Когда мы вернулись в дом, обед уже подошел к концу. Ренат и Света ушли домой, а мы с Владом помогли убрать со стола и помыть посуду. Вскоре перед нами встала неразрешимая и глубочайшая по своей сути проблема.

Безделие.

Ну серьезно, чем можно заняться в практически безлюдном поселке, расположенном посреди Нигде?

– Сходите прогуляйтесь, – Юлия Владимировна будто прочла мои мысли. – Осмотрите окрестности. Вдруг встретите кого-нибудь вашего возраста?

Насчет последнего я сильно сомневался. Вряд ли здесь водятся подростки младше шестидесяти (Ренат со Светой не в счет).

Впрочем, идея с прогулкой была не такой уж и плохой. Полежать на пятой точке со смартфоном в руке можно и вечером. А днем свежий воздух еще никому не повредил. Я вообще считаю, что жителям городов время от времени нужна детоксикация от урбанистической суеты. Такая, чтобы вдохнуть полной грудью запах свежескошенной травы с примесью навоза, сжевать пару-тройку ягод без ГМО с окрестных кустов, по-дружески обнять местную корову за рога, наблюдая рассвет, и наконец понять, насколько прекрасна эта жизнь.

Правда, прекрасна она лишь в том случае, когда точно знаешь, что через пару недель поедешь обратно в город.

В общем, мы отправились на разведку.

– Походу, это школа, – заключил Влад.

Мы стояли перед приземистым трехэтажным строением, на которое наткнулись буквально сразу же, как только спустились на пару кварталов ниже Лесной улицы. Стоит сказать, что людей на улицах почти не было. Две с половиной старушки да какой-то местный пьянчуга – вот все, кто нам встретились. Действительно, город-призрак. Пардон, поселок-призрак.

В своем нынешнем виде здание школы представляло интерес разве что для любителей декадентского упадка. Ветхое и обшарпанное, оно печально зияло темными окнами-глазницами. Один бок у него был неестественно скошен. Того и гляди, обвалится.

– По-моему, это когда-то было школой, – поправил я. – Зайдем?

– Пошли.

Внутри здание выглядело не лучше, чем снаружи. Слой пыли, мусора и разломанной мебели покрывал коридор. При каждом нашем шаге раздавался характерный хруст. У стены валялась бывшая доска почета, на которой еще сохранились потертые фотографии учеников. Улыбающиеся лица излучали гордость и наверняка не могли даже предположить, что в будущем будут украшать собой разруху родной школы.

Было ясно, что учиться тут в ближайшее время никто не собирался. Более того, этим здесь не занимались как минимум последние пару лет.

Из чистого любопытства мы заглянули в один из классов. Там, на удивление, почти не было мусора, а обстановка и вовсе казалась неизменной с тех пор, когда отсюда ушел последний ученик. По-прежнему в три ряда стояли под слоем пыли парты, а в шкафу позади них валялось несколько книг. Парты были еще старого советского образца, где стол и стул соединены вместе. Такие мне раньше видеть не приходилось. Даже в нашей (такой же провинциальной) школе уже давно использовали современные столы. Я попробовал усесться за одну из парт и едва смог втиснуть под нее свои длинные ноги. Удивительно неудобно, не представляю, как дети целыми днями за такими сидели…

Тут я заметил на сиденье рядом с собой разорванный пополам букварь. Самый обычный букварь для первоклашек со стандартным ухмыляющимся карапузом на обложке. Поначалу я даже не обратил на него внимания, но затем аккуратно взял обе половинки желтоватой бумаги и присмотрелся к обложке.

– Ты погляди, – я передал обложку Владу.

Карапуз оказался вовсе не таким стандартным. Очевидно, кто-то из местных воспитанников, не обделенный художественным талантом, решил немного подрихтовать обложку. Простым карандашом карапузу пририсовали рога и копыта, а сзади добавили не то развевающийся плащ, не то крылья. Также неизвестный художник поработал с глазами и лицом, из-за чего незатейливая улыбка карапуза превратилась в нехорошую ухмылку, а рот наполнился множеством острых клыков.

– Талантливо сделано, – вынес вердикт Влад.

– Да уж, кто-то потратил на это немало вре…

Я осекся, потому что в коридоре что-то с силой грохнуло. Мы вздрогнули.

– Что это? – прошептал Влад.

– Не знаю…

Я поднялся на ноги. Сверху послышались торопливые шаги, словно ребенок пробежал по полу этажом выше, прямо над нашей головой. В глубине здания кто-то явственно хихикнул.

Несмотря на летнюю жару, меня потихоньку пробрал мороз. До сих пор мы считали, что в заброшенном здании школы больше никого нет. Но все могло быть иначе. Если тут проживают какие-нибудь местные бомжи или беспризорники, нас могут ожидать серьезные проблемы. Про вариант с бестелесными обитателями заброшки я вообще старался не думать…

Мы осторожно пробрались к дверному проему и украдкой выглянули в коридор.

– Вроде пусто, – сообщил Влад.

– Тогда ноги в руки и вперед.

Благо, мы все еще были на первом этаже и не успели далеко отойти от выхода, поэтому на улицу выбрались без особых проблем. Я говорю «без особых», потому что Влад у самой двери споткнулся и улетел в кучу мусора. Пришлось возвращаться и вытаскивать друга из западни.

Когда мы уходили, мне послышался чей-то голос, разнесшийся по коридору. Мы переглянулись и ускорили шаг, оставляя здание школы позади. Пусть призраки прошлого – если они там есть – пребудут в тишине и покое.

– Ладно, куда теперь? – отряхнувшись, спросил Влад.

После недолгих обсуждений решили сходить и посмотреть на завод. Никто из нас еще никогда не видел вживую такое индустриальное чудо. Стоило взглянуть на градообразующее предприятие, хотя бы для общего развития.

Вблизи индустриальное чудо разочаровало.

– Здесь ничего нет? – вопрос Влада повис в воздухе.

Мы стояли посреди огромного пустого помещения, бывшего когда-то одним из корпусов завода. Когда-то тут было оборудование и станки, но сейчас остались лишь куски арматуры, торчавшие из бетонного пола, да провода, что свисали с потолка. Больше всего оно напоминало ангар для самолетов, я такие пару раз в интернете видел.

Странное ощущение – стоять посреди чего-то величественного, но совершенно нефункционального. Завод представлялся телом, из которого извлекли все внутренности – и душу в придачу. В каком-то смысле весь поселок производил такое впечатление.

– Ладно, пошли уже потихоньку обратно, – сказал я после того, как мы прогулялись по ангару до противоположной стены. – А то войдем во вкус. Будем потом с Женькиным братом по заброшкам шариться да цветмет на досуге собирать…

Зато на улице нас ждал сюрприз.

– Эй! – окликнули нас, когда мы покинули стены завода.

Мы оглянулись по сторонам, но никого в пределах видимости не обнаружили.

Тут кусты слева от нас зашевелились, и из них выкатилась… старушка.

Та самая, что приходила сегодня к нашему дому.

Вернее, мы думали, что это старушка. Но чем ближе она подходила, тем яснее становилось, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. Одета она была в какой-то потрепанный коричневый балахон, а голову до самых глаз прикрывал платок – все это сильно искажало возраст. Вероятно, сделано это было специально, в целях, так сказать, конспирации. Как только тетка приблизилась, мы увидели, что на самом деле ей нет и тридцати. Лицо имело соколиный профиль и было серьезным, даже слишком, а выпученные до предела глаза горели каким-то нехорошим огнем. Честно говоря, весь ее вид намекал на то, что наша собеседница не совсем в адеквате.

Мы с Владом отступили на шаг назад, но первая же фраза тетки заставила нас остановиться.

– Вы – родня Владимира Макаровича? – в лоб спросила она.

Никто из нас не произнес ни слова – наверное, от удивления. Откуда эта чокнутая знает, к кому мы приехали?

Тетка не стала дожидаться подтверждения. Воровато оглядевшись по сторонам, словно в любой момент ожидала нападения, она подалась ближе к нам. На нас дохнуло запахом пота и каких-то старых тряпок. Я с трудом сдержался, чтобы не скривиться.