— Веронике было бы проще выбрать из двух вариантов.

— А кто сказал тебе, что ей должно быть просто? Просто только кошки родятся. Свою жизнь нужно строить через сомнения и трудные выборы. Иначе ничего путного не получится. Я в своей жизни принимала много решений. Одни были правильными, другие — нет. Но это были мои решения, и я научилась нести за них ответственность.

Чувствовалось, что ворон не согласен со мной. Меня же занимал Бандерлог. Я устала. И споров с девочкой мне вполне хватило, чтобы ввязываться еще и в дискуссию с Кирсом.

— Гуру Кирс, вот ты сказал, что решать должна я. Сам же не захотел мне помочь, подсказать правильное решение. Если подумать, это тоже было жестоко. Но правильно. Каждый должен нести ответственность за свои слова и поступки.

— И ты переложила решение на нее. Умно.

Ворон только что не смеялся в голос. Но я оставалась серьезной.

— Да. Я решила, что это правильно. Мое решение и моя ответственность. Если она вернется, разбираться с ней снова буду я.

Кирс не ответил. Посидел немного, глядя на меня, а затем прикрыл глаза. Согласился? Или понял, что мне нужна хотя бы маленькая передышка?

Хотела пойти в свою комнату, но поняла, что усну. Бандерлог, конечно, может ждать сколько угодно, не приближаясь без моего разрешения к Рубежу, но нужно же и совесть иметь. Он учитель, да еще и вкусняшек мне должен принести…

К рубежу кто-то приближался. Со стороны Земли. Да сколько же можно? Только Веронику проводила! Бандерлог на подходе!

— Светлого дня, путник!

Рывок — и черноволосый красавчик влетает на крыльцо.

— И тебе светлого, мия Юнта!

— Как твой бизнес, мин Гремесо?

Он уже проходил через Рубеж — из магического мира на Землю. Быстро вернулся!

— Спасибо, мия Юнта, все отлично!

Указав рукой на столик, я уселась в кресло, к счастью, напротив него, а не рядом, как в прошлый раз. Хватит с меня стрессов.

Он тоже сел, и тут же начал доставать из рюкзака какие-то железки.

— Это что?

— Украшения для наших дам, я говорил…

— Странные вкусы у ваших дам…

Цепочки длинной от сорока сантиметров до метра с красивыми замочками. Никогда таких не видела. Если повесить на шею, то восхитительный замочек не будет видно под волосами, хотя если его подавать как кулон… Все равно странно, ведь тогда он будет висеть картинкой вниз.

— Солдаты любят медали на шею. А женщины украшают себя такими вот штуками. Я заказываю их специально, в одной мастерской, уже много лет. Раньше мастер был другой и украшения не были такими элегантными…

Его бархатный голос проникал в меня, будоража так, что кружилась голова. Хотя, может быть, она кружилась от голода?

Тут я спохватилась, что на подходе к Рубежу замер Бандерлог. Надо поскорее избавляться от этого красавчика.

— Хорошо, проходи, мин Гремесо.

Уходил он с явной неохотой, явно желая немного задержаться, но у меня совершенно не было времени, так что, мило улыбаясь, я быстренько выставила его в магический мир. Посмотрела, как он удаляется по тропинке, как обернулся, приветственно взмахнув рукой, а затем скрылся за деревьями.

* * *

Я сходила в буфетную, и принесла на веранду закуски, квас, чай, молоко. Потом покурила. И, вздохнув, позвала:

— Светлого дня, Бандерлог, ты быстро обернулся, — позвала я, он привычно дернулся и оказался у самой веранды. — Заходи.

Усевшись и вооружившись кружкой с чаем, я смотрела, как он грузно поднимается по ступеням, ставит сумки на пол и бухается в кресло напротив меня.

— Что, не успела соскучиться? А где подружка? Мне она понравилась. Молоденькая совсем, вкусная.

— Ты что, людоед?

— Не только. Я всеядный, — ухмыльнулся он. — Не переживай, тебя не трону. Мне ликтором становится не с руки, никакой свободы. Я тут от тоски зачахну. Но если подкинешь мне свеженьких гостей, возражать не стану. Кликни своего домовика, пусть унесет продукты.

— Уюн, — тихонько позвала я.

Он появился. Вид у него был… недовольный? смущенный? Не разобрать. Косился на меня, на Бандерлога, на сумки.

— Уюн, солнышко, тут есть продукты, которые лучше положить на холод, чтобы не испортились.

Наверное, я сказала что-то смешное. Бандерлог захохотал, даже Уюн улыбнулся, хотя пытался сдержаться.

— Слушай, Юнта, что ты за птица такая?

— Стриж.

Бандерлог развеселился еще больше. Откинулся в кресле и хохотал, хохотал, хохотал. Казалось, никогда не остановится.

— Я хотел спросить, откуда ты такая глупая тут взялась?

— Из лесу, вестимо.

Никак не могла выбрать правильный тон. Как мне с ним разговаривать? Как с учителем, которому нужно заглядывать в глаза и внимать каждому слову? Как с гостем, которого нужно расспросить? Как с отвратительным мужиком, который ведет себя демонстративно по-хамски?

— Да ладно, не обижайся. Мне сказали, есть новичок. Своей оборотнической природы не знает, надо обучить. Но ты, гляжу, и в магии не рубишь, и живешь не-пойми на каком свете. Давай, рассказывай. Нужно же мне понять, кого буду учить. И чему.

Рассуждал он логично. Что ж, расскажу, очень коротко, деталей ему знать не обязательно.

— Как-то во сне я увидела, что стриж клюнул меня, и превратил в оборотня. Потом выяснилось, что в двойного перевертыша. С тех сон не повторялся, и я до сих пор не знаю свою вторую ипостась.

— Почему в двойного? Это что значит?

— Не знаю. Так было во сне. Мне было сказано, что все там двойные оборотни, то есть могут превращаться в двух разных зверей. Ну, или птиц, рыб и так далее. Одна моя — стриж. Вторую пока не знаю.

— Не слышал такого, чтоб своей ипостаси не знать. Вот я, например, брагуд. А еще человек, — он повел плечами, демонстрируя свою человечью сущность, — и груммх.

— В каком смысле? — растерялась я.

— В таком. Я из другого мира. У нас там брагуды разумны, а не люди. Людей вообще нет.

— Брагуды?

— Увидишь потом.

— Ааа… еще… Грымх…

— Груммх. Тоже потом увидишь.

— А ты как оборотнем стал?

— Сам выбрал. Не во сне, — Бандерлог снова ухмыльнулся. — У нас такая цивилизация. Почти все двойные оборотни. Выбирают свои ипостаси к моменту совершеннолетия. Я и выбрал. Груммха и человека.

— Все равно не поняла. Если реальность другая, то откуда ты знаешь о людях? И что я должна понять о тебе, если не знаю, в кого ты превращаешься?

Нет, не зря я всегда чувствовала, что рассказывать о себе люди… любые существа любят больше, чем слушать.

По словам Бандерлога, он вырос в реальности, где живут разумные брагуды (кто именно, так и не сказал). Они охотно путешествуют по другим реальностям — это легко, поскольку знание о существовании других миров и расположении порталов не запрещено. Рассказал, что пап и мам у них нет в нашем понимании — рождаются они из яйца, которое высиживает по очереди вся стая. Кто высидел последним, увидел, как вылупился малыш-брагуд, тот и считается родителем, наставником, опекуном. Воспитывает, вводит в общество, сопровождает в путешествиях по планете и другим реальностям.

А потом — слишком коротко по сравнению с предыдущим рассказом — заметил:

— Вот я с родителем и путешествовал. Потом в одной реальности, человеческой, ввязались с ним в заварушку, он и погиб. Я тогда понял, что люди — самые воинственные. Мне это нравится. По характеру и сущности. И когда пришло время выбирать, даже не задумывался. Но говорим мы, вроде, о тебе. Нет? Давай, рассказывай, как стала чижом…

— Стрижом.

— Да какая разница? Чиж, стриж… Птаха мелкая. Не годная для ликтора. Смешная. Да и сама ты такая. Стриж, надо же было додуматься!

— Я же не сама! Меня стриж поцарапал! Клювом или когтем, не знаю, не помню. Но ежики были недовольны.

— Ежики? Тоже двойные оборотни?

— Да…

— Хо-хо! Ты, походу, землячка моя. Или стала землячкой. У нас в лесах полно таких оборотней. И тебе ежом, а не мелкой птичкой полезней бы было. Не думала?

— Ежики и хотели, чтобы я тоже ежом стала. Но тут вмешался этот стриж. А потом нам с ним пришлось удирать. Ежи были очень недовольны.