— «Мы» — это кто?

— Ну… В общем, с парнями… Тулоном, Майком. Они с ним — Стив кивнул на Вадима, — работали много… больше, чем я… сказали, надо проверить палатку, пока никто не догадался... Ну и пошли, значит. Интересно же в детективов поиграть… Опередить всех… Ну и пришли. Зашли, значит… Огляделись. Там небрежно так все валялось. А в одной комнате спальня. Такая кровать… от Ваади еще осталась… Четыре пенька и доски. И между ними вроде как кусок одеяла защемился. Словно доску поднимали… Ну и мы подняли. А там в пеньке дырка. Тайник, значит. И в нем веревка… Вот…

Он поднял пакет, с которым пришел, и достал оттуда кусок веревки, чуть больше метра длиной.

Вадим видел ее впервые в жизни.

— Ну… увидели, удивились… Потом Тулон говорит, смотри, мол, прицепился к веревке волос… Похоже, что Фанни. Она же черненькая была, волосы длинные толстые, ни у кого таких в лагере нет. Мы все отнесли следователям.

— А Тулон и Майк могут это подтвердить?

— Они ж ушли к роще холли. Завтра вернутся, наверное…

— Кому ты показал эту веревку?

— Ну, следователю. Этому, земному, из лентяев…

— Говарду?

— Ну да. Он волос с веревки забрал, а веревку сказал нам хранить до суда. Потом я знаю, он отдавал на экспертизу, вроде как похоже на волос Фанни…

— Спасибо, об этом мы расспросим Говарда. У вас есть что дополнить?

— Все вроде рассказал.

— Вадим, у тебя есть вопросы к свидетелю?

Глядя на веревку, которую Стив положил на стол судьи, Вадим отрицательно покачал головой, но потом все же спросил:

— А там еще что-нибудь было? В тайнике?

— Да нет… Выемка вроде как небольшая, а в ней веревка. Больше ничего.

— И в других пеньках тоже ничего?

— Тоже. В смысле, не было там никаких других тайников. Или мы не нашли.

Вадим пытался хоть как-то разобраться в хаосе своих мыслей. Откуда ему было знать об этом тайнике? Он же там только один раз ночевал!

— Ты сказал, что в палатке все небрежно валялось. Можешь вспомнить, что валялось и где?

— Там… в центральной части на полу спальный мешок лежал. Не сложенный, а так, брошенный. А там где кровать — сумка с барахлом. Вроде эспандер из нее торчал. И ветровка на табуретке. Больше ничего и не было. В другую комнату мы не заходили, сразу ушли.

Наверное, так и было. Спальный мешок он действительно кинул у входа — хотел потом постирать. Как получилось, что после этого он так ни разу и не зашел в свою палатку?

— Вадим, заснул? Еще есть вопросы к свидетелю?

— Нет.

— Свидетель, ты свободен. Позови Говарда.

Стив, пожимая плечами, вышел, ни на кого не глядя, а в зал вошел новый свидетель.

— Говард, расскажи, что вы знаешь по рассматриваемому делу.

— Я подключился к расследованию в самом начале, после того, как были обнаружены тела Фанни и Саймона. Но близилось Противостояние, большинству было не до следствия. Опросив два десятка человек, я прекратил розыск. Да и с самого начала не хотел во все это лезть.

— На Земле ты был следователем?

— Ну, можно и так сказать. Я работал не в полиции, а на страховые компании, расследовал различные мошенничества. В полном смысле следователем я не был. И надоела мне эта работа до чертиков. Надеялся, что здесь от нее отдохну…

— Хорошо. Расскажи, что ты знаешь о находке брелока и о последующих событиях.

— Полгода назад, я входил в бригаду по расследованию, как ее называли. И живу тут неподалеку. Поэтому когда на месте двойного убийства была найдена эта игрушка, люди принесли ее мне. Соров собирался в поход на плоте и носился по всему лагерю, его было не поймать. Этель и Даулета тоже не сразу нашли. Вадим… он в общем и не работал толком в бригаде, только с нами, лентяями, поговорил и все. Я видел, что ему это неинтересно. Следователь из него никакой, с людьми разговаривать не умел, они его просто не интересуют… В общем, всерьез его в комиссии никто и не принимал. Поэтому Лари и пришел ко мне. В этот момент у меня был Захир. Ничего предосудительного, просто пришел к Лауди о ставках поговорить… Но это к делу не относится. Посмотрел я на этот брелок, засомневался, что он мог полгода пролежать в кобринках. Хотя утверждать бы этого не стал, здесь не Земля, природа совсем другая, так что для нормальной экспертизы данных было недостаточно, о чем я тебе, Этель, прости, госпожа судья, если помнишь, тем же вечером и сказал. По твоему совету отнес брелок Химику. Он сразу его опознал как игрушку Вадима. И тоже сказал, что не могла она полгода пролежать в кобринках. Так что думаю, это какая-то подстава. Прости, Вадим, я правда думаю, что ты тут ни причем. Думаю, что кто-то тебя хочет опорочить.

— Свидетель, будь любезен, пока без своих выводов, — вмешаля Захир. — Расскажи только факты. Что видел, слышал. Кажется так положено выступать в суде?

— Да, положено. Хорошо. Пока мы обсуждали это все, вокруг люди крутились. В том числе парни, которые пришли к Химику по своим делам. Они этот разговор наш с ним слышали, сделали свои выводы и отправились в палатку Вадима с обыском. В детективов решили поиграть. А потом принесли вот эту веревку. К ней прицепился длинный черный волос. Образцы волос Саймона и Фанни у нас были, так что сравнили сразу. Вероятность того, что это волос Фанни очень велик, хотя гарантировать абсолютно точно я этого не могу.

— Расскажи, что было дальше?

— Дальше… В тот день в лагере был праздник. Народ отправился провожать плот. Плот уплыл, я разыскал Этель, Лауди, Даулета. К нам присоединился Захир, а тех парней, что нашли веревку, мы отправили спать. И все. Вслед за парнями я тоже ушел. Другими словами, от дальнейших действий я устранился.

— Спасибо, достаточно. Вадим, у тебя есть вопросы к свидетелю?

— Нет.

— Хорошо, ты свободен.

— Пригласи, пожалуйста… — начал Захир.

Но договорить ему Говард не дал:

— Вообще утро уже. Ужинать пора…

— Спасибо, Говард, — Этель стукнула молотком. — На сегодня все. Заседание продолжится вечером, в то же время. Приятных снов.

Этель поднялась, а вслед за ней и присяжные. Конвойные отвели подсудимого в подвал, прихватив по дороге судки с ужином.

Впервые с момента ареста, Вадим почувствовал, что все действительно серьезно. Опровергнуть улики будет непросто. А настроение почему-то улучшилось. Говард, сообщивший, что верит в его невиновность, словно очистил душу узника от тоски. Все-таки профессионал, как бы ни принижал свои юридические достоинства…

Как там Соров говорил? Надо не только придумывать, но и делать. В данном случае — защищать самого себя. Этим и нужно будет заняться…

* * *

Проснувшись через пару часов, он понял, что забыл погасить свет. По полу были раскиданы листки с рисунками и расчетами. На столе, прямо на записях — судок из-под каши и кружка. Горшок в углу уже начал подванивать, несмотря на крышку — наверное, неплотно закрыл утром.

Скатившись с кровати, Вадим собрал бумаги. Судок поставил на пол под лестницей. Порадовался, что в кружке остался чай. Отхлебнул. Взгляд выдернул схему. Ага! Вот где закралась ошибочка, которую он вчера не мог найти!

Но что если подправить вот тут? Сдвинуть эту балку. Шикарно! Сразу высвободилось место. И если для укрепления опоры использовать нейлоновые растяжки, то можно сдвинуть и вторую балку. Простор! Отлично!

Конечно жаль, что здесь, на Арзюри, не было привычной бумаги и карандашей. Растяпа Ваади даже не подумал об этом! Большие тетради и блокноты отчасти решали проблему, но заканчивались в самый неподходящий момент.

Вот и сейчас, Вадим торопливо перебирал листы, пытаясь найти чистый. Правило «у бумаги только одна сторона» здесь не работало, слишком мало было бумаги в лагере. Быстро переворачивая свои наброски, он безуспешно пытался найти место, чтобы закончить расчеты. Увы, в погребе чистой бумаги, похоже, не осталось.

Вадим начал оглядываться, поднял плед и — ура! — увидел завалившийся к стене блокнот, который вчера ему дал Телиг. Блокнотик был небольшим, карманным, но расчеты с грехом пополам на нем выполнять можно. И Вадим погрузился в работу.