Сейчас, спустя почти полтора земных года, я с трудом вспоминаю старт. Признаться, вспоминать, особо, нечего!

Не было ни грохота могучих ракетных двигателей, от которого каждая клеточка в организме готова выскочить со своего места и бежать, куда глаза глядят, ни перегрузок, готовых расплющить моё тело, как не было заметных вибраций и коверкающего голос радиообмена. Никто мне не сообщал, что «прошло отделение второй ступени», как, в общем-то, не было и самой второй ступени, не говоря уже про её отделение.

«Альбатрос» медленно, будто океанский лайнер, и совершенно бесшумно, как облако, отделился от стартовой площадки, подобрал «ноги» стояночных опор и начал плавно разгоняться. Перегрузка, если так можно назвать «полторы Жи» – почти не ощущается, если не вставать с кресла. Вот, только что, за маленьким круглым оконцем-иллюминатором были видны здания и сооружения космодрома «Причальный», вот они качнулись и медленно уплыли вниз, как при трогании с места самого обыкновенного поезда с хорошим машинистом.

Просто корабль покинул «Причальный» и не торопясь отправился в «плаванье». У нас – у меня и «Альбатроса», не было причин торопиться, чтобы набрать первую космическую до того, как закончится топливо. Мы не стали задерживаться на околоземной орбите, а, продолжая разгон, сразу помчались по маршруту.

Больше нет требований строго выдерживать заданную скорость в «одиннадцать и две» километров в секунду. Электростатический двигатель, потребляя совершенно мизерную энергию, позволяет разгоняться или тормозить хоть постоянно. Кстати, этот режим создает вполне комфортную жизнь без невесомости: пока идёт ускорение около десяти метров в секунду, на борту корабля – вполне, земные условия. Половина пути пройдена – несколько минут невесомости, пока разворачиваемся и – начинаем торможение с теми же «перегрузками» в одну «жи»…

Корабль, подобно своему тёзке-птице, может лететь, не расходуя тонны ядовитого ракетного топлива и не «плющит» космонавтов перегрузками. Да и дальность полёта его практически ничем не ограничена, космос весь пронизан самыми разнообразными полями, электромагнитными в том числе. Всегда есть обо что опереться!

Мой рейс можно считать самым обычным: нужно перевезти на Плутон оборудование, подобрать площадку, смонтировать всё, отладить и – домой!

Впрочем, некоторое отличие всё-таки есть: возвращаться придётся «налегке» – «Альбатрос» останется на Плутоне, а я, лётчик-космонавт Котов Леонид Петрович…

Впрочем, об этом – пока рано!

Итак, я почти полтора года на корабле. Лететь так долго по всем правилам разрешается лишь большим экипажами, минимум – из трёх членов. Но не в моём случае. «Альбатрос» – корабль особый. Тут, признаться, и одному-то – делать нечего. Всё, что можно поручить автоматике – уже полностью переложено на её «электрические плечи».

Она следит за траекторией, состоянием узлов, механизмов, аппаратуры, состоянием груза, климатом в отсеках… Даже за моим состоянием здоровья! Временами мне кажется, что за моим состоянием следит даже излишне внимательно…

Чтобы как-то скоротать время, я делаю «обход территории». По нескольку раз в «смену» обхожу весь корабль. «Смена» – очень уж условное название, ведь на корабле я один, сменить меня, соответственно, некому.

Столь длительный полёт выполнять в одиночку – тяжело. Не физически, нет. Тут как раз не переломишься! Морально – чертовски тяжело! Поговорить – не с кем, хотя бы парой слов перекинуться…

Сеансы связи становятся какими-то «неживыми». Между вопросом и ответом проходит столько времени, что успеваешь забыть, о чём спрашивал…

В детстве, когда мы беседовали с отцом о размерах Вселенной, мне казалось, что скорость света – это очень быстро. Сейчас – не кажется! Задержка сигнала становится настолько ощутимой, что проходит несколько часов, пока получишь ответ на вопрос, возникает ощущение, что и свет, и радиоволны – еле шевелятся, а не несутся в пространстве со скоростью триста тысяч километров в секунду…

Корабль уже полтора года служит мне и домом, и местом работы, и всем остальным… Если кому-то интересно, могу рассказать о его устройстве.

«Альбатрос» – корабль большой…

Если говорить цифрами, то его диаметр превышает сто пятьдесят метров, а высота – сорок семь метров с небольшими «копейками». Нижнюю часть занимает двигатель, если его, конечно, можно так назвать. По сути, вся наружная стенка является пластиной большого конденсатора, на которую подаётся заряд в несколько кулонов. Второй пластиной этого «конденсатора» является любой космический объект, имеющий заряд. На первом этапе полёта таким объектом является Земля, а потом – любой другой, будь это Солнце, Марс или любой другой. Меняя величину подаваемого заряда, можно менять тягу.

Энергию для двигателя корабль черпает прямо из окружающего пространства, по нескольким каналам. Это и наведённая ЭДС магнитных полей, и выработанная панелями солнечных батарей, и другие источники. Заметный вклад в пополнение энергетических запасов приходит и от тех самых жёстких излучений, которыми пронизано практически всё космическое пространство. Вся энергетика корабля имеет четырёхкратное дублирование на случай отказов.

Рядом с энергетическим отсеком – «Колхоз». Так назвали техники, монтировавшие в корабль оранжерею, плантацию хлореллы и универсальную мини-ферму. «Колхоз» – совершенно уникальный комплекс, обеспечивающий меня и свежим мясом, и рыбой, а также дающий возможность выращивать полноценную «ботву» – овощи на органическом удобрении, получаемом из водоёма с карпами, получаются не хуже тех, что растут на огороде.

Рядом с «Колхозом» – грузовой отсек. Захожу я в него не часто. В нём скучно, ящики с оборудованием, которое мне предстоит смонтировать и испытать, когда буду на Плутоне и воздух – сухой и холодный.

Следующий ярус «Альбатроса» полностью выделен для научной аппаратуры. По наружному контуру установлены антенны различного назначения. Они позволяют вести детальную разведку на миллионы километров вперёд и заметить малейшую угрозу для корабля. Даже небольшой метеорит, который не смог бы даже поцарапать стекло иллюминатора, и то не останется незамеченным!

Наконец, моя каюта, рядом – рубка и холл. Ничего общего с привычными корабельными интерьерами эти помещения не имеют, особенно холл. Места они занимают много, но тут это неудивительно: на «Альбатросе» скупиться на место – незачем. А если вспомнить, что во всём корабле – я один…

Каюту устроили, видимо, чтобы как-то разнообразить мой быт. Мне бы вполне хватило небольшого топчана и нормального светильника для чтения. Так нет же! Полноценная спальня, которой мог бы позавидовать какой-нибудь пижон из дорогой гостиницы.

Рубка – даже отдалённо не напоминает рубку подводной лодки или океанского лайнера. Да, сюда стекается вся информация о корабле, его системах, обстановке вокруг…

Вот про органы управления надо сказать отдельно! Вроде вполне нормальная «ручка», знакомая любому лётчику, но, увы, она сейчас бесполезна! Управлять «Альбатросом» вручную – практически нереально! Можно лишь задать «очень общее направление» или, правильнее сказать: «заявить о намерениях». От человека зависит очень мало. Управление «Альбатросом», в основном, лежит на компьютере, мало чем отличающемся от того, что устанавливаются на серийных машинах. Впрочем, отличия, конечно, есть! Его строили более «прытким» и надёжным: особые задачи требуют особой техники!

А вот холл – по большому счёту, несостоявшийся «Колхоз»! Здесь вполне можно было расположить два десятка кают, если бы экипаж составлял не один человек, а компания посолиднее. А так – получилось просто огромное помещение, в котором можно было бы хороводы водить, но сейчас оно пустовало. Я иногда в него захожу, когда возникает желание размяться.