«Что же, мы не отняли у них их церковь… хотя Инквизиция ни на минуту не признает этого»!

Она стояла там, разделяя дружеское молчание с Сихемпером, пока не почувствовала, что темнота полностью не окутала всё вокруг, затем глубоко вдохнула.

— Полагаю, мне следует вернуться внутрь, — сказала она ему.

— Ну, если ты настаиваешь, — сказал другой голос. — Но мы только что прибыли сюда, знаешь ли.

Она подпрыгнула, затем повернулась с вскриком изумления — и радости — когда увидела двух мужчин, стоящих позади неё.

— Кайлеб!

Позже она так и не смогла вспомнить всё в деталях. Она помнила только его руки на себе, сокрушительную силу его объятий и горячий, сладкий вкус его губ. Она смутно сознавала, что Мерлин и Сихемпер стоят позади, наблюдая за ними с идеально подобранными улыбками, несмотря на удивление её оруженосца от их внезапного появления, и ей было всё равно.

Затем, наконец, руки Кайлеба чуть ослабли, по крайней мере, настолько, чтобы она могла дышать, и она услышала, как Мерлин хихикнул.

— Я подумал, что скоро им придётся глотнуть воздуха, — сказал он Сихемперу. — Хотя я уже начал думать, что, возможно, ошибся.

Сихемпер превратил свой собственный смешок в довольно неубедительный кашель, и Кайлеб улыбнулся.

— Надеюсь, ты не забыл захватить свои карты, — сказал он Мерлину.

— А почему так может быть, Ваше Величество? — вежливо осведомился Мерлин.

— Потому что вам с сержантом Сихемпером придётся провести здесь по меньшей мере час или около того, развлекаясь чем-нибудь!

— Ах, эта порывистость юной любви! — ответил Мерлин, и Шарлиен почувствовала, как запылали её щеки, хотя она засмеялась. Это было странно. Даже Сихемпер и Сейра никогда не проявляли подобной фамильярности, и всё же это казалось совершенно естественным — даже уместным — когда исходило от капитана Атравеса.

— Как вы двое здесь оказались? — требовательно спросила она, и Кайлеб покачал головой.

— Это часть того, о чём мы собираемся тебе рассказать, любимая, — сказал он. — И поверь мне, тебе будет трудно поверить в это, но всё это правда. И слава Богу за это! Если бы Мерлин не следил за тобой, он бы не успел вовремя…

Его голос затих, и Шарлиен ахнула, когда его руки снова почти судорожно обхватили её. Он понял, что пытается её раздавить, и ослабил объятия, бормоча извинения.

— Не волнуйся. Я не настолько хрупкая, — заверила она его, обхватив своими ладонями его лицо. Бакенбарды зашевелились под её ладонью, словно щёточка из тонкого шёлка, и она улыбнулась. — И когда же ты это всё отрастил? — спросила она, дёргая его за молодую бородку.

— Я просто был слишком занят, чтобы бриться, — сказал он ей с улыбкой.

— Ну конечно же. — Она дёрнула снова, достаточно сильно, чтобы он поморщился, затем посмотрела мимо него на Мерлина.

— Ты сказал, что привезёшь с собой свидетеля защиты, сейджин Мерлин.

— Да, Ваша Светлость. — Он отвесил ей поклон. — Честно говоря, я не думаю, что мог бы оставить его дома в Корисанде, даже если бы захотел. Не то чтобы не потребовалось немалая изобретательность, чтобы придумать, как прикрыть наше отсутствие. Во всяком случае, его отсутствие.

— А как вы это провернули?

— В данный, конкретный момент, любимая, — сказал ей Кайлеб — Личный Отряд Императора охраняет пустую палатку. Они знают, что она пуста, хотя и не подозревают насколько далеко от «дома» мы находимся в данный момент. По их мнению, мы с сейджином Мерлином крадёмся совсем одни, чтобы встретиться с представителями фракции в Менчире, которая, возможно, будет готова выступить против Гектора в обмен на надлежащие гарантии их собственных позиций. Они были не слишком рады тому, что я ушёл всего с одним гвардейцем, пусть даже и с Мерлином, но они не были готовы спорить. Во всяком случае, не долго и не упорно. Они — и Нарман — понимают, что очень важно, чтобы никто, даже генерал Чермин или Брайан, не знали об этих предполагаемых переговорах. Лейтенант Астин и Галвин готовы удержать кого угодно подальше от палатки до утра, но мы не можем гарантировать, что ничего не произойдёт. Так что, как бы мне ни было неприятно это говорить, у нас действительно не так много времени. И, — он лукаво улыбнулся глядя ей в глаза, — мы проведём час или два из того времени, что у нас есть, вместе, миледи.

— Что означает, — пробормотал Мерлин со своей собственной улыбкой, в то время как румянец Шарлиен стал ещё ярче, — что нам лучше приступить к тем объяснениям, которые я обещал вам, Ваша Светлость.

* * *

— Неудивительно, что ты всегда казался мне немного… необычным, Мерлин, — сказала Шарлиен почти два часа спустя. Она медленно покачала головой, её глаза всё ещё были огромными от удивления, когда она посмотрела на гвардейца, которому было больше девятисот лет.

Сихемпер выглядел практически ошарашенным. Впервые на её памяти он подчинился приказу сидеть в её присутствии, даже не вступая в символический спор, когда Кайлеб начал свои объяснения. Теперь настала его очередь взглянуть на Мерлина, и он покачал головой.

— Кажется, я уже не чувствую себя таким уж старым и слабым по сравнению с вами, капитан, — сказал он. — Я не претендую на понимание всего этого. Если уж на то пошло, я и половины не понимаю! Но, по крайней мере, теперь я знаю, как вам удаётся делать некоторые… странные вещи, байки о которых я слышал. Вы ведь действительно задушили трёх кракенов голыми руками?

— Не совсем, — ответил Мерлин с кривой улыбкой. Затем он повернулся к Шарлиен. — Мы ответили на ваши вопросы, Ваша Светлость? — тихо спросил он.

— О, вы ответили на те, которые у меня были, — заверила она его. — Чем, конечно, породили у меня, как минимум, пару дюжин новых!

— Похоже, так оно и есть, любовь моя, — согласился Кайлеб.

— Самое трудное — это признать, что всю мою жизнь всё, чему меня учили о Боге и Архангелах, было ложью. — Голос Шарлиен был низким и горьким, и Сихемпер сжал челюсти, как будто она говорила и за него.

— Ваша Светлость, вам действительно нужно обсудить это с архиепископом Мейкелом, — сказал ей Мерлин. — Вы уже и так знали, что такие люди, как Клинтан и Трайнейр, могут искажать и злоупотреблять верой других людей. Но всё, что они действительно сделали, знали они об этом или нет — это пошли по стопам Лангхорна и Бе́дард. Тот факт, что продажные и честолюбивые люди готовы лгать даже о самом Боге в своём стремлении к власти, боюсь, не является чем-то новым, но это не делает всё, во что вы когда-либо верили о Боге, неправдой. На самом деле, как бы мне ни было неприятно это признавать, такие люди, как архиепископ и Братство Святого Жерно, поверили в истину, когда увидели её, в значительной степени из-за ценностей, которым их учила религия, придуманная Лангхорном и Бе́дард, чтобы поработить каждого жителя Сэйфхолда. Такие вещи обычно случаются, когда люди используют Божью благодать как оружие. Моё собственное убеждение состоит в том, что, несмотря на все усилия Лангхорна или Бе́дард, они не в состоянии удержать Бога от того, чтобы он не прошёл сквозь щели, когда он захочет.

— «Прошёл сквозь щели», — тихо повторила Шарлиен и улыбнулась. — Полагаю, это один из способов посмотреть на это со стороны. И я действительно понимаю, почему архиепископ не желает оспаривать фундаментальные доктрины Церкви в этот момент.

— Но в то же время, однако, мы создаём своего рода собственный внутренний круг, — заметил Кайлеб. — Мы здесь вчетвером, Братство, доктор Маклин и ещё несколько человек из Королевского колледжа. Нам придётся продолжать быть почти безумно осторожными, с теми, кому мы ещё расскажем об этом, но это только начало.

— Да. — Шарлиен снова прикрыла глаза, и Кайлеб почувствовал, как напряглись её мышцы под объятием его рук. — И я боюсь, что сомнения архиепископа насчёт того, чтобы рассказать графу Серой Гавани всю правду, относятся и к Мареку. Он любит меня и доверяет мне, и он полностью осознаёт — и возмущён — разложение в Храме и Зионе. Но его фундаментальная вера так же сильна в нём, как была и вера дяди Биртрима.