Вынув из кармана сигареты, я закурила. Не потому что хотела курить, хотя после этого разговора, который меня уже изрядно вымотал, сигарета была очень кстати. Гораздо важнее, что мне нужно было подвести черту. Поставить точку. Оборвать демонстрацию фокусов. Вернуть гостью к реальной жизни.

Она и вернулась. Только не так, как я надеялась.

— Маги… Которые в магическом мире… Они же могут помочь найти Настю?

Так. С чего начали, к тому и пришли. Думай, Юнта!

— Может быть. Но это вряд ли. У них гора своих дел, насколько я понимаю. Чем ты их заинтересуешь? Это во-первых. Во-вторых, ты не думаешь, что твоя подруга Даша права? Может быть Настя действительно выбрала свою судьбу и не захочет возвращаться?

— А ты можешь? Как волшебница?

— Нет. Прости. Я же тебе говорила, я начинающая волшебница, поиску сбежавших девочек пока не обучена.

Это прозвучало грубо. И беспомощно. Вероника надеется на меня, а я не знаю, чем ей помочь. Просто не знаю. Хотя бы потому, что не могу бросить Рубеж. И, если честно, то действительно не знаю, будет ли лучше для Насти вернуться. Для ее родственников — да. Но не для нее лично. Почему-то я была в этом уверена.

— Никому не нужна, — вдруг всхлипнула Вероника. — Моя Настя никому не нужна. До нее нет никому дела. И до меня. Все вы твари. Волшебники, маги недоделанные. На людей вам наплевать.

— Ты уверена, что Настя в беде? Точно уверена? Я вот чувствую, что нет, что с ней все в порядке. Она та еще дрянь, если разобраться. Бросила родителей и друзей, а сама благоденствует. Но когда тебя выбирает судьба, сопротивляться не приходится. Можно упустить свой шанс навсегда.

Интересно, а если бы вместо меня десять дней назад сюда заявилась Вероника, то ликтором стала бы она?

Вероника разрыдалась. Она плакала навзрыд, исступленно, неистово. Отрицательные эмоции, которые накапливались много дней, наконец, вырвались наружу. Радость сбывшейся надежды — у нее есть магические силы — столкнулась с невозможностью вот прямо сейчас решить задачу, которую поставила себе девушка. У любого бы нервы сдали.

Пусть выплачется. Но не очень долго. У меня, например, голова начинает болеть, если я долго плачу. И нос опухает. И глаза краснеют… Я встала и вышла в буфетную.

— Уюн, солнышко, помнишь, ты мне какую-то гадкую настойку приносил? Можно такую же для моей гостьи?

— Да, мия Юнта, конечно.

Он убежал и через минуту вернулся с маленькой рюмочкой-наперстком.

— Только сама не пей, очень сильное средство, чаще, чем раз в год принимать не стоит, — предупредил он с виноватым видом.

— Нет, не буду! Гадость страшная, — хихикнула я доверительно.

Вероника еще плакала. Но лекарство выпила залпом и тут же скривилась — уже не от слез, а от горечи настойки.

— Ччч-что теперь? — спросила она.

— Все будет хорошо. Солнце будет всходить, трава зеленеть, коровы мычать, птички чирикать…

— Со мной! И с Настей!

— С Настей, думаю, все будет хорошо. Она найдет свою судьбу. С ее родителями — гораздо хуже. Они дочь потеряли. И никогда не поверят, что она ушла за своей судьбой. А что касается тебя… Тут есть варианты. Вариант первый. Ты возвращаешься домой, сдаешь экзамены, дожидаешься маму, объясняешь ей, что уезжаешь учиться куда-нибудь далеко. И приходишь сюда, я проведу тебя в магический мир. Выучишься магии, станешь колдуньей.

Глаза у Виктории разгорелись. Она поняла, почувствовала, представила, что скоро может стать настоящей ведьмой. Но я, после небольшой паузы, продолжила:

— Вариант второй. Возвращаешься домой, сдаешь экзамены. Поступаешь в вуз, какой хотела, — теперь глаза у нее стали обиженными и сердитыми. — А осенью приходишь сюда, ко мне. Например, по выходным. И я начну тебя учить волшебству. Дальше всё будет зависеть от тебя. Будешь старательно тренироваться дома, между нашими занятиями — успехи придут раньше. Будешь отлынивать… Успехи все равно будут, но гораздо медленнее. Все. Других вариантов нет. Что выбираешь?

Девочка молчала. Ей не хотелось выбирать. Она хотела всего. И побыстрее.

— Не нужно решать прямо сейчас. Отвлекись. Сосредоточься на экзаменах, выброси все остальное из головы. А когда отгуляешь выпускной вечер, отдохни пару дней, а потом подумай на свежую голову.

— Сейчас никак не получится? — жалобно спросила она. — Ну, хоть одним глазком посмотреть… Чужой мир, столько возможностей…

— Можно. Но не нужно. Там рабовладельческий строй. Без поддержки ты сразу попадешь в рабство. Окажешься на плантациях или в публичном доме. Не дай бог кто-нибудь зашибет тебя под горячую руку. Это серьезно. На острове очень жарко. Тропики. Люди горячие. Все маги. Учить переростка магии никто не будет. Они совершают набеги на другие реальности техно- и био-миров, чтобы захватить больше рабов, обычное дело. Такие как ты там не люди, а рабочая сила, покорная и безропотная. Кормить можно раз в день, прав никаких нет.

— Нужно организовать восстание рабов! Как Спартак!

— Не глупи. Ты меня не услышала. Маги бережно относятся к своим рабам. Заколдуют до полной потери идентичности, и все, привет.

Вероника сникла. Но я чувствовала, что она уже представляет себя в роли героического предводителя восстания.

«Дом, милый дом, я не знаю, но если ты сможешь, сделай это», — попросила я, представив в голове нужную картинку.

Девочка вскрикнула. Вся ее одежда исчезла, она сидела совершенно голая. Попыталась обхватить себя руками, но через пару секунд ее тело оказалось опутано рыбацкой сетью из толстой, колючей, грубой веревки, с крупными ячейками.

— Прости, другой одежды для рабов там не предусмотрено. Давай, пойдем, выпущу тебя. Надеюсь, тебе попадется не слишком жестокий хозяин...

Вероника завизжала. На чудовищно высокой ноте. Очень громко. И очень долго. Пока воздух в легких не кончился. Когда она замолчала на мгновенье, чтобы набрать воздуха для следующего крика, я почувствовала, что к Рубежу приближается Бандерлог. Пришлось просить Дом вернуть все как было.

Вероника вскрикнула, но вдруг обнаружила себя в прежней одежде, и замолчала.

— Прости. Сейчас у тебя только один выход. Возвращайся домой. Если захочешь, потом вернешься. Но только после выпускного. Тогда я дам тебе сопровождающего в магический мир, который познакомит тебя с магией. Будешь прилежно учиться, станешь ведьмой, иначе отправишься к рабам. Или приходи осенью, начну учить тебя волшебству. У меня мало времени, так что собирайся, и топай домой.

Еще не отошедшая от ужаса, дрожащая и сердитая, Вероника встала, подхватила свою сумку и набросила ветровку. Молодец, хорошая девочка.

Неизвестно почему, но я была уверена, что выведу ее с территории Рубежа так, чтобы ее не заметил Бандерлог. И все получилось. Девушка ушла. Очень злая и очень упрямая. Хорошо. Уверена, что она еще вернется. Надеюсь, наставленники не обманули, и за лето я смогу научиться чему-то волшебному.

— Не унывай, — сказала я, подмигнув, когда она подошла границе Усадьбы. — У нас с тобой все получится.

Легко преодолев невидимый барьер, ход сквозь который мне был заказан, Вероника пошла по тропинке. Не обернувшись. Еще сердится. Это нормально в ее положении. Надеюсь, потихоньку одумается.

Комивояжер и оборотень

Проводив Веронику, я вернулась на веранду. На столе меня уже ждали чайник и кружка. Налив горячего чая, я закурила. В голове звенело. Слишком жестокую я предприняла шутку. Не по-людски. Но у меня не было времени на долгие уговоры. Знакомить Веронику с Бандерлогом мне совсем не хотелось. Самой бы с ним как-нибудь разобраться…

— Люди техномиров очень жестоки, — укорил меня ворон Кирс. — Вам всегда нужны только быстрые решения. Мне кажется, что ты зря предложила ей выбор. Сказала бы сразу про осень и волшебство, зачем мучить ребенка?

— Она не ребенок. Но принимать решения должна сама. А чтобы принять его, у девочки должен быть выбор. Я ей его предложила. Между обычной жизнью — может продолжать жить как жила, магией — довольно быстрой и вполне достаточной для амбиций девочки из немагического мира, и волшебством, которое дается не сразу, но которое делает тебя мастером. Творцом. Демиургом. Пусть выбирает. Три варианта всегда лучше одного.