– Ничего страшного, – произнес я в ответ.
Надежда поднялась с лавочки, подошла ко мне и продиктовала нужную комбинацию.
– Я думаю, вы с легкостью ее запомните.
– Конечно, – произнес я, – не вопрос.
«Такую комбинацию цифр вряд ли забудешь теперь», – произнес я про себя, тыкая пальцем в щиток домофона. И кто только придумал такой пароль? Явно этот человек был с тонким чувством юмора, потому что в итоге получалась незамысловатая тема из фильмов-триллеров: А6Д668 и точка. Ну вот домофон запищал и створки в темную пещеру раскрылись.
– Подымитесь! – произнес я, обратившись к девушке на правах нынешнего хозяина своей новой берлоги. А она, словно рак отшельник попятившись назад, отвергла такое мое предложение вежливости, сославшись на занятость.
– Хорошо, хорошо, – сказал я и, вежливо откланявшись, скрылся за дверью подъезда, а Надежда поспешила прочь по каким-то неотложным делам, и в дальнейшем мы с ней общались по деловым и всем остальным вопросам исключительно по телефону, минуя личные соприкосновения.
Быстро забравшись на нужный этаж, я никак с первого раза не мог справиться с замудренным замком входной двери, и тут еще эта соседская собака с верхних этажей своим звонким лаем на весь подъезд то и дело сбивала меня столку, заставляя каждый раз отвлекаться от моей первостепенной задачи и обращать взор на неугомонный звонок этой настырной псины. И, слава богу, ее хозяйка наконец-то ее угомонила.
– Шерри, замолчи! Сию же минуту прекрати ворчать, – приказала она родному питомцу сердитым голосом.
А та продолжала звонить на весь подъезд, отзываясь громким эхом, глядя на меня и не смея спускаться ближе пяти ступенек.
– Кому я сказала? – повторила женщина в годах своей вредной псине карликовой породы. И та, глянув на хозяйку с недовольным взглядом, все же одумалась и решила ненадолго замолчать.
«Вот и ладно», – подумал я и продолжил бороться с вредным замком в мою крепость. А женщина пристегнула поводок к ошейнику и, взяв собачку на руки, спустилась вниз, не отводя от меня взгляда. Я в тот момент даже подумал, что она вот-вот прожжет мне спину.
– Здравствуйте! – произнес я ей, не выдержав такого напряжения, и она, спускаясь на нижний этаж, как ни странно, тоже поздоровалась в ответ. Надо же, первый раз со мной в столице поздоровались в ответ. Вот это дом, вот это гостеприимство, вот это я удачно попал… В конце концов я все же подобрал нужный мне ключик из связки, дверь в мое царство тишины и покоя распахнулась и я вошел внутрь, начиная забывать обо всем из моей цыганской жизни, в том числе и про ворчливую собачонку, и про приветливую соседку. Теперь каждый сам по себе. «Супер, все просто супер», – повторял я раз за разом, обходя данные хоромы. Только один был минус этих палат (по-другому и не назовешь эту шикарную квартиру) – это то, что балкончик был для меня не в зоне доступа, так как комната, можно сказать, с терраской, была не только запечатана, но и закрыта на висячий замок. Странно видеть такие вещи в нашем двадцать первом веке, да еще и в Москве. Но еще раз повторю и не буду этого скрывать: что за такие деньги можно и потерпеть некоторые неудобства, тем более в остальном такие квадратные метры выглядели идеально и без всяких там изъянов. Газ, раздельный санузел, а потолки такие высокие, что нужно было ставить стремянку, чтобы прикоснуться к лампочке, и так далее.
Впереди меня ждал отпуск! И вот он настал – целый месяц счастливых деньков. «На море в этом году не поеду», – решил я тогда. А чтобы не терять время попросту, в первый же день отдыха я собрался, съездил и забрал своего котика, который, можно сказать, достался в наследство, – моего друга, члена прайда, моего черного кота. Кстати, я его так и звал: добрый черный кот. И, скорее всего, это ему нравилось, я так думаю, потому что на это прозвище он откликался с первых же дней его жизни. В поезде, пока мы добирались с ним до места, он вел себя пристойно, не сразу все поняли вокруг, что со мною едет мой пушистый друг. А когда добрались и были уже в квартире, то на правах полноценного хозяина он все обглядел и обнюхал. Только вот, когда он подошел к запертой двери запретной комнаты, шерсть зашевелилась у него по всему туловищу и распушился хвост, и я даже не успел среагировать, как тот помочился на порог.
– Ну ты чего, Черный? – вскрикнул я тут же.
А тот лишь фыркнул в ответ и как ни в чем не бывало скрылся за углом другой комнаты, моей спальни. Вздохнул я и больше ничего не сказал. В конце концов, я сам виноват. С дороги даже лоток не приготовил и не покормил своего любимца. Вот и результат. После, конечно, я разделся и все убрал. Приготовил нам ужин и показал Черному лоток, определив его в туалете, и в тот день все устаканилось, и мы пошли спать в теплую постельку, где мой питомец расположился на своем излюбленном месте, а именно у моего изголовья, на мягкой пуховой подушке. Так пролетели два или три дня в полном умиротворении, пока по ночам мне не начали сниться кошмары, от которых я просыпался в холодном поту и больше не смел засыпать, обдумывая увиденное. Мне кажется, если бы не Черный в те дни, то я себя чувствовал бы просто разбитым корытом, а так, пытаясь меня хоть как-то успокоить, мурча, он слизывал весь негатив у меня с головы. Но все равно наступало время бессонных ночей, потому что начали происходить непонятные вещи с моим разумом, да и вообще…
Горела моя древняя татуировка огнем, не давая мне покоя ни днем, ни ночью. То Черный просыпался посреди ночи и сидел, как страж, перед дверью до самого утра, то вообще докатилось до того, что по ночам я начал слышать шепот и постукивание копыт, как при чьей-то ходьбе. Будто в соседней комнате конюшня, а не людское помещение. Короче, глюки наполняли мое пространство со всех сторон. Не траванулся ли я чем-то? Может, съел что-то не то, потому что перло от страха и воображений в голове в полной темноте вокруг просто нереально, и вроде бы не наркоман и давно не баловался алкоголем, а тут такое. Мистика, однако. Хоть священника вызывай и освящай тут все на хрен, ибо холодные мурашки сковывают все твое тело и не дают тебе встать, чтобы даже сходить в туалет, а если у тебя энурез, так вообще пиши пропало, и на утро ты – посмешище для всех. Потом доказывай, что ты – не осел. «А вдруг это все взаправду, и никакие это не глюки?» – внезапно пронеслась ужасная мысль у меня в голове, и сразу целая стая кошек кинулась мне на грудь, терзая мою душу коготочками, обтачивая их с наслаждением, словно моя душа и тело – какой-то там молоденький дубок. И все же как теперь мне быть? Не буду же я все время здесь сидеть, поджав хвостик, – так и отпуск пройдет. И это стало, по сути, моим главным аргументом в принятии моих дальнейших решений и действий. Каждую ночь, в основном после полуночи, происходило то же самое. Вконец соседи напрочь обнаглели, что не стесняясь, включали телевизор и, щелкая каналы, смотрели музыкальные клипы. Тут я не выдержал. Откинул одеяло, встал с кровати и, взяв кота, сидевшего, будто сторожевой пес, неподвижно напротив двери, швырнул его на мягкую кровать, где давеча лежал сам. Затем, вооружившись настольной лампой, вышел из комнаты. И каково было мое удивление, когда я увидел, что заколоченная на большие гвозди и запертая на висячий замок дверь в соседнюю комнату вскрыта и там горит свет и как ни в чем не бывало работает телевизор. А с кухни доносилась невыносимая вонь какой-то варки. Я прижал нос и, минуя комнаты, прошмыгнул на кухню – и обалдел. На плите стояла столовская алюминиевая кастрюля на пятьдесят литров, еще советских времен, и там что-то кипело. Я взял тряпку с батареи, поднял крышку и при этом чуть не обжегся об нее в порыве страстей. И тут у меня, если честно, подкосились слегка ноги от увиденного. Вряд ли в кастрюле готовилась человеческая еда, да еще с нереально ужасным душком, который показывал мне наяву, что это точно никакой не сон. И вообще какой нормальный человек станет посреди ночи варить козьи головы и копыта вместе с шерстью? Явно это был не холодец. Я с ужасом швырнул крышку обратно и, подойдя к двери запретной комнаты, пнул ту ногой, чтобы застать врасплох всех тех, кто бы там ни находился. А там – необъяснимо, но факт – сидела на угловом диване бронзового цвета молоденькая дева, с головой укутанная в плед, и, уставившись в допотопный ящик, смотрела по нему современные клипы, а на меня – никакой реакции, ни в прямом, ни в переносном смысле.
