Зазвонил телефон, и я встрепенулась, выныривая из размышлений.
– Да, мама?
– Доченька, ничего не хочешь мне сказать?
Задумалась. Вообще, я многое скрываю от неё, и что конкретно мама имеет в виду, сходу не поняла.
– Ты о чем?
– О чем? А есть что-то более важное, чем то, что от тебя отказался тренер? Решила всё-таки пойти в правозащиту?
– Мам, – я вздохнула и переложила телефон к другому уху. – Зачем ты с ней общаешься? Я тебе сколько раз говорила – Илона ко мне предвзята. Я терпела это, чтобы меня не выгнали из спорта.
– Ну а сейчас-то тебя выгнали! – голос звучал торжествующе. Она думает, что дождалась наконец, когда я выберу «правильную» профессию, и мне неприятно было её расстраивать.
– Пока не выгнали. Я собираюсь выступить на Кубке четырех стихий.
В трубке воцарилось молчание.
– Ма-ам?
– Да, я здесь… Погоди… Как на Кубке? Илона же говорила, что тебе до него расти и расти…
Ага, расти… Стало горько, ведь через года три меня туда не возьмут, потому что я стану слишком взрослой. Гимнастика – спорт для молоденьких девочек, я и так держусь всеми лапами за выступления благодаря своему стройному, даже слишком хрупкому телосложению.
– Мам, я просила тебя не общаться с ней.
– Ну как я буду не общаться, раз она тренер моей дочери, – возмутилась она. – Так ты не шутишь про Кубок?
– Нет.
– Но как это произошло, если Илона…
– Забудь про Илону, она теперь не мой тренер и больше им не будет.
Хватит, дотерпелась. Если мне суждено покинуть спорт, это случится на самом крупном выступлении страны. Поразительно, как мою жизнь перевернуло, по словам Азы, просто желание её брата меня порадовать…
– Вита, но что произошло? У тебя теперь другой тренер?
– Я занимаюсь сама, без тренера. А после Кубка… Пока не знаю, что будет. Зависит от того, как я выступлю.
– Поняла… Я приду тебя поддержать!
– Спасибо, – в душе потеплело. Как бы мама ни недолюбливала мою деятельность, сколько бы недопонимания между нами ни было, в самые тяжелые моменты она всегда меня поддерживала.
Вскоре мы попрощались, и вызов я отключала с улыбкой. После разговора стало легче, будто незаметный ранее груз с сердца сняли. Живёшь и не замечаешь, что таскаешь такой, пока не избавишься от лишней ноши.
С хорошим настроением села чертить схему выступления. Если обычно достаточно списком прописать элементы и понаставить полагающиеся за правильное исполнение баллы, то в моём случае еще прописывается художественная составляющая.
Я уже давно мечтала показать придуманный магический вулкан – а для него требуется нарисовать схему, где какие жгуты магии будут и когда. Тяжелая работа. И так я прописывала каждый художественный элемент.
На финал приготовила нечто поинтереснее – трехцветную спираль, закручивающуюся в ураган. Пусть он скроет меня полностью, а когда опадёт – перед зрителями будет схематично изображен город, а я сойду за башню… Это рождение нашей столицы – Антуамиртеса, который возник на месте огромного магического урагана много сотен лет назад. Ураган бушевал несколько дней подряд, а когда исчез – на его месте оказалось скопление магических источников – большая редкость!
Когда рисовала схему магии для города, в дверь позвонили. Сердце замерло на миг, но я попыталась взять себя в руки. И пошла открывать.
Маркус обещал меня не преследовать, он обещание выполнил. А про подарки он ничего не говорил, вот и…
Распахнула дверь и приняла от курьера стандартный пакет с маленьким голубым букетиком. Цветы отложила на комод и заглянула в пакет. Сегодня он прислал мини-пирожные в виде магических дорнов…
Просто неисправим. Цветы поставила в большую вазу к еще нескольким букетикам, а пирожные спрятала в холодный шкаф.
Села обратно за работу, но взгляд то и дело останавливался на ручке дверцы, которая отделяла меня от лакомства. Ладно, всего одно пирожное можно…
Маркус каждые два-три дня неизменно присылает букетик и что-нибудь съедобное. Украшение я ему вернула, наверное, поэтому инкуб переключился на еду. Были и мясные деликатесы, и редкие фрукты, и фигурные сласти… Много разного.
Вначале я пыталась вернуть подарки – отправила ему курьером первые полученные экзотические фрукты. В ответ Маркус прислал мне их же, но в три раза больше. И написал записку, что при каждой попытке вернуть подарок меня ждёт его утроение… И если в один прекрасный момент я не хочу получить делегацию курьеров, которые два часа буду разгружать грузовой мобиль, лучше мне смириться и принять подарок сразу…
В общем, я махнула рукой. Хочется ему тратить деньги? Пожалуйста! Инкубу явно их некуда девать…
За окном наступил глубокий вечер, когда я закончила с очередным вариантом схемы. Не помню, по какому разу я её перечерчиваю, всё время кажется, будто что-то можно улучшить. Но с улучшениями пора заканчивать – мне еще нужно успеть отработать все элементы связки. Если буду постоянно менять программу, я просто её не запомню.
Телефон пиликнул о приходе сообщения, и моя рука дернулась.
Со вздохом взяла трубку и пересела на кровать. Прочла очередное «Сладких снов» с незнакомого номера. Каждый день приходит ближе к ночи. И всё время с нового номера.
Чувствую себя осадной башней, которую уже почти взяли штурмом. Враг на пороге, а спасения ждать неоткуда…
Поколебавшись, всё же залезла в настройки и вернула Приставуна Дранбергского из черного списка. И даже написала сообщение.
Я: И вам хороших снов, Маркус, но, может быть, перестанете тратить деньги? Вы сколько номеров уже оформили? Они ведь платные.
Мне ответили тут же, будто ждали.
Приставун Дранбергский: Не переживай, номера оформлены не на меня, а на компанию – брал сразу пакетом на бизнес. На тебя потратил всего пятнадцать, так что у меня есть еще примерно девятьсот пятьдесят новых номеров… На три года как раз хватит. Хотя, судя по тому, что ты написала мне напрямую, они не пригодятся.
Фыркнула. Он что, тысячу номеров купил? Оптимист какой.
Я: Значит, у вас в компании всего тридцать пять сотрудников? Я думала, больше.
Приставун Дранбергский: Конечно, больше, но эти упертые создания предпочитают светить личными номерами в рабочих вопросах… А я, к сожалению, не тиран, чтобы кого-то принуждать…
Я: Точно не тиран? Мне кажется, вы себя недооцениваете.
Приставун Дранбергский: Думаешь? Поверю твоей оценке на слово. И хватит уже мне выкать.
Я: На «ты» обращаюсь только к семье и близким друзьям, так что без вариантов…
Приставун Дранбергский: То есть мои синяки по твоей вине, близкое знакомство в учебной аудитории, даже индивидуальный урок по гимнастике – ничего не значат? Вита, мы ведь так много пережили вместе!
Переигрывает… Поняла, что улыбаюсь, едва сдерживая смех. И уверена, что у Маркуса тоже улыбка до ушей…
Приставун Дранбергский: Кстати, как тебе пирожные? Их сделали по индивидуальному заказу. Даже сам не успел попробовать.
Закатила глаза.
Я: Спасибо, очень вкусные. Жаль, что не успели, многое потеряли.
Приставун Дранбергский: Если ты угостишь, я смогу наверстать. Пригласишь?
Куда пригласить? Ко мне домой?!
Я: А как же ваше обещание не видеться со мной до финала?
Приставун Дранбергский: Не видеть тебя тяжело, я явно себя переоценил. Давай посидим, попьем чай с пирожными, м?
Я: С плавным переходом в завтрак?
Приставун Дранбергский: Там как сама решишь, я точно возражать не стану.
Я: Маркус, давайте, я просто пришлю вам пирожные курьером?
Приставун Дранбергский: Эх, а счастье было так близко… Не надо, ешь сама. Я соврал – купил столько же Азе, так что попробовать успел, мне перепала целая половина шоколадного дорна.
Я: А остальные? Там же штук двенадцать! Ребёнку нельзя столько сладкого.
Приставун Дранбергский: А ты, оказывается, немножко зануда… Мне нравится. Азе я отдал полтора пирожного, а остальные спрятал в холодный шкаф, заботливая моя.
