Средь книг моей библиотеки.

Здесь я свободен от опеки,

Здесь сам себе я господин!

Но одиночество души

Надеюсь, я преодолею,

Когда ввести тебя посмею

Сюда среди ночной тиши.

* * *

— Вот вам и ключ.

Прыск посмотрел на своего собеседника, и тут же опустил глаза. Долго выдержать пламенный взгляд не было никакой силы.

— Благодарю, сеньор Самбульо! — продолжил он дрожащим голосом.

— Не стоит благодарности, — ответил адмирал Огненной эскадры. — Рад был помочь родственнику покровителя нашей семьи. Это я должен благодарить вас за участие, которое вы принимаете в судьбе моего отдалённого потомка. А ещё за добрые вести из внешнего мира. Теперь, когда мы знаем, что наш сын остался жив в ту кошмарную ночь, и продолжил род Самбульо, нам будет легче переносить выпавшее на нашу долю изгнание!

Он приобнял за плечи, стоявшую рядом женщину, которая приветливо улыбнулась. Прыск тут же поклонился ей в ответ, пряча за этим поклоном смущение на грани паники, которое вызывали у него глаза тех, кого он встретил на борту древнего галеона.

Самым удивительным было то, что эти люди не были мёртвыми, как он решил поначалу, когда его подняли на борт флагмана. Но живыми их тоже назвать было нельзя.

— Просто мы пребываем в пространстве между мирами, где жизнь и смерть в равной степени невозможны, — пояснил хозяин флотилии, после того, как Прыск, закутанный в епанчу, пришёл в себя. — Здесь нет времени, нет страданий, боли и забот, но нет и радости. Однако мы не бесстрастны, а потому рады видеть в своей компании живого человека! Или не совсем человека.

Природу Прыска он видел насквозь, но тот и не собирался скрывать её. Когда бывший крыс понял кто такие спасшие его моряки, его удивлению не было границ! Перед ним стояли родители и братья того самого дона Мигеля, которого Дульери встретил на острове в компании красного попугая, приходившегося ему — Прыску, не таким уж дальним родственником, так-как оба они являлись драконами.

А ещё, и дон Мигель, и сеньор Самбульо с супругой были предками Анджелики. (На всякий случай он не стал рассказывать о её трансформации в дракона-монстра, которую ему пришлось поддержать и довести до конца, чтобы спасти девушке жизнь.)

От всех этих совпадений голова шла кругом, но познавший человеческую и крысиную жизнь, дракон, знал, что на самом деле все совпадения подчиняются некоей закономерности, а потому никогда не поворачивался к фактам спиной, как это делали многие его коллеги по науке.

Оказывается, пространство между мирами заполнял огонь, но свойства этого огня были не таковы, как внутри самих миров. Здесь огонь ничего не уничтожал, не испепелял и даже не обжигал. Здесь он перерождал материю в себя, и сам приобретал свойства материи, в которую переродился.

— Теперь мы сами — огонь! — пояснил сеньор Самбульо природу и причину их странного существования в межмировом пространстве. — Поэтому, нам нет места ни в одном из живых миров. Зато мы сами представляем собой отдельный, пусть и небольшой мир. Нам здесь хорошо друг с другом. Наши сыновья тоже с нами, но они чаще пребывают на других судах. До сих пор жизнь нам омрачало только беспокойство за нашего младшего, которого мы видели в последний раз, когда на Армаду надвигались английские брандеры. Но теперь, благодаря вам, мы знаем, что Мигель выжил и видимо занял место главы рода! Жаль, что мы не знаем подробностей, но это очевидно, ведь его потомки, как вы говорите, ещё долго носили родовую фамилию.

Прыску пришлось припомнить то, что рассказывала Анджелика на острове, где каждый делился с друзьями своей историей. То, что он мог сообщить своим спасителям, было отрывочными сведениями, но и такой информации они были рады, ведь редко кому доводится узнать что-то о своих потомках, живущих спустя несколько веков.

Удовлетворив любопытство огненных хозяев, воспрявший духом Прыск, захотел проверить, удалось ли ему сохранить в целости тетрадь капитана Барбаруса, которую он запечатал в кувшине. Чета Самбульо тоже заинтересовалась этим документом, и, конечно же, профессор Прыск не мог отказать им в его изучении!

Вот тут-то и выяснилось, что отец дона Мигеля большой любитель загадок, ребусов и всяких головоломок.

— Если ключом является одно из стихотворений, — пояснил ход своих мыслей дон Самбульо, после нескольких часов, (по личному времени профессора Прыска за которое он успел выспаться), изучения поэтических произведений капитана Барбаруса, то оно должно как-то отличаться от прочих, стоять особняком.

— Но ведь они все схожи, — ответил Прыск, зевая. — Капитан в каждом из них чем-то восхищается — звёздным небом, женской красотой, природным явлением или чем-то в этом роде. Каждое стихотворение небольшое — шесть четверостиший. Моя гипотеза такова, что в одном из них, как правило, в предпоследнем, заключено название книги. Оно никогда не записывается в том виде, в каком его можно прочесть на обложке. Это скорее памятка, а само название капитан держит в голове. Но некоторые мне удалось узнать.

— Браво! — одобрил его наблюдение сеньор Самбульо. — Я предполагал нечто в этом роде, а теперь вижу, что вы совершенно правы. Но в стихах есть не только названия книг. Здесь имеются точные указания на их расположение в библиотеке.

— Да, но как нам понять принцип этих указаний?

— Теперь выслушайте мою гипотезу! В каждом из стихотворений есть блок из четырёх четверостиший, содержащих числительные: семь звёзд, три дерева, два глаза и всё в таком роде. Возможно, это и есть указание на местоположение книги, намёк на название которой содержится в пятом, а иногда и в первом четверостишье.

— Вы правы, вы правы! — воскликнул Прыск, сонливость которого тут же исчезла. — Но если так, то, что же тогда в шестом четверостишье?

— Пока не знаю, — задумчиво ответил сеньор Самбульо, — но мне кажется, что я вижу перед собой ключ.

Прыск чуть не вылетел из епанчи, с такой стремительностью он бросился к капитану, сидевшему на бочонке с тетрадью в руке.

— Вы уверены? — спросил он взволновано, так-как понял — разгадка рядом!

— Взгляните сами, — с улыбкой ответил сеньор Самбульо, протягивая ему тетрадь. — Здесь капитан восхищается хранилищем мудрости, а в пятом четверостишье вместо названия книги упоминает библиотеку, которую он называет своей, в то время как он видимо находится в библиотеке Великого Инквизитора. Далее — в предыдущих четверостишьях нет никаких числительных, зато есть такие строки:

«Под сенью сводчатой ряды…»;

«Здесь стеллажи в немом молчанье…»;

«Ступени полок вверх стремятся…»;

«Число искомое считаю…». -

Поняли?

— К-кажется да… — пролепетал Прыск, до которого начало доходить, но мысль ещё не сформировалась окончательно.

— Всё просто, а ваш капитан человек остроумный и трудолюбивый, хоть стихи его не без греха. Взгляните — вот он ключ: ряд, стеллаж, полка, искомое число! Берём любое стихотворение, подставляем числительные значения к этим ориентирам и получаем точный адрес тома, название которого указано в первом, либо в пятом четверостишье! Возьмём хотя бы стих о девичьих достоинствах. Итак, у нас есть — тридцать два зуба, два глаза, пара бровей и три родимых пятна. Сопоставляем, и получается, что искомая книга стоит в тридцать втором ряду, во втором стеллаже, на второй же полке, третья по счёту!

Профессор Прыск сел прямо на палубу галеона и обхватил голову руками. Действительно, это было так просто, что казалось примитивным. Но нет, примитивностью здесь не пахло, а капитан Барбарус был умница!

Итак, ключ найден, а тетрадь стихов теперь представляет подробную карту сокровищ, с крестиками на месте кладов! Дело за малым — попасть туда, где зарыты сокровища.