Одно время Шевон пыталась заняться садоводством. Ей казалось, что эта работа как раз для нее. Но почти сразу выяснилось, что подобное занятие стоит в одном ряду с уборкой и нежеланными волосами – сколько бы ты ни вкладывал в это сил, впереди тебя ждало одно разочарование. Волосы, пыль и сорняки – Шевон ненавидела их всем сердцем.

В последнее время она только и делала, что ненавидела свое тело. Мало того, что Шевон обрастала новыми волосами, она еще и толстела день ото дня! И речь шла не о паре-другой лишних килограммов. Недалек тот час, когда незнакомые люди будут называть ее за глаза толстухой. Шевон уже не пыталась влезть в свои любимые вещи. Теперь она носила одни и те же легинсы, дополняя их парой туник да старых свитерков. Покупка новой одежды означала, что Шевон придется идти в магазины, которые раньше она обходила стороной. Это все равно что объявить всему миру: да, я толстая!

Карл и словом не упоминал о ее лишнем весе – они старательно избегали этой темы. Он по-прежнему ласкал и обнимал Шевон, по-прежнему держал ее за руку и говорил о своей любви. В принципе, он никогда не был щедр на комплименты. Конечно, Шевон предпочла бы узнать, что он думает о ней на самом деле. Она давно уже не раздевалась в присутствии Карла и не разгуливала по квартире нагой. Их привычка вместе принимать ванну тоже сошла на нет. Разумеется, она в любой момент могла прямо спросить у него: «Карл, скажи, я и правда толстая?» И Карл, в отличие от других мужчин, не стал бы лгать. Он бы честно ответил ей: «Да, Шев, ты порядком растолстела». И что тогда? Какой оборот принял бы их разговор? А вдруг бы выяснилось, что Карл испытывает к ней отвращение? И злится на Шевон за то, что она позволила себе так распуститься?

На самом деле Карл вовсе не чувствовал к ней отвращения. Ему даже нравились нынешние формы Шевон. Раньше в ее облике было что-то нескладное: худые ноги, плоский зад и слишком широкая спина. Теперь ее фигура смотрелась более пропорционально, а формы радовали своей округлостью. Такое чувство, будто добавочный слой жира придал телу Шевон новый жизненный импульс, и даже кожа ее стала гладкой и упругой, как у аппетитной школьницы. Карл никогда не спал с аппетитными школьницами, даже когда сам был симпатичным школьником.

К тому же он в жизни не встречал таких красивых волос, как у Шевон. Густые, цвета золотой пшеницы, они спускались до пояса. С самого начала их отношений эти волосы вызывали у Карла целую бурю эмоций. Они так и притягивали его взор – то каскадом спускаясь по спине Шевон, то скрываясь в затейливой прическе. Карл и Шевон жили тогда в студенческом городке, и он не мог пройти мимо нее без того, чтобы в очередной раз не обомлеть от восторга. Ему хотелось убрать те гребни и заколки, которые сдерживали в плену волосы Шевон, и посмотреть, как они растекутся по его подушке или по спинке сиденья в его автомобиле. Ему хотелось мыть и расчесывать их, как будто это было живое существо, одушевленная часть самой Шевон. Истинное воплощение женственности и всего того, что привлекало его в этой девушке.

Шевон даже не догадывалась о его чувствах. Для нее Карл был на редкость привлекательным парнем, с русской фамилией и ирландским акцентом. Очень популярный среди студентов, он, казалось, знал всех и вся. Но Карл еще с первого курса встречался с Энджел, крашеной блондинкой с очаровательно короткой стрижкой и кукольным личиком. Карл всегда привлекал Шевон. Ей нравился его ирландский акцент, его дружелюбные манеры и спортивная фигура, но ей казалось, что такие привлекательные и популярные люди, как Карл и Энджел, просто созданы друг для друга. Наверняка эту парочку связывают отношения, о которых другие могут только мечтать. Шевон часто представляла их вместе – то в порыве страсти, на ослепительно чистой постели, то где-нибудь в баре, в окружении своих многочисленных друзей. Шевон улыбалась Карлу при встречах, и он улыбался в ответ, но дальше этого дело не шло.

Надежды Шевон и ее сердце воспрянули после разговора с приятелем, который, как и Карл, входил в студенческий союз.

– Истеричка, да и только, – заявил он в ответ на упоминание об Энджел.

Цзинь! Всплеск надежды.

– Серьезно? Я-то думала, она очень славная. С Карлом они смотрятся просто идеальной парой.

– У парня терпение, как у святого. Не понимаю, как он выносит все ее выходки? Девица достает его по поводу и без повода. Эти двое точно скоро разбегутся. По-моему, Энджел видится с кем-то еще. Но я тебе этого не говорил, – подмигнул он.

Других поощрений Шевон не потребовалось. Мимолетные улыбки переросли в мимолетные беседы, а беседы – в обстоятельные разговоры. Шевон и Карл виделись в парке, пока Энджел была на лекциях. Однажды вечером, уже после того, как они открыто начали встречаться, Карл рассказал Шевон, что их общий друг до того устал от выходок Энджел и восторженных речей Карла в адрес Шевон, что решил на свой страх и риск ускорить их роман. Шевон ощутила такую горячую признательность, что обошлась в тот вечер без теплого пальто.

Волосы ее превзошли самые смелые ожидания Карла. У них с Шевон вошло в привычку вместе принимать ванну, и в такие моменты он сам намыливал эти густые пряди шампунем, промывая их бережно и аккуратно. Карл был в восторге оттого, что его мечта сбылась и он может в любой момент прикасаться к этим чудесным локонам.

Одни мужчины первым делом обращают внимание на грудь женщины, другие – на ноги, а третьи – на попу. Ну а Карл терял голову от роскошной шевелюры.

У Шери тоже были прелестные волосы. Не такие эффектные, как у Шевон, но очень приятные на ощупь, гладкие и шелковистые, оттенка светлой ванили. Карл обратил внимание на ее волосы еще до того, как заприметил саму Шери. Было это год назад. Прошло не так уж много времени, прежде чем он заметил ее длинные, загорелые ноги, выгодно подчеркнутые короткими юбками и летними платьицами, а еще – изящные плечи и хорошо очерченное личико с высокими скулами и бело-снежными зубами.

Он и сейчас с удовольствием поглядывал на волосы Шери поверх своей газеты. Карл наблюдал за ней через окно танцевальной студии в Ковент-Гарден, пока Шери бодро вскидывала ноги в сверкающих шортиках, заканчивая очередной урок эйсид-джаз.

Пока Шевон сидела на краю ванны, скорбно разглядывая свои расплывшиеся бедра, Карл неспешно встал и свернул газету. Поприветствовав Шери поцелуем, он повел ее в современный европейский ресторан – один из тех, которые нравились ей больше всего.

Смеркалось, когда Джем вышла из своего офиса на Лестер-сквер и направилась к Джеррард-стрит, чтобы купить продукты для ужина, которым она обещала угостить Ральфа и Смита. Джем жила в их квартире уже больше недели, но по-прежнему ничего не знала о своих новых соседях. Сама она много времени проводила вне дома, а по вечерам уединялась у себя в комнате, чтобы не мешать парням своим присутствием. Но пора уже было налаживать добрососедские отношения.

В день ее заселения Ральф и Смит проявили несомненное благородство и помогли Джем, пусть и без особой охоты, перетащить вещи из ее старенькой машины в отведенную ей комнату. Они тихо и деловито сновали вверх-вниз по каменным ступеням, как скованные цепью каторжники. Потом парни оставили Джем распаковывать коробки, и вечер она провела у себя в спальне, которая от нагромождения вещей стала выглядеть еще меньше. Время от времени Ральф и Смит заглядывали в комнату с предложением чая или кофе, а то и просто интересуясь, как идут дела.

Забавная это штука – современный обычай жить в одном доме с посторонними людьми, размышляла Джем. Разумеется, чужаки и прежде жили под одной крышей: слуги и их хозяева, домовладельцы и квартиросъемщики. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что можно встретить сегодня. Сегодня от вас ждут, что вы будете на равных правах существовать с совершенными незнакомцами. Какая уж тут иерархия? Вы смотрите общий телевизор в общей гостиной, пользуетесь одной и той же ванной, храните продукты в одном и том же холодильнике, готовите на общей плите. Правила этикета предписывают относиться к новому человеку не как к работнику или квартиросъемщику, а как к другу или приятелю. Джем не раз приходилось перебираться с квартиры на квартиру, и она успела привыкнуть к чувству тоски и одиночества, которые накатывали на нее в первые несколько дней. Очевидно, Смит и Ральф тоже ощущали некоторую неловкость, хоть и пытались следовать привычной рутине. Джем знала, что стесняет их, не позволяя беззаботно наслаждаться австралийским гран-при и «Топлесс дартс». Что с того, что ее не было с ними в комнате? Само присутствие в доме постороннего человека выбивало их из привычной колеи.