Моя истерика вдруг закончилась. Впрочем, задыхающееся хихиканье еще прорывалось, но я уже почти успокоился. Рывком сел. Пошевелил ногами. Потом перевернулся на четвереньки и выполз из хогана — вставать почему-то было страшновато.

— Глядите кто пожаловал!

На меня набросились, подхватили, поставили на ноги и начали обнимать. Котя, Томас и Хусаин. Мои друзья. И еще человек пять из нашей архитектурной мастерской.

Я вдруг задрожал, в глаза ударила горячая волна и полились слезы.

— Братцы, как же я по вам, негодяям, соскучился!

— Жив!

— Мужик!

— Борода какая роскошная!

— Живой!

— Заматерел!

— Бугай!

— Красавчик!

Радостные крики сливались в одну струю, а потом разбивались на капли — я слышал лишь отдельные слова в общем потоке восклицаний. И вдруг спохватился, стряхнул слезы, огляделся поверх плеч друзей и, увидев голубой костюм дежурного следопыта, окликнул его:

— Вызывай помощь! Нужны носилки! Я вам оохола привез!

Друзей словно волной смыло. Они отпрянули от меня и я увидел перед собой изумленные глаза следопыта.

— Оохола? Как это?

— Он мертв. Но мы заморозили его тело и я доставил его сюда.

Следопыт заметался, затараторил в клипсу. Друзья пытались заглянуть в хоган. Я требовал носилки, почему-то сейчас это казалось мне важнее всего. С соседних дорожек к нам начали подходить другие люди. Вокруг только и слышалось «оохол прибыл», «оохола привезли», «тут живой оохол из хогана вылез»…

Потом подошла целая толпа, явно сопровождавшая отправляющую Зерна девушку.

— Значит они правда существуют? Может быть мне тоже повезет?

— Кто из вас оохол?

— Где, где он?

Наконец, прибежали трое следопытов с носилками и врач.

Я начал выталкивать кокон из хогана. Друзья ухватили его за ноги и потащили, следопыты начали отнимать его у них. Сумятица творилась неимоверная.

— Прекратить бедлам! —рявкнул врач.

Все немного поостыли, загрузили кокон на носилки и потащили в приемную беседку. За ними потянулась толпа. В последний момент я вспомнил про пакет Химика и сумку с письмами и нырнул за ними в хоган.

* * *

Следующие семьдесят часов для меня слились в одну непрерывную суету — только два раза удалось поспать, один раз минут двадцать, второй раз — с полчаса.

Добравшись до беседки, я попал в руки принимающих — врач устроил осмотр, следопыты пытались узнать, как меня зовут и с какой я прибыл планеты. Как меня зовут, сообщил Хусаин, я же все пытался объяснить, что прибыл с Арзюри, но им нужно было не название, а описание.

— Сиреневая такая, фиолетовая…

— А подробнее?

— Вся растительность фиолетовая… Солнце зверское… Растительность агрессивная… Две луны…

— Небо как у нас? Знакомые созвездия видел?

— Не знаю, там эти луны так светят, что звезд мы и не видели почти…

В итоге они-таки нашли мою Арзюри. Планета оказалась очень далеко от Земли, в другой галактике, какой-то карликовой, я толком не понял, как галактика может быть карликовой. Хотя может это звезда была карликовой… или планета… Разобраться времени не хватило, потому что прилетели первые флаеры со специалистами, началась толкотня и суета. Оохола загрузили в флаер медиков, а оставшиеся не у дел начали охоту за мной. Следопыты прицепили мне клипсу связи, после чего друзья вытащили меня с визитницы, засунули в авиетку и Котя рванул ее в небо. Следом за нами летела авиетка сХусой и Томиком.

Через несколько минут мы уже приземлились на площадке госпиталя, в котором, как оказалось, и лежал («хранился», как сказал Томас) мой прототип. Врач обрадовался, что я вернулся, узнал, согласен ли я поменяться со своим прототипом местами, отправив его на Арзюри. Я покивал, и мы снова улетели — нужно было добывать все, заказанное Химиком и другими, плюс мне бы хотелось нарвать как можно больше разных трав для него…

Клипса не молчала — звонки сыпались один за другим, я совсем одурел от всех этих вопросов, когда Котя посоветовал мне ее отключить. Надо же, за три года я совсем забыл об этой возможности! Хусаин взял пакет Химика и улетел с ним на остров Масира в Аравийском море — именно там располагался институт, в котором работал Химик.

После этого, наконец, Томас и Котя притащили меня в маленький зальчик нашего любимого ресторана. Мы, наконец, взялись за мои списки.

— Давай посчитаем. Полный объем конуса — треть от произведения площади основания на высоту… Давай чуть меньше возьмем, диаметр два метра, значит радиус — метр, умножаем на пи… получается… примерно два кубометра…

— Меня нужно вычесть. Вернее, прототипа…

— С тобой было бы проще, а он же не шевелится… Мы его уже укладывали там в прошлый раз, но тогда хогана не было, на площадку все же легче, а тут тебе одному придется орудовать…

— Ну надо же, оттуда оохола втаскивал, туда — прототипа… надеюсь, что хоть не покалечусь тут за три дня…

Только тут ребята узнали, что я был травмирован. Пришлось вкратце рассказывать им о моих приключениях. И лишь когда мы уже плотно подкрепились и перешли к кофе, о котором я скучал все эти годы, удалось, наконец, вернуться к спискам. Обсуждали их еще чуть не два часа, потом, наконец, выбрались из уютного зала.

Многое удалось заказать сразу. Но кое-что было никак не добыть. Пришлось связываться с Хусаином — он как раз добрался до лаборатории и обсуждал с ними то, что привез. Сотрудники лаборатории обещали за два дня найти и упаковать все требуемое оборудование, химическую посуду и реактивы для Химика. Надо же, мне в голову не пришло спросить, как же его на самом деле зовут. Из разговора с его прототипом, я узнал, что его друга зовут Аюш Варма. Прототип и Химик немного отличались внешне. У первого были щегольские усики, да и вес ему не мешало бы сбросить — кабинетная работа это вам не эксперименты под чужим палящим солнцем!

Аюшу было очень интересно узнать о своем двойнике, так что он решил, что прилетит к нам вместе с Хусаином сегодня вечером. Я попросил его сходить и нарвать каких-нибудь местных трав, листьев деревьев и кустарников, цветов, которые есть на острове и которых я не смогу найти здесь, а заодно прихватить каких-нибудь местных натуральных приправ, лучше не в смесях. Он очень удивился, так что мне пришлось рассказать, зачем это нужно.

Они действительно прилетели ближе к полуночи. На эти три дня я поселился в просторном одноэтажном доме неподалеку от визитницы. До своей архитектурной мастерской я точно не доберусь, пока не отправлю своего прототипа.

Хусаин и Аюш Варма прибыли уже после полуночи, одновременно с Кэти, которая привезла два огромных распылителя, на которые я посмотрел с опаской — как я их засуну в хоган? Тут в наше обсуждение вмешались прилетевшие — Аюш посоветовал взять только насадки, а Хусаин, работающий в лаборатории качества на химическом комбинате, пообещал сделать завтра эластичные переходники, которые можно надеть хоть на банку, хоть на ведро. Я попросил его приложить инструкцию для пользователя, ведь не факт, что на Арзюри найдутся специалисты.

Я разрывался между желанием поспать и необходимостью рассказать Аюшу о его двойнике. К тому же, активизировав клипсу, чтобы договориться о доставке рулона пленки для «тентов», я получил в придачу множество вызовов от самых разных людей, которым вот прямо здесь и сейчас приспичило выяснить неотложные вопросы об оохоле и Арзюри. Например, одному вот прямо сейчас, среди ночи, потребовалось узнать, почему в разных справочниках о моей планете упоминаются четыре луны, тогда как все упорно твердят, что их две. Я попросил его (как и прочих звонивших) связаться со мной дней через пять или позже — почему-то всех очень радовало, что я не вернусь на Арзюри сразу же. А меня вот это все больше и больше начинало огорчать — как там выживет прототип? Какие еще зелья сумеет придумать Химик для освоения природы? Арзюри стала мне родной, мне вдруг противна стала мысль, что я не смогу туда вернуться…

Пролетели еще два дня. Мы раз двадцать укладывали и перепаковывали тюки, коробки, сумки. В коротких перерывах я писал письмо своему прототипу, чтобы ему легче было обжиться на новом месте, рассказывал о людях и событиях, передавал приветы. На легкой авиетке мы с Котей слетали в парк, за час нарвали там кучу самой разной травы, веточек, цветов, листьев, раскладывая их по конвертам с названиями.