– Что? Ты что, с ума сошла? Без старейших его нельзя проводить! Где ты взяла священный браслет? – глаза Харольда налились кровью, и он с силой сжал кулаки.

Карл, заметив это, закрыл собой женщину и, глядя на друга, сказал:

– Успокойся, Хар, мы обязательно найдем Эмиллию и отведем ее к старейшим. А сейчас давайте не будем терять время, буди еще несколько человек, но только самых верных.

– Ладно, но если я увижу в ней изменения, немедленно убью! Поняли?

Услышав эти слова, няня прикрыв руками рот, задрожала, а Карл, приобняв ее и пытаясь успокоить, обратился к Харольду:

– Просто так ты ее не убьешь, в любом случае Эмиллию надо отвести к старейшим. Ты же не хочешь выпустить ее силу на волю, чтобы ею полакомились моры?

Харольд, немного подумав, кивнул в знак согласия и тут же исчез. Карл повел няню в свою палатку и, велев ей не выходить, отправился вслед за другом. По пути надевая рубаху и пристегивая к поясу меч, он давал указания своей страже и, уже направляясь в сторону собравшихся на поиски людей, заметил в кустах морду волка Эмиллии. Тот очень внимательно наблюдал за ним и, встретившись с Карлом глазами, повернулся и направился в лес, как будто зовя его с собой. Карл кликнул стражу и незамедлительно пошел за волком, не дожидаясь, когда его догонят его воины. Он почему-то доверял этому зверю и на уровне инстинкта знал, что тот не причинит вреда ни ему, ни Эмиллии.

Идти пришлось минут двадцать, но, достигнув цели, Карл чуть не закричал, увидев лежащую на земле девушку. Ему сперва показалось, что она мертва, и лишь наклонившись к ее груди, он услышал не дыхание, а очень тихий скрип в ее легких. Подхватив ее на руки, он повернулся к волку и почти закричал:

– Веди!

Волчонок развернулся и бросился в лес, время от времени останавливаясь, чтобы остальные могли его догнать. Вернувшись в лагерь, они увидели настоящий переполох – исчезновение не прошло незамеченным. Но, увидев на его руках Эмиллию, все, как по мановению волшебной палочки, принялись за свои дела, тем более что уже почти рассвело. Карл отвел девушку в свою палатку, не обращая внимания на грозный взгляд Харольда, который следовал за ним по пятам. Уложив Эмиллию и предоставив ее заботам няни, Карл вышел и тут же наткнулся на друга, который стоял, уперев руки в бока, и ждал объяснений. Приказав принести попить, Карл жестом пригласил Харольда присесть у костра и, немного отдышавшись, сказал:

– Хар, только не начинай причитать, как барышня, я все объясню.

– Ну, уж попытайтесь, Ваше Высочество.

Если Харольд обращался к нему так пафосно, ничего хорошего ждать не приходилось, но принц все-таки, пусть и с трудом, но донес до него причину такого быстрого исчезновения без него. Харольд еще немного подулся, и впрямь как барышня, и, немного успокоившись, они решили оставшийся путь не спускать глаз с Эмиллии, но рассказывать об опасности, угрожающей как ей, так и миру в который она прибыла, не станут. Будут только наблюдать за ней и ее поведением, примечая все изменения в ней, а по прибытии в столицу незамедлительно отправят ее к старейшим. Харольд неохотно, но все же согласился с Карлом, что так будет лучше не только для девушки, но и для всего его мира.

Продолжая сидеть у костра и обсуждать свои дела за завтраком, они не заметили, как из леса за ними наблюдали и прислушивались к разговорам вокруг обессиленные ночным провалом существа, прозванные в этом мире морами.

Эмилия не знала, откуда у нее взялись силы после ночного приключения, но, не чувствуя ничего, кроме счастья и радости, неслась на своем жеребце впереди всей колонны и, расставив руки в стороны, подставляла лицо ветру. Очнувшись в палатке Карла, она с трудом пришла в себя, изнемогая от усталости и непонятной слабости, но, выпив настой из каких-то пахучих трав, приготовленный сестрами, быстро пришла в себя и буквально через час была готова к путешествию. Выдвинувшись в путь, она, следуя рядом с Карлом и Харольдом, стала задавать множество вопросов, но увидев, что они не хотят ей отвечать, разозлилась и, не думая, что говорит, сгоряча сказала:

– Не хотите мне отвечать – не надо! Если я захочу, то сама покопаюсь в мыслях тех существ и все узнаю. А вас подпалю немного, так в качестве небольшого наказания! – она попыталась вырваться вперед, чтобы не ехать рядом с ними, но не успела закончить говорить, как Харольд, поймав поводок ее лошади, остановил ее и недоуменно спросил:

– Про каких существ ты сейчас говорила?

– А Вам какое дело? Вам обоим все равно неинтересно, раз Вы даже говорить со мной не хотите! – попытавшись вырвать поводок, она чуть не заплакала от обиды.

– Да что с ней происходит? Было бы из-за чего плакать!

– Милли, ты что, обиделась? Конечно, мы хотим с тобой говорить, просто наши мысли сейчас заняты очень серьезными государственными делами, наше путешествие не увеселительная прогулка, ты помнишь? – Карл протянул руку и потрепал ее по волосам.

Эмиллия немного покраснела от стыда за свое поведение, никогда в жизни она не была капризной и не вела себя, как те девицы, которые надували губки и требовали внимания к себе, поэтому она не понимала, что с ней происходит, и это ее очень беспокоило, да еще это ночное событие выбивало из колеи.

– Простите меня, не знаю, что со мной происходит. Но у меня столько вопросов про этот прекрасный мир, а мне никто не хочет ничего рассказывать, так только, самую малость.

– Эмиллия, потерпи немного, всему свое время, просто многое мы не сможем объяснить, но вот прибудем в столицу, там старейшие тебе все расскажут и объяснят правильно, не то, что мы.

Голос Харальда звучал ласково и немного сочувственно, поэтому она немного успокоилась и решила, что это, возможно, будет правильно, у нее и так голова кругом от всех событий, начиная со дня ее свадьбы. Она кивнула в знак согласия и, обращаясь к Карлу, спросила:

– Ну хотя бы могу я ехать с сестрами, а то с вами со скуки помру, так и не увидев столицу.

Они оба засмеялись, и Харольд, опередив Карла, сказал:

– Можно ты сперва расскажешь нам про существ, в мыслях которых ты собралась копаться?

Рассказав им про свое приключение во всех подробностях, Милли отправилась к сестрам, но те поругались между собой и теперь ехали молча, лишь время от времени перебрасываясь колкостями. Решив не мешать выяснению их отношений, она направилась к няне, которая ехала на телеге с провизией в окружении воинов Харольда и весело с ними общалась, заливаясь звонким смехом, как будто ей восемнадцать. Заметив Милли, воины почтительно кивнули и немного отстали, внимательно наблюдая за ней. Милли даже немного стало не по себе: неужели она им настолько неприятна, что они даже не хотят с ней ехать рядом? Странно, раньше ведь такого не было. Она на ходу перелезла на повозку и уселась рядом с няней.

– Я тебе не помешаю? А то только я присоединилась к вам, как твои кавалеры смылись, неужели я такая страшная?

– Ну что ты, милая, нет, конечно! Я про то, что ты в целом даже немного хорошенькая, не такая, как я, но тоже ничего! – засмеялась няня и, шутя, приподняла свою налившуюся грудь, как бы поправляя ее в декольте. До Милли только что дошло, что няня выглядит не намного старше ее самой, лет на восемь, не больше. Она даже рот открыла от удивления, та же засмеялась еще звонче, чем раньше и, несильно ущипнув подопечную за бедро, прошептала:

– Не падай в обморок, тебе не идет. Если честно, я сама еще не привыкла к новой себе, ничего не болит, порхаю, как бабочка, даже желание любить появилось, вот присматриваю себе кого получше, – она кивнула головой в сторону воинов и покраснела, как юная дева.

Милли не удержалась и крепко ее обняла, на душе было радостно за няню, но в то же время немного грустно, ведь больше не будет ее ворчливой старушки, вместо нее теперь молодая, красивая и веселая девушка.

– У меня теперь язык не повернется назвать тебя нянюшкой, ты ведь на вид моя ровесница! – со слезами на глазах сказала Милли. – А как тебя зовут? Я ведь даже не знаю, всю жизнь называла тебя няней!