Четыре.

В последний момент обнаружится техническая неполадка?

Три.

Президент срочным указом отменит полёт?

Два.

Юрка передумает и не полетит?

Один.

Аля проснётся?

Пуск.

На затёкших ногах Аля вышла в сад, опустилась на пригорок под яблоней, закрыла лицо ладонями, уткнулась лбом в землю.

Так она сидела до глубоких сумерек, пока не скрипнула калитка.

Подскочив как от разряда тока, Аля выбежала на дорожку. Перед ней стоял будто бы постаревший Юрка.

И только через минуту мозг распознал Павла.

– Прости, я без приглашения, но в прошлой жизни ты сказала, что эта калитка открыта для меня всегда.

– Да, проходи, конечно, я поставлю чайник, – хрипло отозвалась Аля. – Гриша!

– Ты сейчас сбежала с того холма как на выпускном, помнишь? Ты кружилась в белой юбке на фоне звёзд и звала меня прогуляться по млечному пути.

– Юра прогуляется за нас обоих, – Аля попыталась улыбнуться, но вышло плохо.

– Так далеко они не залетят.

Паша смотрел ей в глаза и тепло улыбался, а у неё не осталось никаких сил: ни любви, ни гнева.

– Какие люди! – пробасил с крыльца Гриша. – «До чего техника дошла! Вашу маму и там, и тут передают».

– Это всё аэротакси, – рассмеялся Павел.

И они пили на веранде чай, ели клубнику и кислую вишню. И пахло мятой, свежо и пронзительно до слёз.

Но слёз больше не было.

Аля смотрела на свои перепачканные соком пальцы и видела их впервые. Впервые вдыхала июньский вечер и мелкими глоточками пила сладкий крепкий чай.

Они очутились в будущем, которого никогда не предполагали. Здесь жизнь началась заново. Будто смерть кончилась жизнью, и больше уже ничего не страшно.

Аля поднялась на балкон и облокотилась о перила. Рассвет подпалил восточный край неба. Паша бесшумно поднялся по лестнице и замер рядом.

– Ты стояла на этом самом месте с новорождённым Юрой на руках и сказала, что на небе появилась новая звезда.

– Он сейчас летит к ней, – с лёгким сердцем ответила Аля.

– Там небо затянуто тучами и другой Паша не отпустил руки другой Али, – он помолчал и едва слышно добавил: – Там Юра наш сын.

Аля долго смотрела на звёзды и наконец ответила:

– Он больше ничей сын. Он вырос.

– Ты права. А мне стоит держаться от вас подальше.

– Это что ещё за глупости? – расхохотался незаметно поднявшийся Гриша. – Боишься заревную?

– И будешь прав, – прямо взглянул ему в глаза Паша.

– Она полжизни тебя любила, – согласился Гриша. – Пока не выросла.

– А я?

– А ты всю жизнь не видел её за звёздами, а теперь космос выплюнул тебя на Землю, и, кроме нас, у тебя здесь никого нет.

– А ты?

– А меня он выплюнул на двадцать пять лет раньше, и вот что я тебе скажу: мы застряли не на самой плохой планете. Ты просто не знаешь её, но если захочешь, мы с Алей вас познакомим.

– А как же?.. – растерялся Паша.

– Нам уже сколько лет? Думаешь, наша дружба не выдержит этой проверки? Купим тебе палатку полегче, ботинки поудобнее и отправимся на Алтай.

Аля смотрела на них, и от улыбки у неё болели щёки. Щёлк, щёлк, щёлк – кусочки мозаики занимали свои места.

Она положила руки ребятам на плечи и прошептала:

– Оказалось, Пашкина планета – Земля.