– Нет, это уже слишком, – возмущенно бубнила я, наворачивая круги по крошечному чулану и потирая отбитые ладони. – Такое только в сказках бывает! В идиотских Рисскиных книжках про легендарных небожителей! А со мной… со мной…
Я хлюпнула обреченно и уселась обратно на ящик. Он тут один был такой удобный и стоял ровно посередине. Можно было с комфортом дожидаться убийцу, косясь на запертую дверь.
– Разве это нормально? – упрямо допытывалась у потолка, задирая голову. – Чтобы у моего жениха разом оказались мать-чудовище и друг-маньяк? Ну что за нелепые совпадения?
Лучше бы я и дальше читала научные труды и мастерила бытовые плетения. Это была очень уютная раковина! И тот, кто меня из нее вытащил, впутав в весь этот кошмар… Ух, как бы я его!..
Я снова вскочила с ящика и начала ходить от угла к углу, как маг-патрульный в Аквелуке.
За чем ушел ректор? Что такое блестящее он хочет забрать и у кого? Как связаны проклятые двери с поломанным барьером?
И какого гхарра Рэдхэйвен решил, что опасность угрожает мне… мне, а не ему?
Ведь ясно же: будь это блестящее у меня, Керроу не оставил бы меня тухнуть от отчаяния в пыльном чулане. Как совершенно ненужную игрушку, с которой можно потом поиграться. Но можно и забыть тут навсегда.
– Думай, Эйви. Думай, – велела своей гудящей голове, которой как никогда надо было постараться.
А та вместо связных мыслей подкидывала мне панику, страх, беспокойство. И жуткие догадки о том, куда пропал Данн.
Мы ведь договорились, что он будет ждать меня тут, возле лестницы! Я сама настояла на этом, заявив, что багаж, как современная девушка, донесу сама. И самодовольный хитанец уступил… В одном случае из ста, но уступил.
Вархова Миэль! Если бы она меня не напугала, я бы не побежала наверх и осталась бы дожидаться Даннтиэля внизу. Но как было не испугаться? Когда она глядела так, будто сожрать хотела, разглагольствуя о моем приятном аромате?
Как мило, когда твоя свекровь – Тьма! Она планировала заглянуть на свадьбу или ограничилась бы поздравительной открыткой?
Ну почему он не рассказал? Хотя ладно, тут все как раз понятно. Будь у меня в родственниках вселенское зло, я бы тоже старалась об этом помалкивать.
Поссорились они из-за меня, как неловко! Нормальные семьи ругаются из-за цвета штор в гостиной или из-за меню на праздник. А вовсе не из-за того, что мать чуть не слопала невесту сына на десерт.
И ведь дался ей мой запах! Им всем…
«Ты готов довериться моему подтверждению?» – смеялась Миэль над обескураженным сыном. А потом сообщила, что ошибки нет. И по Эррену действительно ходит пробужденная Ир-Нийяра.
Ящик подо мной снова скрипнул. Ладно, к гхаррам… у меня полно времени на размышления. Мое любимое занятие, всегда приносящее покой. А панику развести я всегда успею.
Живо вспомнился последний разговор с Риссой. Она на всей этой доварховой ерунде гхаррово копыто съела.
Я сразу спросила у нее, кто такой «Ир» и зачем ему эта «Нийяра»? Ответ был в лучших традициях религиозных сказок, так любимых подругой. И так нелюбимых мной, дочерью махровой атеистки.
«Дословно с гар-хинанского «Ир» переводится как «бог». «Нийа» – возлюбить. «Яра» – «та» или «она»… По сути, «та, которую любит бог».
В каком смысле бедную Яру будет любить этот Ир – легенды умалчивали. Может, в благородном общечеловеческом. А может, и во всяких разных смыслах, включающих трение. Добровольное и полюбовное.
Почему «нийяры» не доживали до персонального «долго и счастливо», я тоже не поняла. То ли теоретик из меня так себе, то ли я плохо вслушивалась в бормотание Рисски, заталкивая в чемодан пару довольно тонких сорочек.
Если сияние Яры даровано самим мирозданием и предназначено для конкретного Ира, то какие к ней вопросы у других богов? Разве это законно – брать чужое?
– Возлюбленная, жена, боевая подруга, единственная, советник, любовница… Как только ни трактовали роль нийяры в жизни Ира, – вещала Рисска с подоконника, пока я, хорошенько пораскинув извилинами, добавляла третью сорочку к первым двум.
Может, потому чемодан и весил столько: он был доверху набит моим смущением. А еще ожиданием. И предвкушением.
– Кто их разберет, жителей золотых облаков? Нам, смертным, не дано, Эйви… Одно скажу точно: на них никогда не смотрели, как на простушек или как на артефакт для подзарядки.
Юная нийяра, в которой только-только пробуждалась сила, уже знала, какая великая судьба ей уготована. Понимала, что едва достигнет совершеннолетия, она обретет в лице Ира свое счастье. Свою защиту. Свое будущее. Неизбежное, неотвратимое…
– И откуда бы она могла узнать, что станет чьей-то там нийярой?
Вопрос был непраздным. Может, этой яре были положены какие-то видения? Спуск самого Варха с золотых облаков с подробной разъяснительной беседой? С адекватным инструктажем? Чтобы она все сразу поняла и не задавала глупых вопросов. И не чувствовала, что все вокруг знают секрет, который ей не рассказали!
– В великих родах всегда были прорицатели, которые могли предсказать, что через несколько поколений родится одаренная девочка. Это тщательно скрывалось и никогда не выходило за пределы семьи, чтобы не навлечь на род излишнее внимание богов.
Сама понимаешь… Ир-Нийяра приходила к кому-то одному, а воссиять хотели все. И не все соблюдали закон, по которому предначертанная божеству девушка считалась неприкосновенной для прочих. Иры могли перепутать… или поторопиться… или намеренно «испортить» или убить яру, чтобы их враг не воссиял на Звездносводе…
– И что ты находишь в этой своей религии? Она кошмарна от начала до конца!
– А бывало, что властные боги сами не могли дождаться, пока девушка их полюбит. И срывали сияющие цветы силой. Не знаю, смогла ли Имира полюбить похитившего ее бога. В мире демонов совсем другие порядки: Керракт жесток. Вряд ли ее дар был отдан добровольно… и по любви…
Значит, каждая Яра знала о своей судьбе. И лет с четырнадцати, едва в ней пробуждалась магическая суть, готовилась к ней. К встрече с Иром, которому предназначена, к какому-то «великому счастью совместного сияния»…
Но только не я, уверенная, что подобного варварства давно нет в современном мире. К такому жизнь меня совсем не готовила. Даже теоретически!
Я потерла звенящий висок, вспоминая все мамины тоники. Картинка складывалась кусочек за кусочком, но мне это давалось тяжело. Фрагменты подбирались мучительно.
Моя пробудившаяся женственность и мамино беспокойство. Розовые рюши и просьбы расти помедленнее. Все новые и новые снадобья, которые должны были что-то купировать. Попытки спрятать «от них». Какие-то глупые предсказания прабабки из тэль Лаэлей, так раздражавшие маму. И ее мечты, чтобы я стала великим ученым и сама раскроила свою судьбу.
У нее получилось. Получилось заблокировать магическую суть, пытавшуюся явить себя миру шесть лет назад, аж до моего третьего курса!
Может, блок держался бы и дальше, если бы не «экскурсия» Тьмы. Вторжение чего-то божественного, пробудившего темный дар, так созвучный магии Даннтиэля. Уффф… Ведь «природа тьмы так же божественна и неизъяснима, как и природа света».
Варх Всемогущий, помоги! Мои извилины уже кипели от безрадостных размышлений.
Хотя стоп… Отбой! Варха нам тут совсем не надо. Категорически.
Потому что теперь уж я не сомневалась, что мы с этой диковинной сущностью, лишающей рассудка, – одно целое.
Я поерзала на ящике, пробуя на вкус свои ощущения от дикой догадки. Нет, пожалуй, сильнее удивить меня было уже нельзя. «Мир без потрясений» настолько крепко меня потряс, что… ну, нийяра так нийяра. Хоть не исчадие мрака с пятью хоботками – и то слава Варху.
Кстати, вот интересно, он симпатичный? В Рисскиных книжках Варх изображен невозможным красавцем – золотые кудри до плеч, кустистые брови, проницательные светло-ореховые глаза с яркими золотыми искорками. И тело… Ух, какое тело!
