«Так же, к счастью, не более двадцати пяти человек во всём мире знали всю правду о том, кем — и чем — был Мерлин и какова его истинная миссия здесь, на Сэйфхолде», — подумал он и мысленно нахмурился. Все эти двадцать пять человек оказались мужчинами, и, наблюдая за тем, как личный отряд императрицы Шарлиен из Черисийской Императорской Гвардии уверенно пробивает пулями свои мишени на дворцовом стрельбище, он ещё раз убедился в полном согласии с Кайлебом, что по крайней мере одна женщина должна была знать правду. К сожалению, решать, кто должен быть допущен к полной правде о присутствии человечества здесь, на Сэйфхолде — и о Мерлине — было не только их делом. Если бы это было так, Шарлиен пополнила бы ряды тех, кто знал оба этих секрета задолго до того, как Кайлеб отплыл из Черис с флотом вторжения, направлявшимся к Лиге Корисанда.

«Ты не можешь иметь всё, Мерлин», — снова напомнил он себе. — «И рано или поздно Мейкелу удастся убедить остальное Братство Святого Жерно. Конечно, кто только будет объясняться с ней, учитывая, что Кайлеб — и ты — находитесь почти за девять или десять тысяч миль оттуда — это интересный вопрос, не так ли?»

Сам Мерлин придерживался мнения, что архиепископу Мейкелу Стейнейру, духовному главе раскольнической Церкви Черис, вряд ли удастся убедить своих более упрямых братьев в ближайшее время. «Капитан Атравес» полностью разделял их опасения, но оставлять Шарлиен в неведении было, мягко говоря, недальновидно. На самом деле, слово «глупый» звучало для него довольно убедительно всякий раз, когда он размышлял о нерешительности братьев. Шарлиен была слишком умной и способной, чтобы оставаться в стороне. Даже не имея полной информации, она уже продемонстрировала насколько опасно эффективной она может быть против врагов Черис. С этими же знаниями она могла бы стать ещё более смертоносной.

«Что даже не учитывает тот незначительный факт, что она жена Кайлеба, не так ли?» — Мерлин поморщился за спокойным фасадом своего «спящего» лица. — «Неудивительно, что Кайлеб достаточно безумен, чтобы грызть железо и плеваться гвоздями! Было бы достаточно плохо, если бы он не любил её, но он её любит. И даже на самом прожжённом, прагматичном уровне он всё ещё прав. Она имеет право знать. На самом деле, учитывая риски и врагов, которых она получила в борьбе ради справедливости и правды, на всей этой планете нет никого — включая самого Кайлеба — кто не имел бы больше прав! И если бы я был ею, я бы разозлился, когда наконец узнал бы, что советники моего мужа скрывали от меня.»

К несчастью, подумал он, возвращая своё внимание к изображениям тренирующихся гвардейцев, передаваемым через одну из его тщательно спрятанных разведывательных платформ, это был единственный мост, с которым им не оставалось ничего другого, как пересечь, когда они доберутся до него. Всё, что он мог сейчас сделать, это надеяться на лучшее… и получить некоторое утешение от очевидной эффективности взвода её охраны. Они потеряли бы шанс объяснить ей что-либо, если кто-то из сумасшедших, которые уже пытались убить архиепископа Мейкела в его собственном соборе, сумеют убить её. А учитывая тот факт, что даже при всех преимуществах разведывательных возможностей Мерлина он всё ещё не мог определить, действовали ли эти убийцы сами по себе, или насколько большой могла быть любая поддерживающая их организация, капитан Атравес был восхищён доказательством компетентности сержанта Сихемпера. Он предпочёл бы находиться достаточно близко, чтобы защищать Шарлиен самому, но даже он не мог находиться в двух местах одновременно, а за Кайлебом тоже нужно было присматривать. И раз уж он не мог быть там лично, Сихемпер был, как минимум, удовлетворительной заменой.

Пока Мерлин наблюдал, сержант закончил перезаряжать свой двуствольный кремневый пистолет, взвёл и зарядил оба замка, встал в стойку с хватом оружия двумя руками, которую ввёл Мерлин, и добавил ещё два лепестка к неровному цветку пулевых отверстий, которые он проделал в голове силуэта цели. Он стрелял с расстояния в двадцать пять ярдов, и максимальный разброс выпущенных им выстрелов составлял не более шести дюймов. Для человека, который никогда не стрелял из пистолета меньше четырёх месяцев назад, это было замечательное достижение, особенно для оружия с кремневым замком, которое он должен был перезаряжать после каждой пары выстрелов. Конечно, Мерлин мог бы стрелять с гораздо меньшим разбросом выстрелов, но Нимуэ не была способна на это, пока была жива. Конечно, как Мерлин, он имел определённые преимущества, которых не хватало Сихемперу — или любому другому смертному человеку.

Сержант стрелял почти так же хорошо, как из ружья, хотя было совершенно очевидно, что с пистолетом он чувствует себя гораздо увереннее. И хотя остальные гвардейцы Шарлиен не дотягивали до уровня Сихемпера, все они стали отличными стрелками. Как и сама императрица.

Мерлин никогда не сомневался, что немало мужчин на Сэйфхолде сочли бы интерес Шарлиен к огнестрельному оружию явно неподобающим для должным образом воспитанной молодой женщины благородного происхождения. В конце концов, оно было шумным, дымным, грязным, вонючим и опасным. Как любое оружие, использующее дымный порох, оно производило огромное количество дыма, не говоря уже о том, как покрывало копотью руки — и лица — всех, кто находился поблизости. И, кроме того, стрельба по мишеням — или даже в других людей — была именной той вещью, для чего императрица имела гвардейцев.

К несчастью для этих шовинистических зануд, Шарлиен Тейт Армак любила оружие. Отдача у винтовок гвардейцев была, несомненно, жёсткой, а стандартные пистолеты были слишком большими и тяжёлыми для её тонких рук, чтобы ими было удобно управляться. Но Сихемпер и капитан Уиллис Гейрат, официальный командир её отряда гвардейцев, знали её с тех пор, как она была властительным ребёнком-королевой. Они точно знали, каким «стихийным бедствием» она была. Когда она выразила желание приобрести оружие большего размера для её не совсем миниатюрной фигуры, они быстро заказали именно то, что нужно. Кроме того, Мерлин подозревал, что мысль о том, что их подопечная стреляет значительно лучше, чем подавляющее большинство её гвардейцев, казалась им довольно утешительной.

Он определённо находил её таковой.

Поэтому он потратил ещё несколько минут, наблюдая через дистанционные камеры, как Шарлиен методично расстреливает свой собственный силуэт.

«Ей нужно будет принять ванну перед вечерним заседанием Совета», — подумал он, усмехнувшись про себя и наблюдая, как она вытирает пот, размазывая пороховую пыль себе по лбу. — «И когда она сядет рядом с советниками, ни один из них не поверит в то, что она может выглядеть так, как сейчас!»

Он улыбнулся, смотря, как её гвардейцы наблюдают, как точно она стреляет с очевидной, собственнической гордостью, а затем с сожалением переключил своё внимание на другие вещи. Он всё ещё немного удивлялся тому, как тоскует по Теллесбергу, хотя город был его домом менее трёх лет. На самом деле это было намного дольше, чем Нимуэ Албан жила в каком-либо одном месте с того дня, как она окончила Военно-Морскую Академию на старой Земле, и до дня её смерти. Кроме того, дом — это место, где живут люди, о которых кто-то заботится.

К несчастью, Мерлин уже обнаружил, что никто — даже ПИКА, который мог (по крайней мере, теоретически) бесконечно долго обходиться без сна — не мог уследить за всем, чем он должен был уследить. Ему нужно было знать, что происходит в Теллесберге, и, если говорить про него лично, он нуждался в том, чтобы время от времени присматривать за людьми, которых они с Кайлебом оставили после отплытия. И всё же он не мог позволить себе тратить на это слишком много времени, как бы соблазнительно это ни было.

— Сыч, у тебя есть сводка по Чизхольму? — спросил он через встроенный коммуникатор, даже не шевеля губами.

— Да, лейтенант-коммандер, — ответил искусственный интеллект, находящийся в «Пещере Нимуэ» — далёкой пещере, где ПИКА Нимуэ был спрятан много веков.