Во всяком случае, пока они есть, - мрачно подумал верховный адмирал.

Теперь он наблюдал, как его флагман приближается все ближе и ближе к эскадрам Церкви, и почувствовал, что снова внутренне напрягся.

Что бы ни случилось, этим ублюдкам будет хуже, чем они могли себе представить, - сказал он себе.

***

Ведущие церковные галеоны начали стрелять.

Дальность стрельбы все еще была большой, особенно для неопытных орудийных расчетов, стреляющих в условиях такой плохой видимости. Гром и молнии их бортовых залпов разорвали ночь, но почти все их двадцатипятифунтовые и двенадцатифунтовые ядра без вреда упали в море, и чарисийцы не отвечали на них. Они плыли сквозь брызги, вздрагивая от глухих звуков кувалды, когда случайный выстрел действительно поражал один из их кораблей. Однако большинство ведущих чарисийцев были специально построенными кораблями с тяжелым каркасом и толстыми обшивками настоящих военных кораблей. Слабый церковный порох и более легкие ядра не могли сравниться с их прочностью.

Тут и там в воздухе над кораблями просвистели ядра или пробили марсели, как невидимые кулаки. Срезались ванты, и моряки бросились вверх, чтобы соединить разорванные снасти. Несколько ядер - очень немногих, более удачливых, чем их собратья, - нашли цели из плоти и крови. Двадцатипятифунтовое ядро пробило сетку гамаков на юте "Армака". Один из расчета карронады упал без звука, когда его голова исчезла, и еще двое мужчин из того же орудия упали, корчась, когда их кровь покрыла доски.

Группа раненых поспешила вниз, к ожидающим хирургам и целителям, и один или двое из людей флагмана беспокойно переглянулись. Большинство, однако, просто стояли там, наблюдая за вспышками вражеских орудий, и ждали. Верховный адмирал мог слышать, как по крайней мере некоторые из них презрительно комментировали недостаточную точность церковных артиллеристов, и он обнаружил, что ухмыляется, когда один седовласый командир-артиллерист повернулся спиной к этим артиллеристам, спустил штаны и помахал врагу голыми ягодицами.

Раздался взрыв смеха, смешанный с криками и некоторыми невероятно непристойными предложениями о том, как улучшить оскорбление, и командир орудия удвоил свои усилия. Конечно, это было неприемлемо, и сердитый выговор офицера его дивизиона быстро напомнил ему о его собственных обязанностях, но Лок-Айленд сомневался, что сердце молодого лейтенанта действительно хотело этого.

***

- Думаю, что они просто тратят порох и ядра, Арналд, - тихо сказал Харпар, наблюдая, как стреляют его ведущие корабли, и его флаг-капитан пожал плечами.

- Не сомневаюсь в этом, милорд. С другой стороны, отсюда их никак не остановить. Возможно, им повезет, если уж на то пошло, - они действительно убьют одного или двух чарисийцев, может быть, даже собьют рею. И, честно говоря, я бы предпочел, чтобы они стреляли, даже если они ни во что не попадают, чем терзать себя беспокойством. Кроме того, - его зубы слабо блеснули, отражая далекие залпы, - еще через двадцать минут они будут достаточно близко, чтобы во что-нибудь попасть.

***

Медленное, неуклонное сближение двух флотов полностью отличалось от первоначального столкновения. На этот раз засады не будет. Никакой внезапной неожиданности в виде артиллерийского грохота среди ночи. На этот раз обе стороны знали, что будет дальше, и церковные артиллеристы начали достигать больше попаданий по мере того, как дальность стрельбы медленно, но непрестанно сокращалась.

Грохочущий звук и хор криков спереди сообщили Лок-Айленду, что по крайней мере одно ядро из церковной канонады наконец-то прошло. Возможно, оно нашло открытый оружейный порт, - подумал он, - или, возможно, дальность стрельбы упала настолько, что даже церковный порох начал пробивать борта его кораблей.

Он взглянул на Силмана Бейкира. Лунный свет теперь лился сквозь разрывы в облачном покрове, превращая паруса в полированную оловянную посуду, и капитан "Армака" стоял неподвижно, прищурив глаза, измеряя дальность, оценивая огневые дуги, выискивая промежутки между вражескими кораблями. Пальцы его правой руки медленно, ритмично барабанили по ножнам вложенного в них меча. Еще одно ядро разорвало сетку гамаков на середине корабля. Оно убило морского пехотинца, прогрызло двухдюймовый полукруг в задней части грот-мачты, а затем улетело в темноту где-то на дальней стороне корабля.

Бейкир даже не вздрогнул. Он просто стоял и ждал, и Лок-Айленд почувствовал внезапный прилив тепла - привязанности - к своему щеголеватому невысокому капитану флага.

И все же расстояние падало. Бушприт "Армака" торчал впереди, нацеленный, как копье какого-нибудь рыцаря, но не на другого рыцаря, а на сплошной горный хребет из залитого лунным светом полотна и ожидающих бортов. Орудийные порты начали мелькать перед ним - десятки, сотни. Ядро просвистело в воздухе, ударило в нос корабля, разорвало паруса. Еще больше членов его команды пало, раненых или убитых, и другие люди заняли их места. Хваты стянулись на рукоятках, на рейках трамбовок. Костяшки пальцев побелели, тут и там губы шевелились в безмолвной молитве, и все равно расстояние падало.

Даже Лок-Айленду казалось невероятным, что так много орудий могут выстрелить так много в одну цель, не разорвав "Армак" на куски. Глухие звуки становились все чаще, громче. Полетели щепки. Еще больше мужчин закричали. Фок-мачта свесилась за борт. Одна из карронад передней палубы получила прямое попадание, и ее лафет развалился, разбросав смертоносный слой осколков по палубе.

И затем, наконец, его флагман - по-прежнему без единого выстрела - начал физически прокладывать себе путь через промежуток между двумя церковными галеонами.

***

Харпар наблюдал, как ведущий чарисиец приближается, как какой-то освещенный луной, неудержимый джаггернаут. Его артиллеристы били по нему - он знал, что это так! И все же он казался неуязвимым, непобедимым. Он видел, как в его парусах появились дыры, а море вокруг него разрывалось и раскалывалось, когда тонны железа вспенивали его поверхность. По крайней мере, некоторые из этих выстрелов должны были попасть в него, должны были убивать и калечить его людей.

Затем его фок-брам-рея рухнула, как срубленное дерево, и он затаил дыхание, ожидая увидеть, как он наконец отвернет, очистит свой собственный борт, чтобы ответить своим мучителям.

Но он этого не сделал. Он просто продолжал приближаться, и он почувствовал, как в нем зашевелилась глубокая, бесформенная эмоция. Он не испытывал страха, но все же это было что-то близкое. Страх, возможно. Он видел битву. Он знал, какая железная дисциплина требуется, чтобы выдержать такой удар - видеть, как гремит столько пушек, обрушивая на тебя свою ненависть, - и все равно продолжать наступать. Он знал, что видел... и он уже чувствовал, какую жестокую цену придется заплатить за мужество и дисциплину его собственным людям.

Железный ураган обрушился на нос "Армака" как раз в тот момент, когда он проходил между КФБ "Холи уорриор" и КФБ "Крусейд". Он исходил еще от третьего галеона, лежащего почти прямо поперек его собственного пути, и вся его фок-мачта закачалась, а затем рухнула вниз, врезавшись в воду рядом. Верхушка его грот-мачты полетела вместе с ней, и с носа послышались новые крики и вопли. Двое из его лейтенантов упали, и Силман Бейкир посмотрел на своего первого лейтенанта.

- Вы можете стрелять, мастер Викейн, - сказал он.

***

Харпар вздрогнул, когда ведущий чарисиец наконец выстрелил.

На мгновение ему показалось, что корабль взорвался, поскольку оба бортовых залпа вспыхнули одновременно. Но даже подумав об этом, он понял, как ошибался. Несмотря на удары, которые он получил во время этого долгого, медленного, ужасного подхода, в его стрельбе была ядовитая точность. Его орудия грохнули на две стороны, карронады спардека стреляли в унисон с более тяжелыми орудиями орудийной палубы под ними, и на их точность было страшно смотреть.