундергаю руку, потом поклонился всем и поспешил обратно.
— Ее окно найдешь по синим шторам. Положили в кабинете завотделением… На подоконнике два кактуса. Часа два подежуришь, потом пришлем замену, — сказал инспектор Али, выслушав предложение Вундергая.
— Есть! — с готовностью ответил Вундергай и обратился к полковнику Станицыну: — У меня просьба.
— Слушаю.
— Мотоцикл остался на улице. Разрешите пригнать? Это недалеко, возле клуба обувщиков. За двадцать минут управлюсь.
— Садись в машину, — сказал полковник Станицын. — Мы тебя подбросим.
Мотоцикл в полной сохранности терпеливо дожидался Вундергая. Продавец абонементов, закрывая свою будку, ворчливо упомянул о своем возрасте, семейном положении и дефиците личного времени, подчеркнув, что проторчал на остановке лишний рабочий час, и еще попросил Вундергая впредь не путать продавца абонементов со сторожем платной автостоянки. Вундергай извинился и в знак благодарности предложил отвезти старика домой, но тот отказался. Вундергай еще раз поблагодарил его и отправился в больницу. По дороге в кондитерском ларьке купил на оставшийся рубль зефира — неудобно навещать больную с пустыми руками.
Во дворе больницы он замаскировал мотоцикл за живой изгородью, убедился, что на объекте спокойно и пошел звонить Назару.
Назар рассказал, что на островке у них произошла стычка с Тюленем, но работники милиции вовремя подоспели. Он справился о здоровье Бабашкина и, получив успокаивающую информацию, попросил Назара звякнуть бабуле, на что тот ответил, что бабушка ждет внука до телепрограммы «Время» и волноваться вовсе не собирается. Оказывается, инспектор Али уже сообщил ей, что Вундергай выполняет важное задание… Затем Назар заметил, что он рассказал обо всем и что ему надо еще приготовить ужин и сходить за сестренкой в сад. — С этими словами он бросил трубку. Вундергай не обиделся. Назар время попусту не тратит.
Повесив трубку, он огляделся. На территории больницы наступило затишье. Тихий час. Вундергай пересчитал глазами распахнутые окна палат, отметил для себя расположение четвертого и пятого окна кабинета и, пригнувшись, стал пробираться под подоконниками. В такое время его могли выдворить за ворота, об истинной же цели своих действий говорить бы он не смог… Он остановился и, приподнявшись, заглянул в окно. Синие шторы, на подоконнике — два цветочных горшочка с кактусами, большая двухлитровая колба с какой-то жидкостью. Вундергай осторожно заглянул в кабинет. Наткнулся взглядом на письменный стол с двумя телефонами, затем разглядел этажерку с книгами, медицинскими инструментами. Рядом прибор для измерения давления. Ему пришлось переменить позицию, чтобы с другой стороны окна удобнее было рассмотреть вторую половину кабинета. Заглянул и сразу увидел Хламиду-Монаду. Она лежала на белой кровати с маленькими бортиками, прикрытая простыней до подбородка. Бледная, с прикрытыми веками, Хламида-Монада, казалось, пребывала в полусне. Некоторое время Вундергай смотрел на нее, не отводя взгляда, и подумал вдруг, что эта девчонка, оказывается, довольно симпатична. Все девчонки, когда злятся, становятся почему-то некрасивыми. Это Вундергай давно заметил. Ох, если бы это понимала и Хадича…
Вундергай поставил ногу на выступ в стене и, зацепившись за подоконник, приподнялся и замер. За ним спокойно следила Хламида-Монада — уже с открытыми глазами. Выходит, она притворилась спящей, как только заслышала под окном непонятный шорох…
— Салют рекордсменкам на длинные дистанции! — не растерялся Вундергай Как самочувствие?
— Жаль, что вон той колбой нельзя тебя шмякнуть, — слабым голосом ответила Хламида-Монада.
— Девочка, тебе вредно волноваться, — спокойно ответил Вундергай, — не то кости не скоро срастутся…
Хламида-Монада не ответила, продолжала рассматривать Вундергая с нескрываемой ненавистью. На мгновение она прикусила губу, сморщилась, видно кольнуло в сломанной ноге, она приоткрыла глаза и тихо сказала.
— Зря ты следишь за мной. С такой обузой, — она показала глазами на загипсованную ногу, — не убежишь.
Вундергай достал из целлофанового пакета сверток с зефиром и несколько бутончиков роз, которые купил возле ворот больницы, и положил на подоконник. — Это тебе.
— Забери обратно и катись подальше! — рассердилась она. — Не то позову врача.
— Если придет врач, я не успею передать тебе привет от Алисы!.. Впрочем, согласен, тебя нельзя утомлять. — Вундергай понимал, что Хламида-Монада нуждается в помощи Алисы, как утопающий — в спасательном круге. Честно говоря, ему даже стало не по себе от собственной уловки. Но он успокоил себя тем, что схитрил ради успеха дела.
Хламида-Монада приподняла голову, оглянулась на дверь, настороженно прислушалась, потом пронзила Вундергай испытующим взглядом.
— Где ты видел ее?
— Возле ипподрома…
— И что же дальше?
— Ты сама понимаешь… — замялся Вундергай. — Алиса не могла быть со мной до конца откровенной… Алиса спросила, не встречал ли я тебя… Я сказал, что не встречал… — Вундергай намеренно замолчал.
— Не тяни резину, — глухо проронила Хламида-Монада.
— Она сказала, что ищет тебя, — заговорщически прошептал Вундергай. — Боится, что Суррогатов наделает глупостей… — и вдруг его осенило: — И Тюленя он настроил против тебя… Поэтому я и хотел увести тебя от него. А ты…
Хламида-Монада задумчиво уставилась в потолок, потом сказала:
— Я уверена: Тюлень хотел спихнуть меня с чертова колеса… — она горько усмехнулась. — Я вцепилась ему в шею и он сдрейфил, гнусно хихикал и сказал, что пошутил. Потом мы пошли на островок. Тут ты и привалил со своим дружком. Ну и здоровый он у тебя!
— Не жалуюсь, — улыбнулся Вундергай.
— Они все равно пронюхают, где я, — с трагической убежденностью сказала Хламида-Монада. — Арнольд и тебя достанет, — пообещала она Вундергаю. — Арнольд прощает только себе. Сначала марает приятеля, а потом берет к себе курьером. Он же рысь высшего класса.
Хламида-Монада объяснила, что «рысь» — это вор в большим опытом и добавила: — Но Алиска все равно хитрее. — Она приподняла голову и требовательно сказала: — Мне нужна Алиска! Понял?.. А про наш разговор молчи. — Она сморщилась от боли и потянулась к кнопке звонка для вызова дежурной медсестры.
Вундергай соскользнул с подоконника.
Вошла медсестра. Вундергай услышал:
— Дочка, к тебе здесь шофер пришел… Ох, вижу у тебя уже был кто-то… Надо цветочки в воду поставить.
Вундергай отошел от окна и увидел, как со скамейки поднялся ему навстречу невысокий крепкий мужчина.
— Как тут дела у тебя? — спросил он просто, словно они уже давно знакомы.
Вундергай догадался, что ему прислали сменщика и крепко пожал протянутую руку.
— Пока ты объяснялся с больной, я побеседовал с лечащим врачом, — сказал он вполголоса и выслушал доклад Вундергая о разговоре с Хламидой-Монадой. Потом сказал:
— За воротами стоит оранжевый «Жигуленок», — он назвал номер машины. — Садись и прямо к полковнику. Все расскажи, как есть. А я здесь подежурю, — он еще раз пожал руку Вундергая. — Молодчина! Спасибо тебе!..
Вика дает задание
Угрозыском города была разработана специальная операция под кодовым названием «Лунатики». Было установлено наблюдение за домом, в котором проживал Арнольд Суррогатов, и местом его службы. Однако наблюдения не приносили должных результатов, Суррогатов исправно отмечался в инспекции Госстраха, где значился агентом уже третий год, аккуратно посещал вверенные ему точки в различных учреждениях и жилых кварталах. Он посещал булочную, гастроном, приходную кассу, рынок. Словом, Арнольд Суррогатов ничем не выказывал беспокойства, его действия не вызывали никаких подозрений. Окна его квартиры светились до глубокой ночи.
