К несчастью, он также любил иногда отпускать загадочные замечания, и Гарвей сделал грубый жест в его сторону.

— Может быть, ты хочешь быть немного более конкретным? — предложил он.

— Это именно то, что твой отец обсуждал с нами, — сказал Дойл, пожав плечами. — Мы используем короткоствольные пушки; судя по тому, что нам рассказывают разведчики Алика, черисийцы используют более длинноствольные. Не похоже, что их полевые орудия построены по той же схеме, что и морские пушки; длина ствола слишком мала для этого, предполагая, что оценки разведчиков точны. Но они длиннее, чем наши, а это значит, что они будут превосходить нас по дальности выстрела, это точно. Будет ли это преимущество в дальности компенсировать то, насколько лёгким будет их выстрел — это больше, чем я могу вам сказать на данный момент. К сожалению, просто нет способа выяснить это до тех пор, пока мы не начнём стрелять друг в друга.

— Ты прав, именно об этом я и думал, — признал Гарвей.

— Корин, я знаю, что всегда предпочитаю идти прямо вперёд и плевать на последствия, — сказал Разделённый Ветер. — И я знаю, что делая именно это, мне не раз удавалось угодить по самую задницу между хлещущих ящериц. Но я должен сказать, что они идут к нам на наших условиях. Я думаю, что мы должны ударить по ним, и ударить сильно.

Гарвей кивнул. Осознание Разделённым Ветром своих слабостей, равно как и сильных сторон, было одной из лучших черт его характера. И он был прав — его склонность бросаться прямо вперёд не раз приводила его на самую грань катастрофы. И не только на полях сражений, и губы Гарвея, невзирая на серьёзность текущего момента, дёрнулись в улыбке, когда он вспомнил о некоторых злоключениях лихого графа. Лихая внешность Разделённого Ветра, вдобавок к его… импульсивности и вкусу к дамам, привела, по крайней мере, к одной дуэли (к счастью, без потерь с обеих сторон) и в целом держала его постоянно в горячей воде столько, сколько кто-либо мог вспомнить. На самом деле, в их общей молодости бывали случаи, когда он почти втягивал Гарвея вместе с ним в любовную катастрофу.

«Но на этот раз Алик был прав», — подумал Гарвей. — «Вся причина продвинуться так далеко от Тёмных Холмов состояла в том, чтобы атаковать черисийских захватчиков настолько быстро и энергично, насколько он мог, и, если возможно, загнать их прямо обратно в море».

«Конечно, ещё одна причина для атаки на них состоит в том, чтобы выяснить, насколько сильно мы недооценили новые технические средства, которые они разработали для своих морских пехотинцев, а также для их флота», — заметил он сам себе.

Он снова бросил взгляд на карту. Он продвинулся вперёд не более чем одной третью своих сил, и снова задался вопросом, мудро ли поступил. Проблема была в том, что дороги через Горы Тёмных Холмов были не очень хорошими. Это было особенно верно в отношении маленьких, фланговых дорог, и, хотя сам королевский тракт был не так уж плох, существовало определённое ограничение на количество войск, которые можно было быстро перемещать вдоль него, не используя прилегающие дороги. Хуже того, теперь, когда Дейрос был плотно занят черисийцами, эта тесная группа дорог была его единственной действительно надёжной линией снабжения. Вероятно, он мог бы продвинуть бо́льший процент своих войск вперёд, но только за счёт того, что их чрезвычайно трудно будет кормить и снабжать боеприпасами и оружием, как только он развернёт их.

Не говоря уже о том, насколько уродливыми могли бы стать события, если бы такое количество людей вдруг обнаружило себя пытающимися отступить одновременно. Он мысленно содрогнулся, представив себе сцены хаоса, заторов и паники, которые вполне могли возникнуть при таких обстоятельствах. «Но разве беспокойство о том, что случится, если мне придётся отступить, не означает, что я иду в бой уже наполовину побеждённым в своём собственном сознании? Думать об этом — благоразумие или трусость?»

Поразительно, как только человек может сомневаться в себе и пересматривать свои решения. И какими бы ограниченными ни были дороги в его собственном тылу, дорога, по которой в настоящее время наступали черисийцы, была во многих отношениях ещё хуже. Так что, если они были теми, кто должен был отступить…

— Я думаю, ты прав, Алик, — услышал он самого себя. — И если они достаточно любезны, чтобы продолжать идти нам навстречу, особенно без собственного адекватного кавалерийского прикрытия, то я думаю, что мы должны планировать встретить их прямо здесь.

Он постучал пальцем по символу на карте, затем наклонился ближе, чтобы рассмотреть название.

— Переправа Хэрила, — прочёл он вслух.

— А? — Дойл поднялся со стула и наклонился вперёд, изучая карту.

Город, который выбрал Гарвей, был не очень большим. Всё его население, включая семьи, живущие на отдалённых фермах, вероятно, не превышало четырёх тысяч человек, и многие из них нашли срочные причины быть в другом месте, как только армии начали двигаться в их направлении. Он стоял прямо на реке Талбор, которая вытекала из горного ущелья с тем же названием, там, где королевский тракт пересекал поток по каменному мосту. Артиллерист несколько секунд задумчиво рассматривал местность к востоку от реки, потом кивнул.

— Мне это кажется разумным, — согласился он. — Но это может стать проблемой, если дела пойдут не очень гладко.

Он указал на единственный каменный мост.

— Здесь, на юге, в приорате Хэрил, есть что-то похожее на довольно большой деревянный мост, — возразил Гарвей, указывая пальцем на другой символ на карте, на этот раз изображавший солидный монастырь. Он лежал к югу от Переправы Хэрила и на западном берегу реки, где начинали подниматься предгорья Тёмных Холмов. — К северу от приората есть брод, во всяком случае, судя по карте.

— Дай мне посмотреть, — попросил Разделённый Ветер. Он склонился над картой, поджал губы и снова посмотрел на Гарвея.

— У меня где-то есть доклад про этот деревянный мост, — сказал он. — Он не в очень хорошем состоянии, если я правильно помню. Вероятно, мы могли бы переправить через него пехоту, но только сумасшедший попытается переправить через него кавалерию или артиллерию. С другой стороны, я думаю, что мои разведчики также указали, что река довольно мелкая в том месте, где на карте показаны твои броды. Я знаю, что мы могли бы переправить кавалерию даже без моста, хотя я не хотел бы давать никаких обещаний относительно пехоты без перепроверки. И мы определённо не хотим переправлять артиллерию Чарльза через них.

— Знает ли кто-нибудь из ополченцев сэра Фарака достаточно хорошо местность, чтобы предоставить нам дополнительную информацию? — спросил Дойл.

— Я могу проверить, — ответил Разделённый Ветер. — Хотя я нисколько не удивлюсь, если так и есть. До сих пор они были удивительно полезны.

Голос графа прозвучал почти ошеломлённо, как будто он всё ещё находил странным, что люди барона Дейрвина были так полезны. Гарвей подумал, не было ли это отчасти из-за того, насколько… не-военным было ополчение барона. Они явно были гражданскими, которые намеревались вернуться к мирной жизни как можно скорее, и им было всё равно, кто об этом узнает. По крайней мере, столь же очевидно, что некоторые из них, как и обитатели Переправы Хэрила, предпочли бы оказаться где-нибудь в другом месте. В любом другом месте, если уж на то пошло. Но они, по-видимому, чувствовали некоторую преданность своему барону, которая редко проявлялась, а их помощь не только в качестве проводников, но и в качестве посредников между армией и местными фермерами была неоценима. Ни один фермер никогда по-настоящему не хотел видеть армию — любую армию — марширующей по его земле, и несчастные местные жители могли создать всевозможные проблемы, если бы захотели. До сих пор, по крайней мере, способность людей Дейрвина оказать дружеское влияние на армию Гарвея не позволяла этому случиться. Останется ли оно эффективным, когда обе стороны вступят в схватку и боевые действия начнут превращать плодородные поля в пустоши — это, конечно, совершенно другой вопрос.